Воспользовавшись моментом, Кит придвинул к себе закрытую коробку.
– А что насчет версий, Лок?
– У меня есть две версии. В соответствии с первой я в следующем месяце распоряжусь, чтобы стены моего кабинета покрасили в какой-нибудь ненавязчивый цвет вроде нежно-кофейного. В соответствии со второй я приглашу сюда дизайнера из фирмы, которая занималась моим домом. Ты видел шикарную стену на кухне, стилизованную под кирпич? Здесь я хочу такую же, только посветлее.
– Ты пялился на стены вместо того, чтобы работать? – подняла брови Гайла.
– Это называется «отвлечение». Помогает достать образы из подсознания. Меня Карлин научил. В те дни он еще не был таким снобом, и мы могли опрокинуть по стаканчику в «Северной змее».
– Так до чего же ты додумался, помимо необходимости ремонта?
– Я пытаюсь понять, зачем Лоуренс потащил Саммер Лауфман с собой на квартиру Донны Паркс. По словам Вики, он пришел туда раньше. Саммер принесла фотоаппарат. Он был в рюкзаке, и она обращалась с ним очень осторожно. Я имею в виду, Вики думает, что там был фотоаппарат. Когда она проверяла рюкзак на лестнице, то ничего особо интересного не нашла. Наверное, Саммер уже отдала камеру эльфу. Но это чертовски странно. Зачем следопыту человек с печатью? Разве у него не было цели не оставлять следов?..
Кит, уже поднесший кусочек пиццы ко рту, замер и поднял глаза на друга.
– А если у него была именно такая цель? Оставить следы?
Рэй изогнул бровь.
– Изволите пояснить, детектив Вагнер?
– Вики вспоминала, что на местах преступления нет следов эмоционального запаха.
– Верно. Я тоже обратил на это внимание. Будто бы там основательно прошлись метлой… эмоциональной метлой. Следопыты такое умеют.
– Лоуренс сказал мне, что он ничего эмоциональной метлой не подчищал, – вмешалась Гайла.
Лок махнул на нее рукой и вернулся к пицце.
– Твой Лоуренс обманет кого угодно, в браслетах из храмового серебра или без.
– Нет, дружок. Поверь, уж я вранье от правды отличить могу.
– Серьезно? Радар волчиц, отслеживающий мужиков, имеет еще и функцию детектора лжи?
Кит смотрел на то, как Гайла разливает по стаканам кока-колу.
– Рэй, она права, – заговорил он. – Лоуренс не имеет никакого отношения к отсутствию эмоциональных запахов на местах преступления. Он взял с собой Саммер Лауфман для того, чтобы оставить следы в квартире Донны Паркс.
– Браво, – театрально захлопал в ладоши Лок. – Вот это версия так версия, Вагнер, ты превзошел сам себя. И для кого же он их оставляет? И еще один вопрос, если уж я начал: какие выводы может сделать темное существо, учуявшее человека с печатью? Пусть бы существо это – полицейский? Лоуренс притащил с собой бывшую бабу Нильса Крейна. И что дальше?
– Сожительницу, – поправила Гайла. – В качестве любовницы его, похоже, устраивала сестра. Какой эмоциональный запах могла принести в квартиру Донны Паркс Саммер Лауфман?
– Эмоциональный запах Нильса Крейна?
Все как по команде повернули головы к двери. Виттория с улыбкой развела руки в стороны.
– Решила внести свою лепту, уж коли утреннее совещание пришлось закончить раньше времени.
– А где Йони? – спросил Кит.
– Ушел в лабораторию. Хочет еще раз осмотреть предсмертную записку. Что вы тут уплетаете? Пиццу? Лучше по-хорошему отойди от той, которая с маслинами и грибами, Рэймонд, и уступи место даме. То было одно из самых скучных мест преступления в моей жизни, потому что там никто преступления не совершал, и я адски голодна.
С этими словами вампирша села за стол и, не обращая внимания на протест Рэя, взяла треугольник пиццы. Гайла протянула ей стакан с колой.
– Видно, журналисты ее окончательно достали, – начала рассказывать детектив Лейб, впившись зубами в тонкое тесто. – Раньше судачили только об ее романе, а теперь… Даже в записке написала «оставьте меня в покое». Кстати, – она подняла глаза на Гайлу, – ты в курсе, что у нее был роман?
– С кем? – полюбопытствовала волчица.
– С каким-то психиатром. Йен Лозински. Никогда не слышала этого имени, но Йони говорит, что он вроде как знаменитость.
Рэй, умыкнувший из-под носа у Виттории предпоследний кусок пиццы с грибами и маслинами, торопливо проглотил колу и уставился на вампиршу.
– Как ты сказала? Еще раз? Фамилия?
– Лозински. Поляк, наверное.
– Ты видела личные парковочные места возле дома Донны Паркс в тот вечер, когда встретилась с Лоуренсом и Саммер?
Виттория непонимающе моргнула.
– Нет. Не знала, что там есть личные парковочные места.
– Номера машин и имена владельцев написаны на асфальте. Некоторые давно не обновляли, краска почти сошла, так что не заметить было проще простого. Мать Донны носит фамилию «Паркс». Либо сменила после развода, либо не меняла на фамилию мужа вовсе, бизнес-леди часто так поступают, чтобы потом не было путаницы с подписями и счетами. На почтовом ящике Донны фамилия написана поверх белой непрозрачной наклейки. Думаю, что под этой наклейкой написано то же, что и на асфальте ее парковочного места. – Он выдержал театральную паузу. – Лозински.
– Редкая фамилия, – заметил Кит. Он уже давно допил чай и подумывал, не угоститься ли колой. Сегодня он влил в себя недельную дозу кофеина. – Откуда ты знаешь, что родители Донны Паркс разведены?
– Помилуй, Вагнер, – отозвался друг, легко шлепнув вампиршу, позарившуюся на последний кусок пиццы, по руке. – Ее мать – хозяйка винных бутиков. Известная персона. О ней много пишут в газетах.
– Каков шанс того, что Мелания Шоу могла встречаться с отцом Донны Паркс? – спросила Гайла. Она сидела, скрестив руки на груди, и медленно оглядывала присутствующих.
– Зачем гадать? – удивился Кит. – Давайте позвоним офицеру Нур, пусть она задаст этот вопрос мисс Паркс.
Он набрал номер, прослушал просьбу записанного на автоответчик голоса Терри оставить сообщение после сигнала и отключил аппарат.
– Девочки устроили пижамную вечеринку и слушают музыку на такой громкости, что в доме вылетают стекла? – предположила Виттория.
– Мне это не нравится. Она так и не позвонила, хотя могла бы рассказать, как прошел разговор с братом.
– Может, она не узнала ничего интересного? – предположил Рэй. – Не веди себя как наседка, Вагнер. Что может случиться со взрослой вампиршей? В нужный момент она постоит и за себя, и за Донну Паркс. – Он потер щеку. – Точно постоит. Я проверил.
Глава двадцатая. Донна
15 ноября 2002 года, позднее утро
Треверберг
– Тут очень красиво. Я никогда не бывала в «Золотых вязах». Видела только телевизионную рекламу и фотографии на придорожных щитах. Какой это корпус?
– Изумрудный.
– Здорово. Хотела бы я когда-нибудь купить здесь квартиру. Только не на девятом этаже. Повыше… подальше от земли. И от людей.
Донна сидела в кресле, обитом сиреневым плюшем, и оглядывала гостиную. Терри стояла в паре шагов от нее, прислонившись к косяку. Вид у мисс Паркс был такой, будто она пытается понять, что ее окружает: реальность из сна или настоящая жизнь? Раздвоенность, которую ощущала в ней вампирша с момента первой встречи, сейчас заметил бы даже человек, чего уж тут говорить о темных существах.
Что-то в ее внешности казалось Терри странным, иррациональным, но она не могла понять, что именно. Самая обычная девушка, разве что немного запуганная и стеснительная. Тоненькая невысокая брюнетка с бледным личиком и темными глазами запуганного зверька. Донна носила неброскую удобную одежду, отдавая предпочтение джинсам и чуть мешковатым футболкам. Не пользовалась косметикой за исключением туши для ресниц. Украшений у нее тоже не было. Если хотите затеряться в толпе большого города, выбирайте именно этот образ – не прогадаете. Она выглядела как человек, пахла как человек, вела себя как человек. Но что-то в ней было не так. Эта мысль сводила Терри с ума. Может, такое впечатление оставляют все смертные, страдающие психическими болезнями? Как там говорил Рэй? Биполярное расстройство?
– Это когда у тебя внутри живут два человека, – пояснила Донна, уставившись в стену перед собой.
– Что? – озадаченно переспросила Терри.
– Ты сказала «биполярное расстройство». И, так как в этой комнате, кроме нас с тобой, никого нет, то я решила, что ты говоришь обо мне.
– Прости. Иногда я думаю вслух. Я не хотела тебя обидеть.
– Не обидела. – Девушка откинулась в кресле, положила ногу на ногу и с улыбкой посмотрела на вампиршу. – Иногда это даже весело. Но чаще всего причиняет неудобства. Сегодня у тебя отличное настроение, а завтра ты хочешь умереть. А послезавтра все повторяется заново. Психиатр прописывал мне таблетки, но я их не пью. Слишком сильные. Будто в голову набили вату. Ты ничего не чувствуешь, ничего не хочешь. Что-то вроде антидепрессантов. Стабилизирует гормональный фон. Или какой-то там другой фон. Химический. В мозгах.
Прямо как у людей с печатью, подумала Терри. Тристан говорил, что им тоже прописывают разные препараты. Если бы врачи знали хотя бы сотую долю того, что знают темные существа, то, наверное, заперли бы в психиатрическую клинику самих себя.
– Ты до сих пор ходишь к психиатру?
– Нет, – передернула плечами Донна. – Ходила до восемнадцати лет. Отец настаивал. Он даже подобрал мне специалиста, какого-то именитого врача, одного из коллег. Получив постоянную идентификационную карту, я первым делом позвонила в клинику и сказала, что больше не собираюсь посещать сеансы. Отцу это не понравилось, но мне было плевать. Я хотела заниматься живописью.
Вампирша подняла брови.
– Он был против твоего увлечения рисованием?
– Это не увлечение, – с неожиданной резкостью возразила девушка. – Это призвание. Он не хотел, чтобы я рисовала. Говорил, что я не заработаю этим на жизнь. Но на самом деле он считал меня сумасшедшей. Они с мамой развелись, когда мне исполнилось тринадцать. К тому времени отец начал крепко закладывать за воротник, удивительно, что ему удалось еще пару-тройку лет продолжать практику. – Она вздохнула и обхватила себя руками. – Но он не всегда был таким. В детстве он покупал мне цветные карандаши… Наверное, думал, что увлечение пройдет с годами, и я займусь чем-нибудь более серьезным. К примеру, поступлю на медицинский, как он. Или свяжу свою жизнь с бизнесом, как мама. Ладно, не буду тебя задерживать. Пусть встреча с братом пройдет хорошо. В каком ресторане вы будете обедать?