Вон, глянь, справа какие девочки скучают.
5
Но только Филиппов и Козин встали, всё так же пристально-узнавающе смотря друг другу в глаза, как музыка затихла. По ушам ударило звяканье посуды, топот ног, скрип отодвигаемых стульев и повышенный гул голосов. Впрочем, как всегда бывает, публика быстро затихала, возвращаясь к столикам. Многие пошли покурить на улицу, незаметно поправляя прилипшие к спинам найлоновые рубашки и платья.
– Эй, вы куда? – Зося поправляла растрёпанную чёлку и смешно дула себе на нос, оттопыривая нижнюю губу. – П-ф-ф! Стойте, тут Толя такие вещи говорит! Ну, Толь, расскажи! Ребята, представляете, он говорит, что телефоны будут без проводов!
– Погоди, а как? – Алёшка сразу вцепился. – Что ты говоришь, Клерк? Каждому по радиостанции, что ли? Представляешь, какая мешанина в эфире и мощность нужна для носимого передатчика? Ну, что скажешь?
– Нет, не так. Не совсем так. Ты ведь знаешь наши коды? Ну, «“Волга”, дайте “Оку”», «“Ока”, дайте “Днепр”», «“Днепр”, дайте…» – и так далее, – Серов говорил очень чётко, уверенно, продуманно, словно подчёркивал каждое слово остро оточенным карандашом. – Ну, мы ещё так тёще твоей в Киев звонили на прошлой неделе.
– Ну.
– «Ну». Гну. Смотри. Не нужно же было тянуть провод отсюда до Киева? Прошли по коммутаторам. Коммутаторы связали отдельные участки в одну линию.
– Это понятно. Ты хочешь сказать, что ты разобьёшь радиосигнал между отдельными ретрансляторами, как в телевидении? Но между городами и так есть линии АТС. А ты хочешь их дублировать?
– Да нет же! – Толя завёлся, оседлав любимого конька. – Смотри, я о другом говорю. Смотри, ты ретрансляторы можешь расположить по сетке, накрыть целый район страны. Тогда маломощный сигнал будет передаваться между узлами с усилителями – и получится коммутация в пределах этой сетки. Я думаю, что это будущее. Точно будущее. Представляешь, у каждого будет свой телефон. Представляете, ребята?!
– Ну, вот ещё один идеалист, – засмеялся Козин. – Мечтатель. Ребят, вы что тут, все – мечтатели?
– Стоп! Нет! Клерк, ты подумай, сколько же это мачт нужно! – Алёшка прищурился. – Смотри, ну, какое расстояние между мачтами должно быть? У нас на БТРах какие стоят станции? Весят они сколько? Ты такую бандуру на тачке возить собрался? А если расстояние будет километр-два, это же сколько передатчиков надо нанизать на один разговор?
– Ха! Да в том-то и дело, что дальние разговоры тоже можно сделать по радиосигналу. Только не соединять тысячу передатчиков, если ты хочешь из Ленинграда тёще в Киев позвонить, а нужно только дозвониться до ближайшего большого узла в Ленинграде. А оттуда – по антенне космической связи на спутник – а он уже передаст сигнал в Киев.
– Вот чудак! А чем ты это всё поднимешь? Толька, сколько все твои релейные станции весят? Все эти номеронабиратели, все эти коммутаторы. Ты прикинь, сколько такой спутник весить должен! Как десять паровозов!
– Сам ты десять паровозов! – насупился Толя. – Говорю вам, фомы вы неверующие, что так будет. Потому что такие задачи будут решать вычислительные машины. Люди научатся их делать! Филиппов, у вас в КБ есть вычислительная машина?
– Конечно. Все расчёты на ней. Иначе никак. Но это целый зал.
– А раньше был целый дом. Вот увидишь, такие вычислители будут с чемодан. А это совсем другое.
– А перфокарты? – Зося вставила свои пять копеек. – Ты видел машину для набивания? Каждый раз перенабирать-перенабивать? А спутник – если что с ним случится, то что? Как менять ему команды внутри?
– Ну, ребята, что вы на меня накинулись? Может, магнитная лента, может, вон, Алёшка будет запускать своих космонавтов, будут на орбиту как трамвайные кондукторы летать, подлетать-стыковаться к спутникам, менять катушки с задачами для вычислителя. Или вообще, все команды будут с Земли по радио. Тоже дело.
– Всё равно это очень сложно. Не представляю. Нет, технически всё возможно. Но сколько это стоит?
– Вот же ты, Филиппов, зануда! – поджал губы Серов. – Ну, говорю же тебе, не всё ты можешь посчитать исходя из существующих технологий. Ты вперёд посмотри, ну же! Поменяются… Нет! Мы поменяем технологии. Придумаем. И сделаем. Вот… – он махнул рукой и быстро стал есть оливье, оставшийся на тарелке.
– Пэ-Эн-Ша, – Козин поднял рюмку. – Скажи, Вася-Василёк, а ты чем будешь заниматься, когда назад вернёшься? Опять к гимнасткам? Ну. Не красней. Не к гимнасткам. Дай угадаю. К волейболисткам. Так? Вот чему ты их будешь учить в своём физкультурном институте?
– Я?.. – Очеретня как-то неожиданно для самого себя засмущался. – Я хочу мышцы изучить. Понять, как сделать человека сильнее. Ты знаешь, что человек, обычный, нормальный человек может развить, если включит все мышцы сразу, может рвануть усилие две тонны?
– Да ну? – засомневался Козин, внимательно разглядывая Юлю. – И Юля?
Юля нежно зарозовелась и для безопасности стала смотреть на уши жующего Тольки. «Господи, как он смотрит!» Её сердце тарахтело по булыжникам самого неуместного желания.
– И Юля. Ну, может, не две, а тонну девятьсот точно.
– Вот ты, Васька, даёшь. Ты представляешь, какая нагрузка на суставы, хрящи, сухожилия? Да человек в бифштекс сам себя сломает!
– Алёшка, не я даю. Природа, наша мать, нам дала. Только придумано не нами, что и ты, и я, и Юленька, и Зося – все мы включаем, ну, процента три – пять мускульных волокон. Представляешь? Если КМС или мастер спорта, то пять процентов. Путем пыток над собой, ежедневной каторгой тренировок можно догнать эту цифру до семи. Это уже чемпионы мира. Бывают уникумы, которые включают процентов десять. Они, понимаешь ты, ничем не отличаются от нас с тобой, нет никакой горы мускул. Про них говорят, что они нечеловечески сильные люди. Ну, как Поддубный, например. Помнишь, такой борец был? Ну, фильм все смотрели.
– Я помню. И ещё у меня папа такой, – Зося пальчиком кружила по краю фужера. – Это же несложно.
– Что несложно?
– Толя, несложно, если знаешь как. Папа ж на одной руке пятьдесят раз подтягивался. Знаешь, как он плавает, мой папа? Из воды себя выбрасывает, спина сухая, когда плывёт. Он левой рукой мешок соли поднимал. Сейчас устал, уже возраст же ж.
– А ещё такое может по наследству передаваться, – Вася внимательно следил за пальчиком. – Может, точно вам говорю, ребята.
– Передалось, Вася-Василёк.
– Что? Ты что?!
Зося поджала губы, посмотрела на ребят, потом как-то странно прищурила глаза.
– Алёша, – попросила, – дай мне, пожалуйста, вон ту салфетку. Да. И бутылку. Да, эту.
Она взяла пустую водочную бутылку, плотно обмотала ресторанной салфеткой. Аккуратно взяла правой рукой.
– Смотришь, Вася-Василёк?
– Да.
– Ну, смотри. Юля, прикрой меня.
– Погоди, мне не видно! – Серов встал со стула рядом с Юлей. – Ты что творишь?
– Не мешай, Толя.
Зося выпрямила руку. Донышко бутылки замерло над скатертью. Зося чуть улыбнулась. Тонкие пальцы медленно белели. Её улыбка стала шире.
Крак! Бутылка лопнула и рассыпалась. «Розочка» подпрыгнула и свалилась в пустую салатную тарелку. Немая сцена. Наконец Козин очнулся, взял бутылочное горлышко в руки. Покрутил. Положил на стол:
– Ничего себе.
– Так о чём ты там говорил, Вася-Василёк? – Зося всё так же кружила пальчиком по нежно гудевшему фужеру.
Но Вася Очеретня ничего не ответил. Он молча налил себе водки. Выпил как воду. Потом сел на место и вцепился в волосы, не отрывая глаз от Зосиных рук:
– Зося… Зосечка! И ты молчала?!
– Вась, а что ж говорить-то? О чём говорить? Ну, есть такое. Но это же не моя заслуга же. Это папа-мама. Мало ли в ком что есть от родителей наших?.. От бабушек и дедов, от прадедов наших. Это же в каждом, если поискать хорошо. Поискать да не потерять. А вот что мы сами можем… Вот вопрос. Понимаешь? Понимаете, ребята? Не что надето, что едим, а как думаем, что делаем. Ребята! Я выпить хочу. Весь вечер не пила, а тут выпью. Муж, водку не буду, налей мне вина! Васька, не буди Володьку, пусть спит, я тихонько скажу.
Ребята! Огромное вам спасибо, что вы все сегодня такие замечательные. Знаете, я так хочу… Я так хочу увидеть, что будет. Будет с нами со всеми. Смотрите! – она плавно, как на танцах, взмахнула рукой, будто экран повесила в воздухе. – Младший подполковник Саша. Саша, знаешь… А ты ведь здесь не останешься. «И ведь, главное, знаю отлично я, как они произносятся», – пропела Зося, чуть хрипя «под Высоцкого». – «Но что-то весьма неприличное…» – Чёрт, забыла! А! «На язык ко мне просится». Неважно!.. Не будешь ты, подполковник, одну звёздочку маленькую носить. Другая судьба тебя ждёт. Не с этими хуйвен! Да хуй с ними! С хуйвенбинами-хунвейбинами, мать их! А где-то в другом месте. Не знаю как, но… Может, и года не пройдёт.
Козин изумлённо смотрел на Зосю. А она продолжила:
– Толя. Ну, что? Что, Толенька?.. Сними очки, Толя, у тебя такие красивые глаза. Да. Толя, ты будешь министром. Не меньше. Ну, может, заместителем министра. И сделаешь свою связь на всю страну. А мы с Алёшкой… Да, муж? Мы с Алёшкой для тебя же спутники запустим! Знаешь, какие большие? Ого, самые большие и лучшие!
Юленька, родная! Ну, ты сама знаешь, я тебе уже пожелала. Не перебивай же, Вася! Это наш женский секрет. Должны же у нас быть наши, женские секреты, даже если мы вас так любим, родных наших мужчин! Вася, вот ты неугомонный! Вася!
Так. Сейчас. Вася. Вася, ты будешь заведующим кафедры! И воспитаешь кучу олимпийских чемпионов! У тебя все твои чемпионы будут прыгать выше и бегать быстрее всех. Точно! Я же это вижу. И еще, знаете, я хочу выпить за наших родителей. За тех, кто дал нам жизнь, кто Родину защитил!
– Погоди секунду! Стоп! Стой, Зося, погоди!
– Что, подполковник Саша?
– Зося, а ты? Ты – как же? Ты про себя не сказала! Про «вместе с Алёшей» мы слышали. А ты – ты – как?
– Ты слишком внимательный. Не зря подполковник, хоть и младший лейтенант. Быть тебе полковником. Я?.. – она замолчала, глядя куда-то в ночь за окном.