– Слушай, – спросила Терри, поглаживая бок мохнатого бурого кота с кисточками на ушах. – А что такое нью-эйдж?
– Ну, – замялась Донна, – это такая субкультура. Что-то вроде возрожденного язычества. Люди, которые ратуют за возвращение к природе. Не едят продуктов животного происхождения, не носят кожу, не пользуются полиэтиленовыми пакетами… пропагандируют свободную любовь.
– О. – Маленькое личико коллеги Рэя выражало крайнюю степень сосредоточенности. – Вроде хиппи?
– Да, в том числе. От хиппи они взяли еще и стиль одежды, бохо. – Она помолчала. – Ты никогда не слышала про нью-эйдж?
Терри с улыбкой пожала плечами.
– Нет. Про хиппи мне рассказывал мой брат Тристан. Как-то раз мы завели философский спор…
– Тристан Хобарт? – Донна наконец вспомнила, где видела фото этой красавицы. В «Треверберг Таймс». – Ты дочь доктора Хобарта, сооснователя восстановительного центра имени Лурии Родман? Он такой джентльмен. Мне нравится его королевский акцент, зря над ним смеются в прессе. И как тебя угораздило попасть в полицию? Ты могла заняться чем-нибудь более… подходящим для женщины твоего круга?
По тому, как изменился взгляд офицера Нур, девушка поняла: вопрос был невежливым. Впрочем, та решила сгладить неловкость первой.
– Я тоже не ем мясо, так что могу сойти за того, кто является частью культуры нью-эйдж.
– Тебе придется сменить джинсы на длинное платье, – рассмеялась Донна.
– Вот поэтому между Зеленым районом и «Золотыми вязами» я выбрала последние. И соседей там мало. Никому до тебя нет дела. Мне это нравится. – Она помолчала и добавила: – Пока нравится. Я должна научиться общаться с людьми.
– По-моему, ты отлично общаешься с людьми.
– Это ты так говоришь, пока я тебя не допрашивала.
– А ты планируешь меня допрашивать? – всполошилась девушка.
Терри сделала глоток из прозрачной кружки с чаем, которую держала в руках.
– Нет. А парня, который орудовал в твоей квартире, допросить придется.
Они замолчали. Студеную ноябрьскую тишину нарушало лишь тихое мяуканье кошек. Воздух в пригороде был чистым и казался каким-то полузабытым, почти чужим. Полная луна выглянула из-за туч, и со стороны болот послышался волчий вой.
– Можно попросить тебя кое о чем? – обратилась Донна к Терри.
– Попробуй, – предложила та.
– Я могу поговорить с парнем, которого вы поймали в моей квартире?
Брови офицера Нур – они были темными и широкими, но идеально подходили и к форме ее лица, и к серебристому оттенку волос – приподнялись.
– Мне надоело прятаться, – пояснила Донна. – Я постоянно прячусь. Всю жизнь. Дошло до того, что меня увели из собственной квартиры, и вот я здесь, в доме незнакомого мужчины.
– Мы поступили так потому, что тебе нужна защита.
– Но ведь я не буду сидеть здесь вечно, правда? Когда-нибудь мне придется выйти? Или…он меня здесь найдет.
Терри откинулась на спинку плетеного кресла. Бурый кот с кисточками на ушах растянулся у нее на коленях в позе полумертвой шкуры.
– Хорошо. Я постараюсь устроить вам встречу. Надеюсь, Рэй не будет против.
– Спасибо. Ты останешься со мной на ночь?
– Да, посплю на диване. Ничего, если я впущу кошек? Хотя, кажется, они тут никого не спрашивают…
***
Телефон пискнул, уведомляя о полученном сообщении, когда Донна уже засыпала, обняв подушку. В ногах у нее дремала большая черная кошка, явно довольная тем, что в кровати появилась человеческая грелка, которую в скором времени можно будет использовать как матрас. Выбираться из-под одеяла не хотелось, но девушка пересилила себя и, пробежав на цыпочках по ковру, взяла брошенный на подоконник аппарат. «Все убегаешь? Может, остановишься, и мы наконец-то поговорим?». Номер был незнакомым. С минуту Донна тупо смотрела в экран, пытаясь понять, что происходит, а потом нажала на «позвонить» и поднесла аппарат к уху. Длинные гудки и тихий щелчок в конце. Во второй раз ей ответил записанный на пленку голос оператора «Треверберг Cell», сообщавший о том, что абонент временно недоступен.
Донна достала из принесенных из дома вещей халат, закуталась в него и вышла на балкон. Наручные часы показывали начало четвертого утра. Самое время отправиться в постель. Девушка подошла к перилам и посмотрела вниз. Офицер Лок сидел на крыльце – дверь была открыта, и квадрат теплого света лежал на подъездной дорожке. Он говорил по телефону и пил кофе, аромат которого Донна ощущала даже на балконе.
– Брось, Вики, – сказал Рэй, отвечая на реплику собеседника. – Кто тут темный эльф, я или ты? Я знаю, как разговаривать с этим прохвостом. Мы дружили, помнишь? Положись на меня. Или старина Рэймонд Уильям Лок тебя когда-нибудь подводил?
Сделав пару шагов назад, Донна прикрыла глаза и шумно выдохнула. Больше суток на ногах – это слишком даже для полуночников. Спать. Срочно спать.
Глава восемнадцатая. Гайла
15 ноября 2002 года, утро
Треверберг
– Очень смешно, Вагнер, да, очень смешно. Лучшая шутка десятилетия. В следующий раз, когда Лок решит сделать мне сюрприз, я пошлю его далеко и надолго. Так, как делаю обычно. Понятия не имею, почему сейчас повел себя иначе. Наверное, решил, что уж если я ему помог, то могу ожидать ответной услуги.
Гайла стояла, облокотившись на стойку, отделявшую комнату дежурного от коридора, и терпеливо ждала. Ждать она не любила, терпеть – тем более, но если Даниэль Каден на кого-то разозлился, то выскажет все до последнего слова. И нет в двух мирах силы, способной его остановить. Иногда волчица думала, что этому парню нужно было родиться темным существом. Не темным эльфом, конечно. Светлым. Или оборотнем. Оборотень из Даниэля вышел бы отличный. Будь он в ее стае, она бы десять раз подумала перед тем, как отказываться от статуса наследницы. У Гайлы было бы три сотни братьев и мужей, но офицера Кадена она бы выделяла из остальных. У них получились бы красивые дети. С хорошей кожей, крепкими зубами и отличными костями.
Поймав взгляд детектива Хилборнер, Даниэль поднял брови. На лице подчиненного капитана Камиллы Тейт читался вопрос «какого хрена ты на меня так уставилась».
– Да, конечно, – ответил он, продолжая диалог с Китом. – Ну разумеется, он с Лоуренсом Уайтом не знаком. Они не пили во всех барах Ночного квартала, не работали вместе. И он на полном серьезе хотел обрадовать коллегу. Знаешь, что? Да пошел ты, Вагнер. Я иду работать, и лучше бы тебе и твоей следственной группе не приставать с вопросами вроде «а когда вы прослушаете разговоры Нильса Крейна и просмотрите его сообщения». Потому что я лично распоряжусь, чтобы это сделали в последнюю очередь. Локу все сходит с рук. Но сегодня правила устанавливаю я.
Даниэль вернул телефонную трубку на рычаг и подвинул аппарат из сверкающего черного пластика – подумать только, такое старье еще выпускают, и оно может выглядеть неплохо – к дежурному.
– Спасибо, Джордж.
– Не за что, офицер Каден, – откликнулся дежурный, молоденький стажер, несколько месяцев назад окончивший полицейскую академию. У Джорджа были встрепанные светлые волосы, сонные серо-зеленые глаза и совершенно затравленный вид. И Гайла могла его понять. Попасть на дежурство в отделение с камерами предварительного заключения, когда ты еще не успел понюхать пороху – не самая завидная доля. – Не забудьте прислать мне рапорт.
– Можешь списать его с кассеты, дружок. Длинный рапорт, полный длинных, бесконечных пауз.
Волчица сделала над собой поистине нечеловеческое усилие, сдерживая смех.
– Извините, – вздохнул Джордж. – Да, пожалуй, обойдемся без рапорта. Но вы должны расписаться в журнале посещений.
Проведя пальцем по странице большой тетради в кожаном переплете, Даниэль поставил свою подпись в нужной графе.
– Вот тебе подпись. А знаешь, что во всем этом самое любопытное, Джордж? Я даже не помню, как звучит голос этого парня. Слышал его буквально пару раз за все время, что он… как бы помягче выразиться? Словом, ездит всему нашему отделу по мозгам.
– Крепкий орешек, – посочувствовал стажер.
– Охренеть какой крепкий. – Слыша ругательства из уст этого мальчика, Гайла морщилась, как от зубной боли. Она прощала ему такое поведение исключительно потому, что их человеческий бог наградил его восхитительно красивыми глазами. И мозгами, конечно же, Камилла кого попало к себе в отдел не возьмет. – Но это уже не важно, потому что я возвращаюсь к текущей работе и перестаю об этом думать и говорить прямо сейчас. Вот что в нашем деле самое главное, Джордж. Вовремя выкинуть из головы то, о чем нужно забыть.
– Конечно, офицер Каден.
Гайла нагнала Даниэля уже на лестнице.
– Погоди, не убегай. Хочу перекинуться с тобой парой слов.
– А как насчет того, что хочу я? Нет, не спрашивай, я отвечу сам. Я хочу, чтобы вы отстали от меня с этими гребаными маньяками. И, так как моя следующая встреча с офицером Рэймондом Локом может оказаться для него последней, передай ему мои слова: он козел, и сюрпризы у него козлиные.
– Всего лишь хотела сказать, что никто не заставлял тебя бросать дела и нестись в отделение предварительного заключения. Ты пробовал допрашивать Лоуренса Уайта и до сегодняшнего дня. И знаешь, что он, мягко говоря, парень неразговорчивый. Так с чего же ты решил, что пятнадцатого ноября 2002 года он изменится?
Они преодолели последнюю ступеньку лестницы, и Даниэль ненадолго остановился для того, чтобы закончить разговор.
– Я не теряю надежду. – Собеседник по-прежнему не смотрел на нее, но по тону волчица понимала, что он слегка присмирел. – Кстати, зачем ты туда пришла? Хотела попробовать? Думаешь, он просто не любит мужчин? Предпочитает красивых женщин?
– В каком он настроении?
– В молчаливом, – хохотнул офицер Каден. – Обычное для него настроение.
– Очень хорошо. Значит, он поднабрался сил, и нам предстоит содержательная беседа.
– Объясни, как ты это делаешь, Хилборнер. Мисс Ти подозревает тебя в колдовстве.