Думать о сегодняшнем разговоре с офицером Локом не хотелось, но стоило Донне отпустить вожжи самоконтроля и перестать следить за монологом мамы – и мысли возвращались к утренней беседе. От недосыпа чувства притупляются, но ничего подобного с ней не произошло: она помнила каждую мелочь, начиная от запаха парфюма (или то был лосьон после бритья?..) полицейского и его голоса с легкой хрипотцой до глупого финала той сцены. Будь Донна в здравом уме, прокричала бы она на всю улицу в деловом квартале фразу «подумайте о кошках, им не хватает любви»? Вряд ли. Этот мужчина ее настораживал, но было в нем что-то искреннее, как и в детективе Лейб. Вот что казалось ей странным. Аура двойственности, окутывавшая этих людей. Иногда по их лицу будто проходит невидимая рябь – и на вас смотрит другой человек. А потом все возвращается на круги своя.
И еще эта история с охотящимся на нее маньяком… на губах Донны появилась улыбка. Она подумала, что так улыбаются люди, в жизни которых происходит слишком много странного, и они вот-вот начнут хохотать как душевнобольные. Потом будут смеяться, а потом – снова хохотать. И так – до тех пор, пока добрый доктор не сделает им укол успокоительного.
– … что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовалась мама.
Судя по выражению ее лица, этот вопрос она задавала уже не в первый раз.
– Я, как всегда, все прослушала. Что ты спросила?
– По возвращении домой хочу взять котенка. Я посещаю сеансы зоотерапии, через неделю открываются курсы, подумываю записаться. Доктор Мэдисон говорит, что это может положительно сказаться на моем состоянии.
– Котенок – это чудесная мысль. Я бы сама с удовольствием завела, но…
Сегодня на маме было простое платье из белой шерсти, из украшений – только золотая цепочка с крохотным крестиком, пара серебряных браслетов и обручальное кольцо. Последнее она до сих пор носила, не снимая. Донна подозревала, что это мамин способ отпугнуть кавалеров. Болезнь изменила ее, но она оставалась красивой женщиной, и интерес мужчин был естественен и объясним. Мама всегда ухаживала за собой. Она со вкусом одевалась, умела вести беседу, любила пошутить. А еще у нее были деньги. Вывеска «Вина Паркс» у входа в винные бутики (один в старой половине, пять в новой) давала потенциальным клиентам понять, что здесь они найдут продукцию высшего качества по соответствующим ценам. Конечно же, мама могла оплачивать лечение самостоятельно… и Донна позволяла ей думать, что именно так и обстоят дела, перенаправляя средства на счетах соответствующим образом. Она и сама не знала, зачем это делает. Не планировала рассказать обо всем маме после того, как все будет позади, и они выпьют шампанского где-нибудь на Санторини, любуясь закатом. Может, ей просто нравилось думать о том, что она кому-то нужна? Нравилось приносить пользу?
– Милая, ты можешь начать жить своей жизнью, – сказала мама. Попадает в десятку, даже не целясь. Как всегда. – Софии больше нет. Я понимаю, это трагедия, но ты должна двигаться дальше. Ты должна стать собой.
– Давай не будем об этом.
Мама провела ладонью по коротко остриженным темным волосам. Донна помнила, как она обрезала пышную гриву иссиня-черных кудрей, и не могла думать об этом без боли. Теперешний «ежик», впрочем, маме шел: у нее было сильное, как говорили художники, лицо с грубоватыми чертами, четко выделявшимися скулами и массивным подбородком. Неудивительно, что сегодня мужчины бегают за ней еще активнее, чем раньше.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, дорогая. – Мама протянула руку и прикоснулась к пальцам Донны. – Как у вас с Джесси?
– Мутно. – Девушка оглядела помещение кофейни, а потом посмотрела на улицу через стеклянную витрину. Уже стемнело, и по периметру забора госпиталя имени Люси Тревер на другой стороне улицы загорались прожектора. На круглую бетонную площадку, располагавшуюся неподалеку от здания приемного покоя, опускался вертолет. – Не переживай, мы справляемся.
– Рада слышать. Ну, так что насчет котенка? Я думаю, тебе стоит его завести. Тем более что работаешь ты из дома и сможешь уделять ему достаточно времени.
Донна взяла стоявшую перед ней чашку какао с зефиром, сделала глоток и поморщилась: напиток остыл.
– Котят нужно воспитывать. Вряд ли у меня есть для этого терпение. Возьму взрослую кошку… и, кажется, я знаю, кто сможет мне помочь.
– Кто-то из твоих приятелей, с которыми ты работала в приюте для животных во время учебы?
– Не поверишь, но это полицейский. Он любит кошек, у него их много.
– Мужчина, который любит кошек – это прекрасно, – уверила мама, допивая кофе. – У Джесси появился конкурент.
– Прекрати! – вспыхнула Донна.
Подошедшая официантка осведомилась, не хотят ли леди заказать что-нибудь еще, получила вежливый отказ и вернулась к стойке.
– Джесси ничего не имеет против кошек. Если уж на то пошло, у него есть Мерзавец.
– Чудовище, а не кот, – закатила глаза мама. – Он еще не сожрал попугая?
– Нет. А попугай до сих пор не выклевал ему глаза. Понятия не имею, как Джесси регулирует их отношения. Магия – да и только.
***
Проводив маму до палаты, Донна спустилась вниз и вышла из госпиталя через центральные двери. Разговор оставил неприятное послевкусие: они будто хотели сказать друг другу что-то важное, но не решались, а поэтому ходили вокруг да около. Что бы это могло быть? Донна не рассказала о маньяке… и не намеревалась. Только этого не хватало для полного счастья. Может, мама хотела ей что-то сказать? Что-нибудь об отце? С дочерью он не общался уже много лет, но иногда связывался с бывшей женой, и то были вполне вежливые и даже дружеские беседы. Интересно, где он сейчас? Справился с алкоголизмом? Устроился на работу? Возможно, завел семью, и у нее есть сводные братья и сестры?
Улица ослепляла автомобильными фарами и оглушала воем сигналов, к которому примешивался визг тормозов. Донна оглядела припаркованные возле тротуара машины, но не обнаружила ни одного такси. Ничего другого в такой час в районе госпиталя имени Люси Тревер ожидать не приходилось. К вечеру ощутимо похолодало, дыхание паром вырывалось изо рта. Над городом повисли тяжелые тучи, наводившие на мысли о снеге. Донна поежилась, запахнула пальто и достала из сумочки сотовый телефон. Уходя с мамой в кафе, она оставляла аппарат на подзарядке в ее палате. Прошло от силы полтора часа, но на экране высвечивались уведомления о непринятых вызовах и голосовых сообщениях.
– Привет, это Виттория Лейб из полиции, – так начиналось первое из них. – У тебя полный дом гостей, и ни одного из них ты не звала. Перезвони, как только прослушаешь это сообщение. Важно.
***
– Все это выглядит как плохой фильм, в котором я оказалась по ошибке, мисс Нур. Вот сейчас я ущипну себя и проснусь, Софи будет жива, в очередной раз упрекнет меня за оставленные в раковине чашки…
– Терри, – мягко поправила леди из полиции. – Называйте меня по имени, пожалуйста.
– Да, Терри. Знаю, это звучит глупо, но мне кажется, будто я выдумала маньяка. И моя вера сделала его реальным.
Донна обхватила ладонями большую ярко-красную кружку и уже в который раз оглядела ночной сад. Садом в прямом смысле этих слов он, конечно, не был, всего лишь маленький дворик возле пригородного дома, но ландшафтный дизайнер постарался вовсю. Здесь разметили аккуратные дорожки, посадили деревья, которые девушка, ничего не понимавшая в зелени, приняла за восточные растения вроде бамбука и даже наполнили небольшое озерцо. В прозрачной воде плавали рыбы, а по другую сторону на белых плитах были уложены камни. Рэй пояснил Донне, что так выглядит особый ритуальный курган, и рассказал, что его предки возводили такие в те минуты, когда им требовалось поговорить с богами.
– Здесь можно медитировать и размышлять о жизни, – сказал он с довольным видом. – Я отлично вписываюсь в общую картину, если хотите знать. Большинство жителей Зеленого района так или иначе исповедуют нью-эйдж. Фрукторианцы, йоги, леди, отказывающиеся от сотовых телефонов.
Донна кивала, соглашаясь. Она не знала, кто такие фрукторианцы – наверное, перегнувшие палку веганы?.. – но понимала, что у жителей Зеленого района есть полное право на то, чтобы быть странными. Пусть бы и ездить на работу на велосипеде, не пользоваться сотовым телефоном и приютить во дворе толпу кошек, как офицер Лок. А даже если бы жители Зеленого района в полнолуние отправились на болота для того, чтобы отслужить мессу в честь князя тьмы, то им бы никто ничего не сказал. Потому что в Зеленом районе находились самые дорогие дома Треверберга (особняки старой половины не в счет, там цены такие, что по карману разве что арабскому шейху, Оливии Сандерс или Самуэлю Муну) после элитного кондоминиума «Золотые вязы». А у богатых свои причуды. Донна не удивилась, узнав, что Рэй живет именно здесь. Было в обитателях Зеленого района что-то чересчур разнузданное, диковатое. Иногда они вели себя так, будто им все должны, а они могут делать все, что им заблагорассудится.
Хозяин накормил дам поздним ужином из того, что нашлось в холодильнике (а нашлись там сэндвичи с ростбифом и зеленый салат), а потом показал Донне ее временное жилище, квартиру на втором этаже своего дома. Он удостоверился, что свет горит, а кондиционеры работают, проверил, идет ли из крана горячая вода, оставил на кровати в спальне чистое постельное белье и несколько полотенец, после чего сел за руль и уехал.
– На тренировку, – с улыбкой пояснила офицер Нур. Донна ни за что не дала бы ей больше двадцати, и в то, что эта девушка не только успела окончить полицейскую академию, но и раскрыть первое дело, причем достаточно громкое (об отравленном абсенте газеты писали много и долго), верилось с трудом. – В зале сейчас свободно.
Мисс Паркс решила оставить это без комментариев. Почему бы жителям Зеленого района не ездить в спортзал посреди ночи?..
Терри ей нравилась. Она выглядела трепетной и хрупкой, но было в ее взгляде что-то жесткое, почти жестокое. Смотрелось это странно при учете цвета глаз новой знакомой Донны. Фиалковую радужку она встречала впервые. Только розовую – у альбиносов. Может, этот ген бывает частичным? Не столько ярко выраженным, как у людей, в чьем организме совсем нет меланина? Скорее всего, так оно и есть. Кожа у Терри была бледной, волосы – не светлыми или выцветшими, а серебряными, будто бы седыми. Должно быть, кровей в ней намешалось немало. Похожа на экзотическую куколку из магазина Марко Горетти в старой половине Треверберга. Ее необычную ауру ощущали все, но особенно кошки. Стоило офицеру Нур присесть в плетеное кресло в саду – и животные тут же сгрудились вокруг нее, норовя запрыгнуть на колени и получить порцию ласки. Увидев такую толпу, она слегка опешила, но сопротивляться не стала.