— Так… а теперь слово вместе, — подошли мы к самому важному этапу. — Мож-но.
— Мозё, — сосредоточенно повторила она.
— Нет-нет, мож…
— Мозь…
— Опять нет, — терпеливо и с улыбкой повторил я, хотя её тупость меня уже начала знатно раздражать… Нет, это не тупость, это я тупой, а девочка умная. Это я не могу понять, что она ребёнок и пытается всеми силами произнести слово, а я тут выёживаюсь. Мне даже слегка стало стыдно. — Давай-ка, мож…
— Мозь…
— Мож…
— Мозь…
— Мож… — во внеочередной раз повторил я, и о чудо:
— Мож…
— Но, — закончил я.
— Но.
— Мож-но.
— Мож-но, — повторила она.
— Ещё раз, мож-но.
— Мож-но.
— Мож-но.
— Мож-но, — повторила Соня, окончательно убедив меня, что более-менее произносит слово правильно. Я даже немного возгордился как ей, так и собой, что наши усилия не прошли даром. Наши, потому что я бы мог тут сколько угодно распинаться, если бы Соня не пыталась произнести всё правильно.
— Молодец, — обнял её. — Знаешь, ты умная девочка.
— Мож-но? — по слогам спросила она и красноречиво посмотрела на пол.
— Да, можно, только давай на тебя сначала трусы наденем, хорошо?
— Мож-но, — согласилась она.
— Не можно, а нужно, — настоятельно произнёс я, вставая с кровати.
— Нуж-но, — произнесла Моня, из-за чего я даже обернулся, слегка удивлённо посмотрев на неё. Но потом мягко улыбнулся, показывая, что всё в порядке, а то, как я читал, некоторых детей может напугать пристальный взгляд, который они не могут объяснить. Лучше сразу показать свои эмоции.
— Верно, нужно, Соня.
Вскоре пришла и Фея, которая до этого грозилась меня навестить.
— Добрый вечер, Томас.
— Да, добрый. А где Джека потеряла? — полюбопытствовал я, заглянув в коридор. Нет, никого не было там.
— Остался на пункте. Контролирует, бдит, гоняет — всё как положено. Из него получился бы хороший лейтенант, о котором ты говорил, учитывая, что он имеет вес среди остальных.
— Это намёк на то, что он в меру глуп?
— Не буду отрицать очевидное, — согласилась Фея и начала раздеваться. — Джек действительно туповат, но тоже в меру. В остальном он вполне неплох. Как человек и как работник. На людях он едва не сама серьёзность, и от обалдуйства не остаётся и следа. Знаешь, как иногда получается? Люди боятся других, стараются себя показать такими вот опасными, а кончается тем, что они превращаются в тех, кем пытались казаться.
— Хочешь сказать, что у нас Джек тот ещё злыдня? — усмехнулся я.
— Пулю может запустить в лоб для поддержания порядка, — кивнула она. — И такое случалось. Он пытается строить из себя невозмутимого головореза, боясь, что покажет себя обычным парнем. Но сам не понимает, кем потихоньку становится. Волнуется всё меньше, делает всё естественней.
— Это ты его хвалишь? — спросил я. — Или ругаешь?
— Оцениваю смену в его личности. Он совершенно другой на людях, по крайней мере на работе. Не заметил, что и ты стал другим? — посмотрела она внимательно мне в глаза. — Изменился?
— Как тут не заметишь, — хмыкнул я. — Пошли.
Мы вышли в зал, и Фее предстала интересная картина, на которую я уже успел посмотреть. Соня сидела на полу и выпускала из руки небольшие облачка снега. Это выглядело настолько странно и удивительно, что я подобно Эйко смотрел на это, только, в отличие от последней, не смеялся до упаду, пытаясь поймать снег руками. Вот Соня медленно сжимает кулак, держит его, словно образует снег внутри, после чего резко разжимает, и в воздух поднимается белое облачко, блестящее на свету.
Я, конечно, видел Тантумов, но они обычно пускали молнии или зажигали огонёк на конце пальца, а тут снег.
— Я смотрю, у вас тут весело, — произнесла она после того, как простояла несколько секунд в дверном проёме, видимо, пытаясь отойти от удивления. — Соня нашла общий язык с Эйко?
На приход гостьи ни одна, ни другая не обратили внимания, занимаясь своими делами.
— Как видишь. Хотя я боялся, что она мелкой уши оборвёт.
— Всё равно присматривай за ней, — и уже тише добавила. — Чёрт знает, что у девочки в голове, — и вновь нормальным голосом. — Она ходит?
— Вроде как нет. Я не видел, хотя какие-то потуги она пыталась сделать.
— Ну… я бы на твоём месте теперь не отходила от неё. Когда ей вернулась двигательная способность, она вполне может свалиться с кровати.
— Предлагаешь рядом лечь?
— Сделать небольшую перегородку или подвинуть те две тумбочки, чтоб она во сне не укатилась. А лучше купить кровать специально для этого, чтоб не мудрить. Уж это ты можешь себе позволить.
— Деньги тратить… — пробормотал я.
— Какие люди говорят о деньгах, — всплеснула руками Фея. — Наркобарон, который получает едва ли не больше всех в городе, не считая дома, говорит, что ему жалко купить кровать для девочки.
— Не жалко. Но она ведь потом перерастёт её, верно?
— Отдашь в детский дом. Продашь. Отдашь малоимущей многодетной семье в подарок. Мало ли применений? Тебе денег мало? Вот что-что, но не надо экономить на детях, Томас. На себе, но не на них, поверь той, кто имеет опыт.
— Хорошо, я понял. А здоровье? Я боюсь, что она что-нибудь учудит. Просто… посмотри на неё, она только сегодня встала, а уже импульс использует.
— Я вижу.
— Поэтому я беспокоюсь по поводу того, что она может учудить с испугу у врача, — высказал я свои опасения. — Чёрт знает, что у неё с телом. Может болеет или ещё чего, но я боюсь, что она там какой-нибудь фокус выкинет. Ведь я до сих пор не знаю, правильно ли мы поступили, не вколов ей те шприцы.
— Пока что наблюдай просто за ней. Увидишь, что ей становится хуже — отведёшь. А пока что посмотри — она только здоровее становится.
Фея осторожно подошла к девочкам и присела перед ними на корточки.
— Здравствуй, Соня, как у тебя сегодня дела? — неожиданно совершенно другим голосом спросила Фея.
Насколько другим? Таким, что я даже немного завис. Она говорила всегда спокойным, уравновешенным, иногда холодным деловым тоном. Человек, для которого бизнес всегда на первом месте. Ни грамма эмоций, кроме тех, которые проявляются в минуты какой-то нестандартной ситуации.
Здесь же у неё был совершенно другой тон, более высокий и мягкий. Если бы меня спросили, как я могу охарактеризовать Фею сейчас, то я назвал бы её матерью. Доброй нежной женщиной, чей голос так мягок, что можно укутаться в него и заснуть. Иногда меня поражало, с какой стороны я вижу своих людей и какими они кажутся со стороны. Это вызывает диссонанс. И мне это не нравится, потому что, видя эту часть человека, тебе сразу хочется верить, что осталось в нём что-то хорошее и что с ним можно обращаться как-то иначе, чем сейчас. А правда в том, что они такие только с избранными, другим они покажут зубы — сожрут, не подавившись.
Да, Фея была матерью, и возможно, она ведёт себя в какие-то мгновения как мать, но нельзя дать этой иллюзии взять вверх над собой. Она опасна, и не лучше всех тех, кто есть вокруг нас.
Мне стало немного тоскливо от этой мысли. Потому что я не мог относиться к людям так, как хотелось бы. Всегда была, есть и будет какая-то грань, которая остановит меня. Которая напомнит, что все эти люди могут быть хорошими, но снаружи они будут опасными и расчётливыми. Одни потому что думают только о себе и своих людях, другие из-за того, что весь остальной мир вокруг такой и быть хорошим и открытым — непозволительная роскошь. Даже Джек, и тот, со слов Феи, тот ещё отморозок, хотя по-настоящему глуповатый, наивный и хороший парень.
— Ну, как у тебя дела, спящая красавица? — улыбнулась Фея, полностью изменившись в лице.
Наконец Соня отвлеклась от своих демонстраций, после чего посмотрела своим лютым взглядом на Фею. Та даже в лице не изменилась, продолжая улыбаться. Посмотрела на неё девчушка, посмотрела, и протянула руку.
— Что хочешь? — улыбнулась Фея.
— Мож-но? — по слогам произнесла тихо Соня.
Если Фея и удивилась, то не показала виду.
— Что можно, Соня?
— Льюкью? Мож-но?
— Руку? — разобрала Фея её просьбу.
— Мож-но? — кивнула она.
— Ну можно, конечно, малышка, — протянула она Соне руку.
Я, как и Фея, не понимал, зачем она просила руку, поэтому мне было интересно, что она сделает. Я даже подошёл поближе. Что касается Феи, было сложно сказать, что она вообще чувствует — она сохраняла выражение если не любящей матери, то женщины, которой дорог этот ребёнок.
Соня же, в свою очередь, не обращала внимания на нас. Накрыла своими ручками её ладонь, словно что-то закрывала.
— Соня, что ты там делаешь? — мягко спросил я. А то сейчас учудит что.
— Наша девочка что-то там морозит на ладошке у меня. Не мешай, это сюрприз, да, Соня? — улыбнулась Фея.
С трудом верится, что этот человек был лейтенантом.
На её слова Соня лишь кивнула, продолжая своё занятие. Даже Эйко замерла, наблюдая за этим.
Вот секунда, десять секунд, минута, две…
И Соня убирает ладошки, наконец открывая нашему взору то, что делала всё это время.
На ладони Феи лежала небольшая ледяная звёздочка.
Сказать, что я удивился, не сказать ничего. А вот Фея вообще не изменилась в лице.
— Какая же ты умничка, Соня, — подалась вперёд, встав на колени, Феи и обняла её. — И как у тебя получилось создать такую прекрасную звёздочку?
— Кьёвть, — выдала та, смутившись в руках женщины.
— Кьёвать? Кровать, ты имеешь ввиду?
Закивала головой.
— Это… это те звёздочки, что были над кроватью твоей сестрёнки? — сестрёнки… Фея сразу пытается, как вижу, привить ей родственные чувства к мелкой.
Кивает головой опять.
— Какая же ты умничка, — поцеловала она её в макушку. — Такая молодец. У тебя талант.
Соня от таких слов сразу зарумянилась, что было видно на бледной коже, опустила голову и слабо-слабо улыбнулась.
— Ты моя хорошая, — немного отстранилась Фея, чтоб заглянуть ей в лицо. — А умеешь ещё что-нибудь?