– Только то, что у Дороти неприятности и ей надо где-нибудь переночевать одну-две ночи. У нее есть деньги, чтобы заплатить?
– Есть немного, в банке. Она копила нам на летний отпуск. Мы собирались ехать в Озерный край.
Вайолет представила, как ее подруги шагают вдвоем по вересковой пустоши, посещают дом поэта Вордсворта, сидят в кондитерской, пьют чай в кафе и смеются, катаются по озеру на лодке. Ей даже стало завидно, но она тут же вспомнила, в какую беду они обе попали теперь.
В пабе «Саффолк армз» было тихо, совсем не то что в новогоднюю ночь. Когда они с Джильдой вошли, все, кто был в помещении, повернули к ним голову. За столиками там и сям сидели несколько человек, Вайолет не смогла удержаться и поискала глазами «человека с кукурузного поля», но его, к счастью, здесь не оказалось. Фортепиано молчало, крышка была закрыта. Дороти сидела в темном углу, веки ее были опущены. На столике перед ней стоял наполовину опорожненный стакан хереса и еще один с водой. Когда они подошли, Дороти подняла голову.
– Здравствуй, Вайолет, – сказала она. – Пришла меня спасать?
– Да, спасать, – ответила за Вайолет Джильда. – Она у нас такая умница!
– Не знаю, не знаю… – произнесла Вайолет, взгляды чужих мужчин нервировали ее. – В любом случае надо поскорей убираться отсюда. Путь неблизкий, и уже довольно поздно.
– Сейчас, только покончу вот с этим.
Дороти взяла стакан с хересом.
– In vino veritas![21] – возгласила она и выпила.
Потом подняла стакан с водой.
– In aqua sanitas![22] – И отхлебнула. – Ну ладно, – продолжила она, – я готова, пойдем навстречу дальнейшим приключениям.
Она схватила стоящую у ее ног сумочку.
– Via trita, via tuta. «Проторенный путь – безопасный путь», но я не иду старым путем.
– Она слегка под мухой, – прошептала Джильда. – Но разве можно ее в этом винить?
– Дороти, ты заплатила за напитки? – спросила Вайолет.
Дороти пожала плечами.
Вайолет вздохнула.
– Ладно, я рассчитаюсь, – сказала она. – Выведи ее на воздух.
Бармен сообщил, что Дороти выпила три порции хереса. Столько же стоил еженедельный билет в кино, причем на лучшие места. Бармен подождал, когда Вайолет выложит деньги, зажал монеты в кулаке.
– И не приходите сюда больше. Это касается всех троих, – сказал он.
Вайолет быстро отвернулась, чтобы по ее виду он не заметил, насколько потрясена она его словами. Выйдя на улицу, Вайолет подошла к подругам, стараясь придать лицу нейтральное выражение. Дороти стояла напротив Джильды, держа в ладонях ее лицо.
– Nil desperandum, – сказала она. – Omnia vincit amor.
– Послушай, говори по-английски! – вскричала Джильда. – Я чувствую себя идиоткой.
– «Никогда не отчаивайся». «Любовь побеждает все», – перевела Дороти и поцеловала ее в лоб. – Гораций и Вергилий.
«Да, кажется, я серьезно вляпалась», – подумала Вайолет. Ей хотелось бросить их, пусть сами расхлебывают, пускай Джильда ведет Дороти в гостиницу, где живет сейчас мисс Песел, а сама она отправится поскорей домой и ляжет в постельку. «А вот Артур так бы не поступил, – тут же отругала она себя. – И мисс Песел. И Джильда тоже».
– Ну хватит, пошли. – Вайолет поглубже надвинула шляпку на лоб. – Мисс Песел ждет нас.
Мисс Песел жила в гостинице в Сент-Кросс, южной части города. Она поселилась там год назад, ей стало тяжело ездить в город на велосипеде из Туайфорда, деревеньки к югу от Уинчестера.
– Я очень хочу подыскать местечко для постоянного проживания, – сказала мисс Песел, когда они сидели с ней в теплом вестибюле гостиницы, медленно оттаивая от холода.
На ней было платье из плотной ткани с вышитым вокруг шеи геометрическим узором. Что-то такое греческое, подумала Вайолет.
– Но мой проект, связанный с вышиванием, не оставляет ни минуты свободной. Совсем нет времени поискать что-нибудь. Но, думаю, в конце концов переберусь поближе к собору. Хочется домик с приличным садом – чтобы можно было сажать ирисы.
– Ирисы? – вежливо переспросила Вайолет.
– Ну да. Обожаю ирисы. Всегда их любила. В Туайфорде я организовала Общество любителей ирисов и намерена сделать это и здесь, как только у меня появится свой сад. Я посадила несколько луковиц и для этой гостиницы, несколько белых бородатых, несколько пурпурных тоже… Но я не вполне уверена, что летом их оценят здесь по достоинству.
Джильда и Дороти сидели рядышком на диване, сдвинув коленки и скрестив лодыжки. Обе казались потерянными и измотанными и молчали, будто воды в рот набрали. Слава богу, пока они шли на холоде, Дороти хоть немного протрезвела и больше не декламировала свою дурацкую латынь. Но разговор приходилось поддерживать одной Вайолет. Был уже одиннадцатый час вечера, и она все готова была отдать, только бы оказаться в постели с книжкой Троллопа в руках.
– Мисс Песел… – начала было она, но, увы, как продолжить, не знала.
– Конечно, дорогая, простите меня, – догадалась та. – Вам сейчас не до моих рассуждений про ирисы. Ну хорошо, Дороти, – она повернулась к подруге Джильды, – вам нужна комната на несколько дней?
Дороти кивнула.
– Тут у нас кое-кто живет на основе длительного проживания, но есть номера, которые сдаются посуточно. Я поговорила с управляющим, и он сказал, что у них есть свободная комнатка. Очень маленькая, зато и платить меньше. Кроме того, у вас ведь немного вещей? – Она бросила взгляд на сумку Дороти. – И надеюсь, вы прихватили с собой вышивку!
Вайолет подумала было, что она шутит, но, когда Дороти кивнула, мисс Песел продолжила:
– Вот и отлично. Когда в жизни какие-нибудь нелады, нет ничего лучше вышивки, с ней приходит покой и сосредоточенность. А теперь, мне кажется, надо отпустить этих двух дам домой, не возражаете? А я отведу вас наверх и покажу комнату. У меня есть ключ. Ну как, девушки, доберетесь до дома благополучно? Или попросить управляющего, чтобы проводил вас?
– Нет-нет, все в порядке, с нами ничего не случится, спасибо, – ответила Вайолет.
В этой новой для нее ситуации Луиза Песел действовала так же ловко и уверенно, как и держала в руке иголку, а также – к огромному облегчению Вайолет – ни о чем не судила и не задавала любопытных вопросов типа «с чего это вдруг Дороти понадобилась комната?». Возможно, она была просто рассудительна и неболтлива.
Дороти встала, она явно повеселела и выглядела более бодрой, чем прежде. Она посмотрела на Джильду и улыбнулась.
– Dum spiro spero, – пробормотала она.
Луиза Песел кивнула:
– Верно. «Пока дышу, надеюсь». Всегда.
Глава 19
На следующий день после работы Вайолет не стала торопиться к Джильде, чтобы узнать, как идут у нее дела с Дороти, да и через день тоже. В субботу она отправилась на Хай-стрит делать покупки, но и там особенно не слонялась и подруг своих не искала, зато, когда пошла в библиотеку, наткнулась на Луизу Песел, которая рылась в стопках возвращенных книг. В руках у нее была книжка Гилберта Уайта «Естественная история и древности Селборна».
– Я частенько ее перечитываю, – сказала она. – Надо бы купить собственную. Была в восторге, когда переехала жить неподалеку от Селборна, который уже много лет хорошо знала по этой книжке. Вы читали ее?
– Мой отец читал, но я нет. Надо будет почитать.
Мисс Песел сама сообщила ей, что Дороти все еще живет в гостинице.
– Я нашла ей кое-какую работу, репетитором латыни у дочерей своих знакомых. Пока этого достаточно.
Интересно, подумала Вайолет, знает ли она, что́ заставило Дороти уйти из дому и бросить работу. Возможно, не знает и сама не спрашивает. Вайолет была безмерно благодарна мисс Песел за то, что она так легко приняла эту непростую ситуацию, а за собственное малодушие ей было очень стыдно.
С Джильдой они встретились в среду у вышивальщиц, та появилась осунувшаяся, бледная, выглядела утомленной. Она сразу уселась рядом с Вайолет.
– Сегодня я пришла одна, – прошептала Джильда. – Дороти придет в понедельник, она ходит в этот день. Нам пока лучше не появляться вместе.
Джильда проговорила все это быстро и тихо, но остальные вышивальщицы сразу насторожились. Атмосфера в помещении изменилась, некоторые переглядывались, многозначительно вскидывая брови, а Морин негромко хихикнула, хотя, когда Вайолет нахмурилась и покачала головой, тут же умолкла.
– Обедаем вместе? – предложила Вайолет, рассчитывая подробней расспросить подругу во время перерыва.
Джильда кивнула, и после этого они говорили только о вышивке.
– Нам надо быть очень осторожными, – сказала Джильда, когда они лакомились гренками с сыром в кафе у Одри. – Раньше мы были такие беззаботные, но сейчас… Дороти теперь даже близко не может подойти к нашему дому или автомастерской. И не столько из-за папы или Джо, главным образом из-за этой гадкой Олив. Можно подумать, что она все свое время отдает ребенку, но я несколько раз заставала ее, когда она выглядывала сквозь занавески на улицу, небось хотела выследить Дороти, думала, что она где-то там прячется.
– А что она собирается делать?
– Кто, Дороти? Уже начинает подыскивать комнату. Правда, она сейчас нигде не работает, а без работы трудно убедить хозяйку в своей благонадежности. И в Уинчестере вряд ли ей удастся найти работу в школе. Все учителя здесь знают друг друга, постоянно общаются. Возможно, ей придется уехать, в Саутгемптон, в Портсмут или в Солсбери. Хотя в середине учебного года найти вакансию почти невозможно. В лучшем случае, если повезет, она сможет кого-то подменять или стать репетитором. Мисс Песел, конечно, молодец, но и она не волшебница.
Джильда вздохнула, и у Вайолет сжалось сердце, она увидела, что присущая ей жизнерадостность покинула подругу.
После кафе Джильда отправилась к себе в автомастерскую, а Вайолет в офис. Морин уже была там и печатала; судя по тому, как прямо она держала спину, Вайолет поняла, что та ее осуждает. Но Вайолет было на это наплевать, и она молча села печатать бумаги, которых скопилась целая пачка. В помещении было холодно, обогреватель почти не грел, и пальто она снимать не стала.