Перед едой Вайолет глотнула водички из фляги, которую Том принес домой с войны. Когда он предложил ее сестре, Вайолет было странно держать эту вещь в руках. Но теперь она поняла, что фляга пригодится ей в дороге. О войне они с братом много не разговаривали. Сначала Вайолет казалось, что для него это слишком болезненно, а потом уже время прошло. Том хотел жить дальше собственной жизнью, жить так, как для Вайолет было практически невозможно: найти хорошую работу, сделать карьеру, жениться, нарожать детей. Вайолет не обижалась на него за это, но, конечно, завидовала. В ее собственной жизни все было смутно и неопределенно, ясного пути она перед собой не видела.
Она достала из рюкзака термос с кофе – единственное излишество, которое решила себе позволить, несмотря на то что рюкзак ее сразу потяжелел. Напиток был крепок и ароматен – именно то, что надо было после пяти миль пешего перехода. Впрочем, сейчас Вайолет казались необыкновенно вкусными даже булочки с маргарином и джемом. Но лучшее из всего, что она решилась взять с собой, была праздничная помадка, которую она сама приготовила к путешествию. Семья Спидуэлл всегда брала с собой на прогулку такую помадку, и Вайолет сейчас чувствовала, что заслужила это лакомство. Оно таяло у нее на языке, оставляя сладкую лужицу, – это напоминало о детстве.
Перекусив, она сложила обратно в рюкзак остатки завтрака и достала карту, которую ей одолжила миссис Харви. На красно-коричневой обложке была фотография человека в походном одеянии, он сидел на вершине холма с этой картой в руках, а перед ним раскинулась идиллическая картина типичного английского пейзажа с лесами и полями, что подчеркивалось акведуком на заднем плане и церковным шпилем в отдалении. Вайолет стала изучать дальнейший маршрут: теперь надо было идти через поля, главным образом тропинками, вдоль римской дороги. С того места, где она сидела, видно было первое поле – небольшое, огороженное, засаженное кукурузой.
Среди таких полей Вайолет всегда нервничала. Если встречаешься с кем-нибудь в поле, в голову вечно приходят нехорошие мысли: мол, что он тут делает один – она всегда представляла, что видит не женщину, а мужчину. Конечно, мужчина, как и она, тоже может, скажем, отправиться в пеший поход или просто идет из одного пункта в другой: с фермы в магазин, например, или проведать заболевшего друга, или ищет заблудившуюся корову. Мало ли какие бывают причины, заставившие мужчину идти через поля.
Но женщина – это совсем другое дело. Вайолет – незамужняя женщина, и, казалось бы, у нее никого нет, но ведь на самом-то деле она никогда не бывает одна. В доме, где она живет, рядом с ней – квартирная хозяйка и другие жильцы, она чувствует их присутствие, даже сидя за закрытой дверью у себя комнате. У нее есть коллеги по работе. Даже когда Вайолет одна приходит в собор, там всегда есть люди. А теперь вот у нее есть вышивальщицы, она знакома с некоторыми церковными служителями, которые кивают ей при встрече.
От кукурузного поля ее отделяла ограда, через нее перекинуты ступеньки. Вайолет поднялась по ним и села на верхнюю, поглядев на тропинку, – она шла через поле, а с обеих сторон стояла стена кукурузы выше человеческого роста.
«Ну, давай, милая, – подумала она, – соберись, возьми себя в руки. Что бы сделал на твоем месте Лоренс?»
Вайолет частенько вспоминала о своем погибшем женихе, когда требовалась хотя бы крупица мужества, которого она не могла получить ни от кофе, ни от сладкой помадки. Лоренс вовсе не был отчаянным смельчаком, но он пошел на войну, и она ни разу не слышала от него жалоб на ужасы окопной жизни, а повидал он там, наверное, всякого, но ведь именно так и проявляется типичный дух английского солдата.
Вайолет спрыгнула со ступеньки и, осторожно ступая по узкой тропинке между двумя стенами кукурузы, пошла вперед. Кукурузные стволы шуршали, задевая ее плечи, жесткие, изумрудного цвета листья чиркали по рукавам жакетки, отбрасывая на тропинку пятна теней. Несколько раз Вайолет оглядывалась: хотелось убедиться, что она здесь одна. Шелест листьев, их мягкое касание, мерцающий свет и мелькающие тени – все это пугало ее и сбивало с толку. Полю, казалось, не было конца. Вайолет потеряла ощущение времени и уже не понимала, давно ли она здесь, несколько минут или часов.
Вдруг впереди на тропинку выскочил кролик и помчался по ней наутек. Вайолет шла за ним, не отрывая глаз от его мелькающего белого хвостика. Но вот кролик пропал из виду, и она вышла на край поля, разгоряченная и запыхавшаяся, прямо к освещенной солнцем шпалере, увитой колючей ежевикой с еще неспелыми ягодами. Перед ней была узкая калитка-вертушка, с обеих сторон стиснутая кустами, и Вайолет пришлось продираться сквозь острые шипы, которые, проникая через рукава жакетки, до крови исцарапали ей руки.
Следующее поле было покрыто травой, за ним шло ячменное, тяжелые метелки злака висели низко, самая пора косить. Здесь, в открытом пространстве, дышалось гораздо легче, и впереди виднелись фермерские строения. Вайолет прошла ячменное поле и по тропинке, огибающей скотный двор справа, вышла к ферме. Здесь никого не было, но на солнце сушилось постиранное белье, а из амбара доносились какие-то дребезжащие звуки. На площадке рядом с тропинкой стояла лошадь. Она мирно щипала травку и, когда Вайолет проходила мимо, подняла голову и посмотрела на нее.
Миновав ферму, Вайолет прошла через засаженную низкорослыми деревцами рощицу, где лежал на боку полуразвалившийся трактор, нижняя рама его совсем заржавела, впрочем, как и другие его металлические части, названий которых она не знала. Вайолет терпеть не могла бесхозяйственности, особенно когда мужчины столь небрежно относятся к имуществу, и заторопилась поскорей уйти отсюда в поля – на одном из них паслись коровы, на другом овцы. Она перешла через дорогу, потом еще через поле ячменя и снова через дорогу и уперлась в большое поле кукурузы. Вайолет остановилась, оглядела его, но совсем ненадолго: ведь она подкрепилась кофе и пастилкой и теперь готова была преодолеть еще полмили сквозь кукурузное поле. Это займет минут десять, не больше, а дальше дорога и грунтовка, ведущая через небольшое поле прямиком к трактиру. Там она остановится и отдохнет.
Мужчину Вайолет заметила, когда уже прошла чуть ли не половину кукурузного поля, несмотря на то что это было нелегко: как и на первом кукурузном поле, мешал шум листьев и мелькающие пятна света и тени. В очередной раз оглянувшись назад, она увидела где-то ярдах в сорока какого-то человека. Сказать точно, шел ли он именно за ней, было невозможно: кто знает, может, он просто идет по той же тропе по своим делам. Откуда он взялся? С фермы, где она видела ржавый трактор? Или увидел ее из амбара и двинул за ней? А может, он ищет заблудившуюся корову или ходил навестить больного друга, как прикидывала Вайолет совсем недавно. Но когда она осталась с ним один на один на бесконечном кукурузном поле, все эти предположения показались неправдоподобными и абсурдными.
Стараясь не показывать, что она испугалась, Вайолет прибавила шагу. Кукурузные стволы смыкались вверху над тропинкой и затрудняли видимость впереди. Она решила остановиться и подождать, когда мужчина ее догонит: лучше видеть его вблизи, чем он будет маячить где-то далеко у нее за спиной. Может быть, он просто обгонит ее и улыбнется, и все, больше ничего не случится. Но даже быстрого взгляда назад ей хватило, чтобы понять, что этот человек не из улыбчивых. Мужчина был на вид не очень крупным, чуть повыше самой Вайолет, лицо спокойное, сосредоточенное, шагал он быстро. При виде его у нее в голове возникли образы темных амбаров, ржавеющего металла и неопрятных, небритых щек. Ей хотелось еще раз оглянуться, но она не осмелилась. Вайолет опять прибавила шагу, ей уже было все равно, пусть думает, что еще немного, и она бросится бежать. Ей показалось, что кукурузные листья шуршат за спиной гораздо ближе. Но тут в конце тропинки показался просвет, и она побежала.
Выскочив из зарослей кукурузы, Вайолет по ступенькам быстро перескочила ограду и оказалась на дороге. Не останавливаясь, она припустила по ней без оглядки. И только когда в боку закололо, она замедлила бег и оглянулась. Дорога сзади была пуста, мужчина вслед за ней так и не вышел. Вайолет остановилась и согнулась пополам, упершись руками в колени и тяжело дыша, не отрывая глаз от того места, где он мог бы появиться. А когда не дождалась, поняла, что была права, и бросилась бежать – скорей всего, сейчас он прячется там, в зарослях кукурузы. Вайолет все еще тяжело дышала, но все равно быстрым шагом пошла по дороге, надеясь, что ее догонит какая-нибудь попутная машина или трактор или просто ей встретятся какие-нибудь прохожие.
Так она добралась до узенькой дороги, ведущей направо, и свернула на нее, лишь бы уйти подальше от того кукурузного поля, и только потом заглянула в карту. Оказалось, что эта дорога ведет прямиком к постоялому двору, куда, собственно, она и направлялась, – идти оставалось еще с полмили. Вайолет торопливо пошла, оглядываясь через каждые двадцать шагов, но ее преследователь так больше и не появился.
Увидев показавшийся вдали, на перекрестке возле речушки Тест, постоялый двор Джона О’Гонта, простенькое белое здание с шиферной крышей и покрашенными черной краской оконными рамами, Вайолет чуть не закричала от радости. Было еще только начало двенадцатого, и паб, похоже, был закрыт. Но кто-то ведь должен там быть, возможно, ей даже удастся выпить чашечку чая или съесть сэндвич, она бы могла устроиться на одной из скамеек, стоящих с обеих сторон двери. Как ей сейчас хотелось, чтобы ее хоть кто-нибудь пожалел.
Вайолет толкнула дверь и с облегчением обнаружила, что та не заперта. Она вошла в помещение, заполненное пустыми столами и стульями, и в нос ей ударил тяжелый, застарелый запах табачного дыма и топленого сала. С правой стороны располагалась стойка бара, за которой содержатель постоялого двора кого-то уже обслуживал и, увидев ее, кивнул. Вайолет уже снимала рюкзак, собираясь поставить его на покрытый ковром пол, как вдруг посетитель за стойкой обернулся и посмотрел на нее. Это был тот самый, с кукурузного поля.