Но ее удивило другое: оказалось, что автором медальона с королем Артуром была Д. Дж., которой она не видела с того самого дня еще весной, когда любовалась ее подушечкой в пресбитерии. Д. Дж. пришла все в том же зеленом пальто с большими пуговицами, руки держала в карманах, стояла скромно, глядя, как остальные толпятся вокруг, разглядывая ее работу. Волосы ее были растрепаны, щеки раскраснелись, на губах блуждала улыбка.
Когда с громким приветствием появилась запыхавшаяся Джильда, Д. Дж. вздрогнула и неожиданно застыла как статуя. Она продолжала улыбаться, но блуждающий взгляд ее устремился куда-то в угол, словно она не хотела привлечь к себе чужое внимание. Джильда тоже, казалось, была не в своей тарелке, смотрела куда угодно, только не на Д. Дж., и, снимая шляпку клош, смеялась несколько громче, чем обычно. От Вайолет не укрылось, что не одна она заметила их странное поведение, и отреагировали каждая по-своему: на лице одной мелькнула едва заметная гримаса, другая вскинула бровь. Морин задрожала. Мэйбл Уэй, отвернувшись к своему планшету, где она записывала, кто что сделал, хмуро сдвинула брови. Все это произошло в течение всего лишь нескольких секунд, но Вайолет поняла, что случилось нечто такое, чего она не знает и понять пока не может.
Потом все находящиеся в комнате словно встряхнулись и пришли в себя. Джильда подошла к Д. Дж. и постучала по медальону с королем Артуром.
– Господи, Дороти, – воскликнула она, – какая обалденная вышивка! Только каймы не хватает, а так подушечка уже готова.
Дороти слегка улыбнулась и кивнула, потом стала рыться в своей сумочке, будто искала потерявшуюся иголку или моток шерсти. А Джильда повернулась к Вайолет.
– Подвинься, пожалуйста, – повелительным голосом сказала она, указывая на стул Вайолет. – Мне что, прикажешь стоять, пока Биггинс будет читать лекцию о нашем славном долге перед собором? Не волнуйся, скоро места будет много, – добавила она театральным шепотом, присаживаясь на краешек стула. – Приходят сюда в первый раз все из себя полные энтузиазма, а к Рождеству и половины не остается!
Джильда была чем-то слегка раздражена, и Вайолет захотелось положить ладонь ей на руку и успокоить ее, как успокаивают норовистую лошадь.
Потом явилась миссис Биггинс, и всех охватило тревожное ожидание, остальные проблемы были сразу забыты. Она села на свое место во главе стола – это место всегда оставлялось для нее – и, как и предсказывала Джильда, разразилась короткой речью о том, что работать надо с прилежанием и чувством гордости, поскольку они трудятся во славу собора. Еще несколько минут миссис Биггинс уделила прогульщицам и лентяйкам, тем, кто не знает цену времени, а также тем, кто считает, что благодаря вышитой для собора подушечки они могут занять особое место в глазах Господа или настоятеля.
– Тому, кто собирается впустую тратить мое время или время мисс Песел, советую сразу же уйти, – закончила она. – Моя жизнь от этого станет только легче.
Никто не ушел, но Вайолет подумала, не возникнет ли у кого-то после столь холодного обращения соблазн улизнуть во время перерыва и больше сюда не возвращаться. Ничего не поделаешь, нудные наставления миссис Биггинс приходится дослушать до конца, чтобы потом спокойно любоваться прекрасными витражами собора и удивительной резьбой по дереву.
Миссис Биггинс объявила, что сейчас она намерена познакомиться с летней работой каждой вышивальщицы. Вайолет откинулась на спинку стула: торопиться нужды нет, в ушах ее уже звучал этот брюзжащий голос. Наверняка старуха пропесочит Вайолет за то, что она без разрешения вышила подушечку для коленопреклонений. Лучше посидеть и дождаться, когда придет Луиза Песел и спасет ее от гнева миссис Биггинс.
– А где мисс Песел? – спросила она Джильду, которая разворачивала свою летнюю работу: часть сине-желтого и зеленого с красным фона для исторического медальона.
– Она еще отдыхает. Кажется, в Уэймуте. Ладно, я пошла. А это все равно что прыгать в ледяную воду. Пожелай мне удачи!
Джильда схватила свою вышивку и пристроилась к очереди ждущих строгого суда миссис Биггинс. Впереди нее стояла Дороти со своим королем Артуром. Дороти слегка развернулась и встала бочком к Джильде. В их позах чувствовалось нечто такое, что наводило на мысль, будто эти две женщины гораздо ближе друг к другу, чем ко всем остальным, хотя стояли они, как и все, и друг на друга даже не смотрели. Словно невидимая стена окружала их, отделяя от прочих.
– Вот что бывает со старыми девами.
Это было сказано тихонько за спиной Вайолет, но не ей, а кому-то другому. В голосе звучали язвительная насмешка, суровость и даже некоторый страх. Вайолет не стала оборачиваться, чтобы увидеть, кто это сказал, хотя тихую усмешку Морин в ответ она сразу узнала. Ей стало как-то даже противно, будто она случайно увидела что-то крайне неприличное.
Замешательство Вайолет было прервано миссис Биггинс, которая высоко подняла вверх вышивку с королем Артуром.
– Вот, дорогие дамы, к чему мы должны стремиться, – объявила она. – Вот чего можно добиться всего лишь простыми стежками, сделанными во славу нашего Господа. Прекрасная работа, мисс… – Сдвинув брови, она глянула на Дороти, которая продолжала смотреть в пол.
– Мисс Джордан, – подсказала Джильда. – Мисс Дороти Джордан. Да, Дороти, ты у нас молодец. Это настоящий шедевр, – сияя, проговорила она, глядя на подругу.
За спиной Вайолет раздалось приглушенное шипение.
Чтобы не видеть этой змеи, Вайолет взяла свою вышивку и кайму и встала в очередь. К ее удивлению, миссис Биггинс не стала кричать на нее за то, что она вышила подушечку, не имея на то ее разрешения. Этим утром она уже пересмотрела столько работ, что у нее, похоже, не нашлось для этого нужных слов.
– Годится, – оценила миссис Биггинс, глядя на длинную полоску каймы, а потом кивнула на подушечку. – А теперь пришейте ее к подушечке. Следующее освящение вышивок будет двадцатого октября, к этому дню все должно быть готово.
– А как это делается?
– Найдите кого-нибудь, кто это уже делал, пусть вам покажет… у меня нет времени. Теперь проходите, другие тоже ждут своей очереди.
Вайолет оглянулась. Все были чем-то заняты: кто вышивал, кто подбирал новые материалы. Джильда перебирала стопку с образцами узоров. Морин помогала Мэйбл Уэй записывать готовые работы каждой вышивальщицы и те, что они собираются начать.
– Давайте я покажу вам, – послышался тихий голос Дороти Джордан, который пробился сквозь общий шум голосов в помещении. Она стояла возле шкафа с рамкой для вышивания в руке.
– Спасибо, очень мило с вашей стороны, – отозвалась Вайолет и сразу почувствовала, как со всех сторон к ним устремились взгляды. Она даже невольно вздрогнула.
Дороти провела рукой по своим кудрявым волосам. Казалось, она совсем не подозревает, что за ней со всех сторон наблюдают.
– Чтобы закончить подушечку, у нас есть специальный набор, – сказала Дороти.
Она достала из шкафа прямоугольный пакет. Развернула коричневую бумагу, и Вайолет увидела твердую подушечку, четыре полоски плотной синей ткани и отрезок коричневой каймы. Потом взяла у Вайолет ее работу – увидев знакомый мотив с желудями, Дороти коротко улыбнулась – и положила на стол вышивкой вниз.
– Сначала со всех четырех сторон надо пришить полоску. Потом положить на вышивку подушечку, вот так, а сверху вот этот кусочек полотна.
Она показала Вайолет, как надо подвернуть синие полоски и крепкими синими нитками плотно пришить их к полотну.
– Но перед этим надо вышить свои инициалы. Они делаются синей ниткой на одной из длинных полосок. На другой вышивается год, вы увидите, как это делается, на уже готовых подушечках в соборе. Сначала сделайте это, а уже потом начинайте сшивать.
Вайолет кивнула.
– Оставить на вышивке свою метку очень важно. Это, может быть, единственная метка, которую мы ставим. Sic parvis magna.
Вайолет вскинула брови. Этого латинского изречения она не знала.
– «Великое начинается с малого», – перевела Дороти.
Вайолет опять кивнула. Они замолчали, продолжая разглядывать предметы, необходимые для окончания работы над подушечкой. Вайолет снова услышала за спиной шепот, но разобрала только то, что сказала кому-то Джильда:
– Умираю, чая хочу. Сейчас помру, честное слово!
Через пять минут Джильда и Дороти покинули помещение, хотя уходили они не вместе.
В этот вечер Вайолет вышила свои инициалы и дату – «В.С.1932», а также успела пришить к подушке полосочки.
Глава 13
Это случилось для нее совсем неожиданно: в конце сентября, в субботу, на Хай-стрит Вайолет покупала марципан для бейкуэлльского пирога – она хотела испечь его для матери, чтобы угостить ее в воскресенье, – как вдруг столкнулась с выходящим из аптеки Артуром Найтом.
– Ой! – воскликнула она и, сделав шаг назад, нервно засмеялась.
Вайолет было приятно видеть, что он радостно улыбается ей. Правда, Артур тут же скрыл свою радость за некоторой чопорностью приветствия.
– Мисс… Вайолет, – приподняв мягкую фетровую шляпу, произнес он. – Как приятно снова встретиться с вами.
– Да… – проговорила она.
В последние несколько недель Вайолет часто бывала в соборе под тем предлогом, что изучает вышивки, но втайне она надеялась встретить там Артура.
– Как поживаете? – спросила она.
– Спасибо, хорошо. Я все думал, как вы провели остаток отпуска. У вас есть время выпить со мной чашечку чая? Сейчас приведу велосипед.
Они отправились на Хай-стрит в ресторанчик «Старый базар», где прежде Вайолет не бывала, потому что он был ей просто не по карману. Столы здесь были накрыты льняными скатертями, окна с толстыми стеклами и такие большие, что Вайолет чувствовала себя у всех на виду и незащищенной. Их обслуживала официантка средних лет, Вайолет показалось, что Артур с ней знаком, а еще показалось, что, принимая заказ, она как-то странно на нее косилась.
– Мисс Спидуэлл интересуется колоколами и колокольным звоном, – пояснил он официантке, когда та принесла чай и блюдо с подрумяненными кексами.