Композиции вышивок отличались от тех, что были на подушечках, они были разработаны по образцу старых елизаветинских мешочков и коллекции из Музея Виктории и Альберта. Эти композиции были хорошо знакомы Луизе Песел – но с геометрическим уклоном.
– Я как сорока, – объяснила она своим вышивальщицам, – я краду композиции отовсюду, откуда только можно. Даже с пачек из-под мыла!
Мешочки были вышиты главным образом крестиком по диагонали, узор состоял из клеточек и ромбиков, с венгерским ромбиком иссиня-черного цвета, и ярко-белых стежков по краям. К мешочкам были приделаны специальные металлические ручки в форме кельтских узлов, – когда держишь за узел, мешочек свисает и раскрывается, и в него удобно класть все, что угодно, а рука дающего при этом касается нежной лайковой подкладки, которая делалась по особому настоянию мисс Песел, – еще один повод почувствовать, что пожертвование делать приятно.
Однажды вечером Вайолет вместе с остальными жиличками, исключая мисс Ланкастер – ее отправили в командировку в Портсмут, участвовать в каком-то судебном заседании, – сидела в гостиной возле камина и трудилась над мешочком для пожертвований. По радио симфонический оркестр Би-би-си исполнял музыку Эдуарда Элгара в сопровождении разнокалиберного художественного свиста волнистых попугайчиков. Издалека доносился звон соборных колоколов: была среда, а по средам звонари всегда репетировали. Мисс Фредерик корпела над пачкой тетрадок за столом, где по утрам они обычно завтракали яйцами, сваренными «в мешочек». Она тяжело вздохнула, уже в третий раз, и миссис Харви не выдержала.
– Что это вы все вздыхаете, милочка? – спросила она. – Что-нибудь случилось?
– Работы навалилось… в два раза прибавилось, – промямлила мисс Фредерик, волосы у нее были растрепаны, руки испачканы чернилами. – И вторая половина – латынь! Учительница латыни неожиданно уволилась, и мне пришлось взять некоторые ее классы. А сама я латынь почти забыла, она у меня не лучше, чем у школьниц!
Иголка Вайолет застыла в воздухе. Сердце ее сжалось. Она хотела придумать какой-нибудь безобидный вопрос, но ее опередила миссис Харви, у которой был острый нюх на скандалы.
– Неожиданно уехала, говорите? – проворчала она, и они сразу догадались, что́ она имеет в виду, – ведь точно так же и Олив неожиданно уволилась из страховой компании.
– Да нет же, вы неправильно поняли, – откликнулась мисс Фредерик. – Дело вовсе не в этом. Даже наоборот, если уж на то пошло!
Она вся зарделась и рассмеялась каким-то гадливым смехом – Вайолет представить себе не могла, что столь кроткое существо так умеет смеяться.
Даже миссис Харви, кажется, испугалась.
– Что вы хотите этим сказать? – строго спросила она.
– А когда она уволилась? – вставила Вайолет.
– Сегодня, – выбрала более легкий вопрос мисс Фредерик. – И вот мне выдали для проверки тетрадки, и вообще, до конца полугодия мне придется взять на себя половину ее классов, если не сразу найдут ей замену. Нагрузили дополнительной работой, и ни слова про оплату! Вот вы, например, можете преподавать латынь? – Видно было, что она готова ухватиться хоть за соломинку.
Вайолет покачала головой, к горлу ее подкатил комок. У нас здесь несколько школ для девочек, подумала она, и несколько учителей латинского языка. Но сама уже догадалась, о ком идет речь.
Когда раздался стук в дверь, только у одной Вайолет был повод связать этот стук с недавним сообщением мисс Фредерик. Однако остальные, видимо, тоже об этом подумали и испуганно переглянулись. Мисс Фредерик даже в страхе вскочила на ноги и сгребла тетрадки со стола на сиденье стоящего рядом стула и задвинула его под стол, чтобы их никто не увидел.
– Боже мой, кто бы это мог быть? – пробормотала миссис Харви. – Уже почти девять часов!
– Я открою, миссис Харви, – сказала Вайолет.
– Ни в коем случае. Я здесь хозяйка, и я должна открывать дверь этого дома.
Миссис Харви с трудом поднялась на ноги и вышла в коридор. Через несколько секунд послышался ее голос:
– Вайолет, к вам пришла дочь Нелл Хилл. Второй раз уже в этом месяце!
Мисс Фредерик перевела на нее взгляд широко раскрытых глаз. Вайолет захотелось сказать ей что-нибудь резкое, даже жестокое, но ничего умного не приходило в голову. Она отложила в сторону вышивку и вышла из комнаты, чувствуя, как взгляд соседки по квартире сверлит ей спину.
Джильда стояла в коридоре, огромные глаза ее на узком лице были красными. Она пыталась улыбаться и что-то весело отвечать на замечания миссис Харви о погоде и о том, что вечер выдался очень холодный.
– Уже довольно поздно, дорогая, – сказала хозяйка. – Что-нибудь случилось?
– Нет, все в порядке, простите, что побеспокоила. Мне просто срочно нужно переговорить с Вайолет про… вышивание.
– Пойдем в мою комнату, – предложила Вайолет.
– Ну зачем же, – сказала миссис Харви. – Там вам будет, наверное, холодно. Заходите в гостиную.
– Ничего, мы потерпим.
Хозяйка молча переводила взгляд с Вайолет на Джильду и обратно, растерянное лицо ее ежесекундно менялось.
– Может, принести вам туда чая? – спросила она наконец.
– Спасибо, не надо, миссис Харви.
Вайолет, не в силах больше терпеть ее испытующий взгляд, повернулась и пошла по лестнице наверх. Обернувшись и быстро посмотрев назад, она увидела недовольное лицо хозяйки.
Вайолет торопливо впустила Джильду в комнату и плотно закрыла за собой дверь.
– Садись, – сказала она.
Она указала рукой на кресло, а сама подошла к шкафу, достала початую бутылку бренди и два стакана. Плеснула в оба примерно на палец и, протянув один стакан Джильде, села на край кровати.
– Пей, – приказала она и, когда Джильда отхлебнула, добавила: – Я знаю, что случилось с Дороти.
Ее подруга вздрогнула.
– Господи, неужели уже все об этом болтают? Ведь это случилось только что! – рыдающим голосом воскликнула она.
– Ш-ш… Ты же не хочешь, чтобы нас услышала миссис Харви? Вот будет радость для нее, она у нас любит посудачить, – тихонько сказала Вайолет.
– Но откуда ты знаешь? – Джильда судорожно вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
– В этой квартире живет мисс Фредерик, она работает учительницей в школе Дороти. Только что она сообщила нам об этом. Имен, правда, не называла, так что о тебе речь не шла.
– Ох, Вайолет, Дороти не просто потеряла работу, дело гораздо хуже! Ее прогнали родственники!
– Откуда прогнали?
– Из дома, конечно! Ей теперь негде жить. Я оставила ее в «Суффолк армз», там все на нас очень странно смотрели. Мы не знаем, что делать!
Джильда снова расплакалась.
«А ко мне ты зачем пришла?» – хотелось спросить Вайолет. Но она не спросила. Встала, подошла к комоду и достала оттуда носовой платок.
– А у тебя она может пожить немного? – спросила она, протягивая подруге платок.
Джильда содрогнулась всем телом и поплотней закуталась в пальто.
– Папа и Джо запретили. Они… они теперь знают про нас все. Мне они позволили остаться, но только при одном условии: не видеться с Дороти.
– И ты согласилась?
– Конечно нет!
Джильда так возмутилась, что даже перестала плакать. В первый раз с тех пор, как пришла, она стала похожа на себя.
– Я им не сказала ни да ни нет. Сказала, что поговорим об этом утром. – Она громко высморкалась.
– А где ты сейчас, они знают?
– Я сказала, что пойду вышивать. Вайолет… – Красные глаза Джильды смотрели на нее умоляюще. – Как ты думаешь, можно Дороти переночевать у тебя? Всего одну ночь, – быстро добавила она, – а потом мы придумаем что-нибудь.
Именно этого Вайолет боялась больше всего с самого прихода Джильды, впрочем, нет, уже с той минуты, как, слушая рассказ мисс Фредерик, догадалась, о чем идет речь, – она боялась, что будет замешана в эту историю.
– Мне очень жаль, – ответила она, – но миссис Харви строго-настрого запрещает гостям оставаться на ночь.
В голове Вайолет мелькнула мысль о том, что комната мисс Ланкастер временно пустует.
– Но мы бы могли провести ее потихоньку, когда миссис Харви ляжет спать.
– Не получится, она спит очень чутко. И еще она догадалась, что здесь что-то не так, и будет еще более бдительна. Неужели у Дороти нет других подруг?
– Таких, кто бы нас понимал, как ты, и таких же добрых нет.
Вайолет почувствовала прилив самоуважения, хотя знала, что она далеко не столь отзывчива и добра, как об этом думает Джильда.
– Боже, что же нам делать?! – Джильда закрыла руками лицо, хотя на этот раз уже не плакала.
Какое-то время обе молчали, потихоньку попивая бренди. Вайолет услышала, как соборные колокола несколько раз пробили по нисходящей гамме, а потом тенор отбил девять раз.
– Мне нужно сейчас кое-куда позвонить, – сказала Вайолет. – А ты в это время должна отвлечь миссис Харви.
Вайолет в нерешительности постояла в коридоре над телефоном, не зная, куда лучше звонить: туда, куда она хочет, или туда, куда надо. Джильда была уже в гостиной, она болтала с миссис Харви и мисс Фредерик. Голос ее был несколько выше обычного и слегка истеричный. Но со своей ролью прикрывать Вайолет, пока та звонит, она справлялась, миссис Харви даже один раз засмеялась.
Вайолет так хотелось услышать уверенный голос Артура в трубке, наверное, сейчас он в пабе, играет в дротики или в карты, его позовут к телефону, и ему будет приятно поговорить с ней.
Но между ними сейчас четырнадцать миль, и он ведь звонарь, то есть человек, принадлежащий к совсем другому миру. А она должна положиться на кого-нибудь из своих. Она сняла трубку.
– Ну конечно, – ответила Луиза Песел, когда Вайолет изложила ей ситуацию. – Вышивальщицы должны помогать друг другу.
Она не стала задавать лишних вопросов, и Вайолет была очень благодарна ей за это.
– Что ты ей сказала? – спросила Джильда, когда они шли по улице, спускающейся вниз к мосту и к Хай-стрит, у обеих все еще саднило в груди от сверлящего взгляда миссис Харви и мрачного замечания о позднем часе.