– А вы меня не покусаете?
– Все зависит от того, какими будут твои ответы.
На кухне девица заняла один из белых пластиковых стульев у круглого стола, отложила недоеденный пончик и обхватила ладонями кружку. Гайла села напротив и вгляделась в ее лицо. На вид – лет двадцать пять, а без косметики и двадцати не дашь. Миленькая, но по-провинциальному: такую красотку возьмут для бесплатной раздачи йогуртов в супермаркет «Полная корзина», но не для рекламы косметики. Глаза у девицы были темно-синими: тонкий ободок вокруг огромных зрачков.
– Значит, Саммер Лауфман, – заговорила Гайла.
– Саммер Сесилия Лауфман, – подтвердила блондинка, опустив взгляд и уставившись на кружку. – Двадцать три года, идентификационный номер… эй, вы должны зачитать мне мои права! Я имею право хранить молчание и все такое… адвокат… как в кино.
– Обдолбанным свидетелям права не зачитывают. Я не могу тебя допрашивать.
Саммер шмыгнула носом, как обиженный ребенок.
– Извините, – сказала она. – Я взяла одну таблеточку. Ну, или две… кажется, две. Не помню. Я не беру их часто, но это мне очень нужно. Понимаете, голоса в голове – они ужасные. Надоедают мне двадцать четыре часа в сутки. Иногда нужно брать таблетку для того, чтобы успокоиться. Это лучше, чем кокаин или героин!
Гайла подперла щеку рукой и тяжело вздохнула.
– И что тебе говорят голоса?
– Всякую ерунду про то, что люди, с которыми я знакома – иногда вовсе не люди. Вот как вы. Или как тот миленький детектив. – Она распахнула глаза. – Вроде как мы все живем в длинном-длинном фэнтезийном романе, понимаете?
– А когда ты берешь таблетку, голоса замолкают?
– Нет, конечно, – рассмеялась девица. – Когда я беру таблетку, это не кажется мне ерундой. Ну, фэнтезийный роман – ну и что? Прикольно. Может, где-нибудь даже драконы есть, как в «Игре престолов». Они вылупливаются из яиц, а яйца нужно бросать в огонь.
– Наоборот. Они вылупливаются из яиц в самые холодные ночи. Ненавидят тепло. И живут в подземельях.
– Серье-е-е-зно?.. Ой, я не предложила вам угоститься пончиками. Хотите? Нильс их приготовил. Он обожает готовить! Обожал. Угощайтесь.
Волчица решительно отодвинула от себя тарелку с пончиками. Хуже невменяемых людей с печатью Прародительницы могут быть только обдолбанные люди с печатью Прародительницы.
– Где ты работаешь?
– В «Северной змее», официанткой. Мара клевая! Она говорила, что поможет мне устроиться в «Абсент для феи» помощником администратора. Там работает Нора, и она тоже вакханка, и мне с ней будет хорошо.
– Значит, ты знакома с тамошним шеф-поваром. Джеймсом Ламбертом.
– Конечно! Джесси клевый! По-моему, он там самый нормальный… после Мары. Хотя иногда мне кажется, что там нет ни одного нормального человека. Или не-человека. В мире есть кто-то нормальный?
Внезапно Саммер отставила кружку и подняла взгляд на собеседницу.
– Вы, наверное, решили, что я дурочка, да, мэм? Как вас… Гайла. Да. Детектив Хилборнер. – Ее глаза наполнились слезами. – Сидите и думаете: что за девица, тупая, как пробка, да еще дури наглоталась. Может, хотите сдать меня в лечебницу для наркоманов. Знаете, как тот центр имени Лурии Родман. Кормят бесплатно, проводят заместительную терапию, творчество, общественная работа, группы поддержки. И, наверное, вы думаете, что мне не жаль Нильса. Но это неправда. Мне его очень, очень жаль. Он был хорошим парнем. Он меня терпел, хотя мог вышвырнуть на улицу. Это его квартира. Ему ее отец подарил на двадцать первый день рождения. Сказал: живи так, как захочешь, теперь ты самостоятельный парень. А меня подбросили к дверям приюта, когда мне и нескольких месяцев не исполнилось. Наверное, мама увидела эту чертову татуировку на моей спине и решила, что я проклята. – Саммер всхлипнула. – Наверное, так и есть.
– Твоя мать была человеком. Люди эту татуировку не видят. Разве что эмпаты. Иногда.
– А откуда вы знаете, что моя мать была человеком?
– Оттуда же, откуда ты знаешь, что я оборотень. – Гайла потрепала девицу по руке. – Не плачь. И не шути с дурью. Лучше научись обращаться со своими способностями. Это принесет больше пользы и тебе, и миру. Выспись как следует, а завтра позвони мне – и мы поговорим. Вот моя визитка.
Саммер задумчиво вертела в пальцах маленький кусочек картона.
– Вы будете меня допрашивать? – спросила она с опаской. – Приведете в комнату с зеркальным окном, включите запись и все такое? Проверите на детекторе лжи? Спросите, есть ли у меня алиби?
– Мара нипочем бы не отпустила кого-то из своих сотрудников в таком состоянии домой поздно ночью, так что алиби у тебя точно есть. Она заказала такси, и в твоей сумочке лежит квитанция с отпечатанными датой и временем прибытия в Цветочный квартал.
Девица съежилась, как одинокий замерзший птенец.
– Так и есть, – подтвердила она. – А кто меня будет допрашивать? Тот миленький детектив? Я забыла его имя…
– Рэй. Он офицер, а не детектив.
– Все равно миленький. У него есть подружка?
Гайла поднялась из-за стола.
– Проспитесь, леди. Вам есть, где переночевать?
– Найду, – кивнула Саммер.
– Жду вашего звонка.
***
К вящей радости Йонатана, Рэй успел обмотать ботинки скотчем и теперь стоял, наблюдая за тем, как тело хозяина квартиры упаковывают в плотный черный мешок.
– Минутку, – остановила Гайла одного из судмедэкспертов, молодого светловолосого вампира. – Хочу взглянуть на это чудо до того, как Дуарте им займется. Изучить вживую, так сказать.
– Вагнера здесь нет, так что оцениваю шутку за нас обоих, – тут же отозвался офицер Лок. – Знакомься. Нильс Крейн. Звезда сегодняшнего вечера.
Первым, что бросилось волчице в глаза, было выражение лица мужчины. Спокойное, почти умиротворенное. Казалось, он и не умер вовсе, а прилег отдохнуть и неожиданно для себя задремал. Людей, по ошибке или не очень глотавших что-то из бытовой химии, она видела не раз, а вот подобных лиц у этих людей – ни разу.
– Чего он там выпил? – спросила детектив Хилборнер.
– Кислоты для чистки кафеля, мэм, – отозвался Йонатан. – Не помню названия. Немецкая фирма. Уже упаковали.
– Крейн, говоришь, – посмотрела Гайла на Рэя. – Однофамилец?
– Никак нет, мэм, – ответил эльф, подражая тону детектива Флеминга. – Сводный брат Софии Крейн. Ребенок отца от первого брака. Наша деревенька велика, но совпадения все же случаются… или нет?
Волчица жестом велела судмедэкспертам закрыть мешок, выпрямилась и осмотрелась.
– Пусть Дуарте ковыряется.
– Уже сочиняешь обращение для прессы с проникновенной историей о серийном маньяке? – поинтересовался Рэй, беря ее под руку. – Идем, посмотришь на его мастерскую. Там самое интересное. Кстати, как тебе здешние квартиры? Я увидел эту гостиную, подумал о своем жалком домике в сто пятьдесят квадратов и пригорюнился.
Гайла рассеянно кивнула, сводя все данные задачи воедино. София и Нильс Крей были родственниками. Соседка Нильса Крейна по квартире знакома с Джеймсом Ламбертом. Донна Паркс выставлялась в галерее Мелании Шоу. Негусто. И уж точно недостаточно для того, чтобы удивить шефа во время завтрашнего доклада. Она уже представляла красочные заголовки в «Треверберг Таймс» вроде «Кто станет следующей жертвой заклинателя художников?».
– Я не согласилась бы жить в Зеленом районе даже в том случае, если бы мне заплатили, Лок.
– Брось, отличное место. Можно прогуляться к болотам, если не спится. Или устроить полуночную оргию в лесу. Как тебе идея?
– Невероятно изысканная в своем идиотизме, как и все твои идеи.
– Организую все как следует – и позвоню. Кстати, по поводу звонков. Вместо того, чтобы устраивать свою личную жизнь, я сегодня – в смысле, вчера – вечером пинал сотрудников отдела по борьбе с кибер-преступлениями, заставляя их работать. Угадай, что я узнал от Даниэля?
– Что его жена все-таки беременна? – предположила Гайла, переступая порог мастерской.
– Кое-что получше. С телефона Софии Крейн послали сообщение за несколько минут до того, как Вики позвонила Донне Паркс. Угадай, кому?
Вместо ответа волчица показала коллеге кулак. Рэй выдержал драматическую паузу.
– Донне Паркс! – провозгласил он. – «Нам нужно поговорить», вот что она написала. В смысле, он. Маньяк. Или она. Они ведь бывают женщинами. Как ты думаешь, зачем маньяк это сделал?
– Отвяжись, Лок. Я не сторонница методов «говори все, что приходит в голову, особенно самую лютую дичь, и тогда получится идеальная версия».
В большой светлой комнате, которую Нильс Крейн использовал как мастерскую, практически не было мебели. Исключение составляла пара кресел в углу и большой стол возле окна. Прислоненный к стене мольберт пустовал. На столе царил идеальный порядок.
– А с чего вы вообще взяли, что он художник? – спросила Гайла, надевая медицинские перчатки. – Больше похоже на студию фотографа.
– Он рисовал с натуры, мэм, – объяснил Рэй. – Уважающий себя художник не приведет модель в захламленную каморку, где воняет краской.
Волчица начала открывать один ящик стола за другим. Краски, карандаши, бумага, скетчбуки, кисти, снова карандаши и краски, конверты с письмами и без.
– Ты видел его картины?
– Издеваешься, Хилборнер? Нильс Крейн – один из самых известных в городе художников классической школы. Сходи на выставку хотя бы ради приличия! – Он хмыкнул. – Приличия. Кому я это говорю?
– И вот твой известный художник классической школы испек пончики, попробовал их и решил запить кислотой для чистки кафеля. А где же последний автопортрет?
– Этот парень работал с размахом.
Рэй прикоснулся к ее плечу и указал в направлении двери. Гайла обернулась и застыла с открытым ртом, изучая еще свежую фреску на одной из стен.
– Какого… – начала она.
– Дионис, бог виноделия и разврата, – прокомментировал офицер Лок тоном опытного искусствоведа. – Судя по всему, наши жертвы – любители божественной тематики. Один, Лилит, а теперь еще и этот.