Терри отошла к доске и замерла, сложив руки за спиной.
– Видите ли, – начала она после короткой паузы. – Некоторые темные существа умеют рисовать в темном времени. Чаще всего речь идет об обращенных, но необращенные тоже могут освоить это искусство.
– Особые краски? – уточнил Кит.
– Нет, – покачала головой офицер Нур. – Краски-то как раз обычные. Чего не скажешь о других материалах. К примеру, о растворителе, о жидкости, которая заменяет льняное масло, о скульптурных гелях для создания объемных композиций… – Она принюхалась к указательному пальцу. – Иногда для того, чтобы краска лучше ложилась на холст, художники не покрывают его грунтом, а наносят тонкий слой особой жидкости. Та, которую использует мой брат, пахнет именно так. И многие картины, нарисованные темными существами, пахнут именно так. Наверное, необращенным сложнее это учуять…
– Хочешь сказать, – произнес Рэй, – что наш дружок – темное существо?
– С таким же успехом он может оказаться человеком с печатью или эмпатом, – возразила Виттория. – Лично я не сбрасывала бы со счетов Джеймса Ламберта. Да и Донна Паркс не такая серая мышка, какой хочет казаться. Вместо того, чтобы с головой кидаться в версии о темных существах – из которых мы не выпутаемся вовек, потому что именно так оно всегда и бывает – лучше бы нам сконцентрироваться на вполне себе человеческой истории вполне себе человеческих убийств.
– Мы еще не доказали, что речь идет об убийствах, – напомнил Кит.
– Разумеется, – в тон ему ответила детектив Лейб. – Еще скажи, что они и вправду совершили самоубийство. – Она потерла лицо ладонями. – Ненавижу серийники.
Рэй на Витторию даже не взглянул.
– Где твой брат покупает материалы для рисования? – спросил он у Терри.
– Понятия не имею, – развела руками та. – Скорее всего, заказывает с доставкой. Тристан не любит лишний раз выходить из дома.
– Выяснишь у него детали вечером. Мы едем к доктору Ванессе Портман, не забыла?
Офицер Нур кивнула с видом самого несчастного существа в двух мирах. После расследования летних убийств Кит знал, что с братом они не ладят.
– Сегодня я за рулем, – выдержав торжественную паузу, заявил Рэй.
***
– Добрый день, джентльмены.
Майор Старгард не предложил гостям сесть, и ничего хорошего это не предвещало. С другой стороны, раздраженным он не выглядел. Видимо, начальственный гнев обрушился на головы Гайлы и капитана Боннара.
У подавляющего большинства сотрудников центрального управления «шеф» ассоциировался с типичным высокопоставленным военным из американских фильмов: светловолосый, голубоглазый, ростом под два метра, с квадратной челюстью и телосложением, которое, на взгляд женщин (и некоторых мужчин, полагал Кит), вполне заслужило бы титул «мистер Олимпия». Майор Старгард ходил, слегка сгорбившись, как и многие слишком высокие люди, и говорил обманчиво спокойным голосом. А если что-то приводило его в ярость, то спокойный тон сменялся полушепотом. Полушепота детектив Вагнер ни разу не слышал, но рассказы Гайлы звучали даже чересчур красочно.
– Доброе утро, сэр, – поприветствовал Кит.
Рэй уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы сказать фамильярное «привет, Найджел», но поймал взгляд хозяина кабинета и осекся. Он, как и Гайла, включал майора Старгарда в число людей, с которыми нужно разговаривать уважительно.
– Видели передовицу «Треверберг Таймс», офицер Лок? – осведомилось высокое начальство.
В официальном общении он предпочитал использовать вежливое «доктор», и при упоминании звания у друга едва заметно дернулся уголок рта. Он приходил в ярость, когда окружающие напоминали ему о дважды проваленном экзамене на детектива, но майору недовольство в лицо так просто не выскажешь.
– Так точно, сэр, – ответил Рэй, изучая стопки папок на столе начальника центрального управления.
– Я уже говорил с детективом Хилборнер и капитаном Боннаром и решил, что с вами нужно провести отдельную беседу. – Майор Старгард помолчал. – Потому что три звонка за одну ночь от гражданских лиц с угрозами и приказами расследовать странные самоубийства – это чересчур.
– Мелания Шоу и кто-нибудь из попечителей Софии Крейн, полагаю, – нарушил молчание Кит. – А кто был третьим?
– С Меланией Шоу вы угадали, детектив Вагнер, а вот с попечителем Софии Крейн – не совсем. Сначала мне звонила ее мать. Потом – отец. Не знаю, насколько внимательно вы читали сегодняшнюю газету, но София Крейн и Нильс Крейн приходились друг другу сводными братом и сестрой по отцу. Этот человек давным-давно не живет в Треверберге, но благодаря его деньгам крутятся многие винтики в машине под названием «мир искусства». Проще говоря, он вкладывает огромные суммы в здешние галереи, жертвует средства художественной академии имени Уильяма Тревера, принимает самое активное участие в становлении молодых живописцев…
– Живописцев? – переспросил Рэй.
В голубых глазах майора Старгарда мелькнула искра удивления.
– Художников, – уточнил он.
– Я знаю, что означает слово «живописцы», сэр. Не ожидал услышать его от вас.
– У меня за плечами три курса художественной академии имени Уильяма Тревера, офицер Лок. Этого вы, разумеется, тоже не знали.
Рэй глянул на друга в поисках поддержки, но Кит лишь повел плечами, выражая недоумение.
– Нет, сэр.
– Мне кажется, после возвращения вы расслабились. Я уже не ощущаю той самоотдачи, которую вы демонстрировали на посту заместителя руководителя отдела криминалистической экспертизы. – Майор Старгард показал собеседникам тонкую папку. – Девяносто пять процентов раскрываемости. Вы приложили руку к расследованию десяти самых громких серийных убийств, в трех случаях из десяти руководили следственной группой. А после 1996 года вас будто подменили. Дело Костяного лорда, дело с ангелами… и все. Негусто. – Папка шлепнулась на стол, и хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. – Я думаю, что ты вознамерился почивать на лаврах самого опытного в управлении специалиста по расследованию серийных преступлений, Рэй. Это не нравится ни мне, ни детективу Хилборнер. Тебе необходимо встряхнуться. С сегодняшнего дня ты переходишь в отдел по расследованию убийств.
– Ты на полном серьезе? Гайла согласилась?!
Правая бровь майора Старгарда едва уловимо приподнялась.
– Простите, я не расслышал, офицер Лок?
– Я нахожу это решение слишком радикальным, сэр.
– Очень хорошо, – удовлетворенно кивнул хозяин кабинета. – Значит, шансы на то, что оно сработает, высоки. Детектив Вагнер, – обратился он к Киту, – знаю, что ваш кабинет в отделе по расследованию убийств довольно тесный, и втроем вы там не уместитесь. Воспользуйтесь кабинетом офицера Лока. Когда-то он предназначался для четверых криминалистов. Вы не против, офицер Лок?
Рэй благоразумно промолчал, и высокое начальство вновь обратилось к детективу Вагнеру.
– Вряд ли стоит об этом напоминать, но вы руководите расследованием. И я ожидаю от вас соответствующего поведения. Этьен… капитан Боннар не раз говорил мне, что вы с офицером Локом близкие друзья. Да и в качестве напарников вам работать уже приходилось. Смею надеяться, что все получится и на этот раз.
– Так точно, сэр, – кивнул Кит.
– Доброго дня, джентльмены. Вы свободны.
***
Нажав кнопку вызова лифта, Рэй спрятал руки в карманы джинсов и уставился на вытертый ворс ковра под ногами.
– Ничего более унизительного я в жизни не слышал.
Детектив Вагнер наблюдал за меняющимися красными цифрами в окошечке над лифтом.
– Если я расслабился и почиваю на лаврах самого опытного в управлении специалиста по серийникам, то Логану нужно застрелиться от безысходности.
Девятка сменилась восьмеркой, восьмерка – семеркой. Этажом выше двери лифта раздвинулись, и по полу кабины затопали невидимые ноги.
– Раскрываемость – девяносто пять процентов, какого хера? – продолжал возмущаться Рэй. – С каких это пор кто-то следит за моим процентом раскрываемости? Да я вообще ничего раскрывать не должен! Я выдаю логичные версии, а потом вы все сами раскручиваете! Я криминалист, а не детектив из убойного отдела, если что!
Кит продолжал наблюдать за семеркой в окошечке. Из кабины сверху раздавались приглушенные голоса.
– Стол у окна принадлежит мне, – сменил тему Лок. – Не в смысле «можно сидеть за ним, когда хозяина нет», а в прямом смысле – он принадлежит мне. Желтая кружка принадлежит мне. А еще в кабинете есть два белых кресла. И оба они принадлежат мне.
– Да куплю я капсулы, можешь расслабиться.
Рэй достал руки из карманов и сложил их за спиной.
– Что?
– Капсулы для твоей обожаемой кофейной машины, которую ты бережешь как зеницу ока. Ты ведь больше всего о ней печешься, я прав?
– Ты серьезно, Вагнер? Минуту назад меня фактически понизили в звании – и понизили бы, если бы оно у меня было! – а ты полощешь мне мозги с капсулами?!
– Пластиковые подойдут?
– Только алюминиевые. Их утилизуют, невежда. Собирают в особый мешок и… боги, кому я это рассказываю. Вряд ли ты когда-нибудь видел нормальную кофейную машину.
– Вот и увижу. А заодно и попользуюсь вовсю.
– Не доставай меня, Вагнер. Вернемся к этому вопросу после того, как я съем свой сэндвич.
Глава четырнадцатая. Терри
14 ноября 2002 года, день
Треверберг
В течение получаса Терри пыталась развлечь себя кроссвордом из «Треверберг Таймс» и даже задала пару вопросов Рэю – скорее, из уважения, потому что могла разгадать любой самостоятельно (за редким исключением) – но сдалась. Офицер Лок вампиршу игнорировал, а без Кита ритуал терял всякий смысл. Она сунула газету в сумочку и с тоской посмотрела в окно. Дождь лил так, будто намеревался затопить весь город. Люди на улицах делового квартала прятались под мокрыми зонтами, ливневые канавы из-за забитых дождевых сливов наполнялись чуть ли не до краев. «Дворники» смахивали с лобового стекла дождевые капли, но видимость это не улучшало. Дорогу перебежала девушка в накинутом на плечи желтом непромокаемом плаще и туфлях на высоких каблуках. Машины оглушительно засигналили, водитель ехавшего впереди микроавтобуса ударил по тормозам, и Терри затаила дыхание от ужаса, но Рэй отреагировал мгновенно.