Отложив на пассажирское сиденье пустую упаковку из-под салата, вампирша открыла бутылку с апельсиновым соком, сделала большой глоток и повернула ручку громкости радио. Волна «Дорожный Треверберг» – или как там ее сейчас, меняли название дважды за последние пять лет – передавала ранние хиты Мадонны. Виттория барабанила пальцами по рулю в такт «Material Girl» и вспоминала весну 1985 года. На концерт в Новом Орлеане она пошла с Анной, которая в те времена была помешана на творчестве певицы. И с удовольствием вернулась бы туда, хотя Мадонну на дух не переносила. Они с сестрой прожили в Луизиане десять лет, промышляли чем попало, изредка наведывались в Техас к создателю и проводили на его ранчо месяц-другой. Иногда деньги сваливались на них как гром среди ясного неба, и то было время дорогих ночных клубов и шикарных квартир. Иногда деньги утекали сквозь пальцы, и им приходилось жить в трейлерах на площадках для отдыха, а то и вовсе ночевать под открытым небом. Отношения между Витторией и Анной не изменились, они по-прежнему были самыми близкими созданиями в двух мирах, делили радость и горе, отдавали друг другу последний цент. Отец по-прежнему оставался лучшим мужчиной на свете, к которому они могли прийти с любой проблемой. Что изменилось? Мир вокруг. Он стал жестче, сложнее, многограннее. Как заметила Анна, раньше реальность походила на загородную поездку на машине с открытым верхом, а сегодня превратилась в гонку на чертовски сложной трассе.
Мадонну сменила местная певичка с тонким дрожащим голоском. Виттория, поморщившись, убавила громкость до минимума и открыла бардачок. Она уже трижды осматривала его содержимое на предмет завалявшейся пачки сигарет, но вдруг что-то пропустила?
Смешно. С каждым годом темные существа все сильнее походят на людей. Живут с людьми, спят с людьми, женятся и выходят замуж за людей и рожают полукровок. Уходя на работу, надевают личность смертного как деловой костюм. В Треверберге нет людей и темных существ как таковых. Есть третий вид, нечто среднее между первыми и вторыми. Иначе здесь никто бы не выжил. Как-то Йонатан сказал вампирше, что темные существа в Треверберге теряют эмоциональное обоняние. Включается защитный механизм: слишком много непонятного на единицу здравого смысла. Виттория хорошо помнила этот разговор. Он состоялся через пару-тройку недель после того, как она рассталась с Рэем.
«Иногда мы встречаем темных существ, которые пахнут не так, как остальные, – пояснил Йонатан. – Которые не прячут свой эмоциональный запах, не подстраиваются под других, не пытаются скрыться в толпе. И у нас… как бы это? Срывает крышу».
Произнеся последнюю фразу, криминалист мучительно покраснел, а вампирша не сдержала улыбку. То была очень милая попытка утешения, в которой она, чего греха таить, нуждалась. Может, в свое время их с Локом свело именно это? Эмоциональный запах, который они, в отличие от большинства других темных существ в Треверберге, не прячут? Алисия Кантер его точно не прятала. Хотя с чего бы? Уж кто-кто, а Незнакомцы, дикие вампиры, брошенные создателем в ночь обращения, в современности ни от кого не скрывались. Они питались отрицательными эмоциями и селились в больших городах. Даже служители Равновесия, охотившиеся на них, не могли взять след такого обращенного самостоятельно. А все потому, что страх и ненависть в мегаполисах слишком сильны и собьют вас с толку, будь вы хоть трижды опытным и древним охотником.
Виттория захлопнула бардачок и вновь села прямо, уставившись на пятно света под ближайшим фонарем. Когда криминалисты появлялись на местах преступления, волна эмоциональных запахов сбивала их с ног. Проще всего было с убитыми во время криминальных разборок в Ночном квартале. Сложнее всего – с жертвами серийных маньяков вроде Костяного лорда. Вампирша помнила, что даже у Кита Вагнера и его тогдашнего напарника, которые повидали ужасов с лихвой, от такого фона голова шла кругом. Что она чувствовала в квартире Софии Крейн? В квартире Нильса Крейна? Ничего необычного, помимо традиционных запахов жилых помещений. Что, в свою очередь, необычно для квартир, в которых было совершено насилие. Термин «совершено насилие» в случае конкретной серии звучал неуместно, но смерть человека всегда оставляет эмоциональный след. И он, в отличие от запаха, который может унести ветром, сохраняется в течение нескольких дней, если не недель.
Услышав приближающийся стук каблучков по асфальту, Виттория опустила стекло. Невысокая девица в светлой куртке на меху и изящных полуботинках из мягкой кожи подошла к дверям подъезда Донны Паркс и остановилась, глядя на панель интеркома. На плече девица несла рюкзачок, сшитый из разноцветных лоскутов. Лицо незнакомки скрывалось под опушенным мехом капюшоном. Она подняла голову и посмотрела на темные окна, а потом нажала четыре кнопки. Интерком отреагировал тремя короткими сигналами. Должно быть, ввела код блокировки в машине. Виттория часто совершала эту ошибку, возвращаясь домой после длинного рабочего дня.
Телефон в заднем кармане джинсов зажужжал. Увидев имя звонившего, вампирша на мгновение засомневалась, стоит ли отвечать, но все же прикоснулась пальцем к зеленой трубке.
– Привет, Йоав.
– Привет. Надеюсь, ты не передумала? Я готов за тобой заехать.
Девица наблюдала за панелью интеркома, не торопясь нажимать следующую комбинацию цифр.
– Ты о чем? – уточнила Виттория.
Йоав рассмеялся.
– Шучу, ни о чем мы не договаривались. Но если ты свободна, можем договориться.
А ведь она с самого начала знала, что звонить ему вчера было плохой идеей.
– Я на работе.
– Дежуришь?
– Наружное наблюдение.
– Ах да, художники. Неужели и вправду серия? Если верить тому, что говорят ребята, задница полная.
– Еще какая. Покопаемся с неделю – и отправим в архив. А пока нужно изображать бурную деятельность для прессы и родственников жертв. Один папаша Софии и Нильса Крейнов чего стоит. Способен поставить на уши весь Треверберг.
Детектив Йоав Норбери был первым сотрудником центрального управления, которого Виттория встретила в первый день стажировки в полиции. Он представился ее будущим наставником, и она отдала ему полученные от начальства академии документы: с отличием окончила два курса, серебряная медаль на соревнованиях по стрельбе из пистолета, особая стипендия декана. Йоав заглянул в документы и удрученно покачал головой. Выяснилось, что офицер Лейб должна проходить стажировку не в убойном отделе, а в отделе криминалистической экспертизы. Детектив Норбери набрал рабочий номер детектива первого класса Джареда Мэя, предшественника Гайлы. Тот сказал, что о стажерах и слыхом не слыхивал, но пошлет одного из своих сотрудников для того, чтобы прояснить ситуацию. Этим сотрудником оказался офицер Рэймонд Лок. Еще с порога он заявил, что в новичках отдел не нуждается, тем более в зеленых студентах полицейской академии. Вот бакалавры криминалистики – еще куда ни шло, эти хотя бы что-нибудь соображают. Виттория уверила Рэя, что готова учиться у наставника, ведь криминалистика – это практическое знание, которое в университетах не преподают. Рэй, не моргнув и глазом, ответил, что для работы в их отделе нужно обладать не только практическим знанием, но и характером. Проще говоря, яйцами.
Это заявление стало последней каплей, и разозлившаяся Виттория заявила, что будет работать в убойном отделе, но вмешался детектив Мэй. Рэй получил нагоняй от начальника, результатом которого стала просьба позвать стажерку и извиниться перед ней у него на глазах. Анна, к тому времени уже работавшая в полиции и когда-то обучавшая Лока, добавила, высказав бывшему ученику все, что о нем думает. А Йоав утешал Витторию как мог. Уж коли стажерка ему не досталась, почему бы не подкатить с другого боку? Офицер Лейб не сопротивлялась, напротив, с удовольствием подыгрывала. Собственно, почему бы и нет? Как подавляющее большинство обращенных, Йоав был хорош собой: высокий смуглокожий брюнет с жесткими чертами лица и серо-зелеными глазами, бархатный взгляд которых казался Виттории чужим, если не сказать «инопланетным». Он любил домашние ужины, старомодную романтику, арт-хаусное кино и ночные прогулки. В телефонных разговорах отец говорил, что лучшего мужа она не найдет даже при большом желании и очень переживал, узнав об их расставании. О Рэе он ничего хорошего не думал, пусть и ни разу на памяти вампирши об этом не упоминал. Не иначе как злые боги толкнули ее в объятия этого идиота. А теперь…
А теперь Виттория в очередной раз воспользовалась тем, что Йоав к ней неравнодушен. Она не собиралась звонить ему вчера, но палец сам потянулся к одной из кнопок быстрого набора (странно, что за столько лет она не изменила настройки телефона). Ей нужно было утешиться? Ненадолго отключиться от рабочих мыслей? Или от мыслей о Локе, которые в последнее время стали слишком навязчивыми? Это все из-за его стажерки и их совместных трапез.
– Хм, – отозвался Йоав. – Ладно, не буду отвлекать. Звони, если что.
– Знаю, ты не любишь говорить о работе по вечерам, но у меня есть вопрос.
– Да?
– Чем пахнет в домах самоубийц? Я имею в виду эмоциональный запах?
Собеседник замолчал. Виттория слышала звон тарелок и приглушенное бормотание телевизора. Готовит себе ужин под вечерние новости. Потом прогуляется с собакой, вернется, поест и устроится на диване перед телевизором. Включит какой-нибудь фильм, знакомый с первого до последнего кадра, и отправится в мир снов. На диване он спал много чаще, чем в кровати, и вампирша удивлялась, зачем он до сих пор держит у себя этот бессмысленный предмет мебели.
– Случаи бывают разные, – наконец заговорил Йоав. – Страхом, отчаянием, паникой, надеждой, ощущением освобождения. Иногда – удовольствием. Но чаще всего пахнет… как описать тебе этот запах? Я бы назвал его тишиной.
– Как может пахнуть тишина? – удивилась Виттория.
– Это не запах в прямом смысле этого слова. Скорее, отсутствие запаха. Будто кто-то отрубил электричество. Мгновение назад воздух был наполнен движением и ароматами, а потом опустили рубильник – и все закончилось. Это запах окончательно и бесповоротно принятого решения, понимаешь?