– Красивый костюм, – нарушила молчание Терри.
– Эльвар постарался. Впрочем, он всегда старается. Я отдал за этот костюм две трети зарплаты. Не понимаю, как среднестатистические химики умудряются выживать, получая гроши?
– Наверное, дело в том, что они не заказывают одежду у Эльвара Дорриана, самого дорогого в Треверберге портного?
– Да и зачем им это. Большую часть дня они носят медицинский халат. – Он подпер голову рукой. – Ты даже не представляешь, с кем мне приходится работать. Сплошь темные эльфы. Впечатление такое, будто я попал в Отдел Науки в Темном Храме, и завтра в лабораторию придет Нааман Жрец. А еще там полно полукровок. Это самое жуткое место во всем городе.
Терри взяла подставку, наполненную пакетиками с сахаром, и начала перебирать их, стараясь не встречаться взглядом с братом. По дороге в ресторан она молила всех известных ей богов о том, чтобы он воздержался от своих разглагольствований о высшей вампирской расе хотя бы сегодня. Знала, что этого не произойдет, но надеялась до последнего.
– Ты мог не работать, отец тебя не заставлял.
– Но мне же нужны были деньги на то, чтобы содержать любов… ах, я имел в виду, на краски и холсты, сестрица. Вампирши стоят дорого. То есть, принадлежности для рисования. – Глаза Тристана за стеклами очков с фиолетовыми стеклами весело блеснули. – Я уже большой мальчик и хочу быть самостоятельным.
– Скажи прямо: тебе не хотелось проводить слишком много времени в доме с дворецким-полукровкой.
– Ну ты и грубиянка, Терпсихора. Необращенные на тебя плохо влияют. Кстати, я слышал, ты работаешь с сыном Леонарда Тейна?
Вампирша замерла с пакетиком сахара в руках.
– Откуда ты знаешь?
Тристан самодовольно улыбнулся.
– Мистер Тейн – персона публичная. Он часто появляется в особняке. А нынче и повод есть: отец обговаривает с ним детали проекта очередной клиники. Вчера он был у нас на ужине. «Представь себе, мой Рэймонд стал наставником твоей дочери», – процитировал он. – Надеюсь, детектив Вагнер хорошо за тобой присматривает. А то старшенький Тейн уж слишком падок на обращенных женщин. На его месте я бы мимо тебя не прошел.
Терри вспыхнула.
– Придержи язык, мерзавец!
– Папа не будет против. Отличная партия. Я не горю желанием видеть тебя рядом с этим паршивцем, но с каких пор мою сестрицу, сильную и независимую, волнует мнение глупого брата?
– Я пришла для того, чтобы поговорить с тобой о делах.
Тристан критически оглядел свои запонки.
– Я слышал, что он встречался с Незнакомкой. Какая Незнакомка в своем уме посмотрит на необращенного?..
– Между темными эльфами и обращенными не такая уж большая разница. Они находятся на высшей ступени в цепочке выживания. Они почти вампиры.
– «Почти», сестрица. Это ключевое слово. Ладно, оставим глупости. Я проторчал в «пробке» целых полчаса. Нужно успеть поесть и вернуться в лабораторию папочкиного центра для лечения наркоманов. Что там у тебя? Жидкость для грунтовки холстов, помню. Любопытная тема.
Светловолосая официантка поставила на стол стеклянный кувшин с лимонадом и два стакана. Тристан тут же наполнил один из них и протянул сестре, а потом налил немного в свой.
– К слову, вон та фреска с Афродитой – работа Донны Паркс, – сказала Терри, делая глоток лимонада.
– Правда? Эффектная работа. Неужели интуиция темного существа не подсказывает вашей Донне, кто за ней охотится?
– О чем ты? – подняла брови вампирша. – Она не темное существо. У нее даже нет печати.
Брат откинулся на спинку кресла, наблюдая за тем, как Стефан забирает из кухни тарелки с их заказом.
– Мне можешь не рассказывать, сестрица. Я отличу кисть темного существа от кисти смертного.
– Скажи еще, что по полотнам Дали понятно, что у него была печать.
– Это увидит даже идиот.
Стефан поставил тарелки на стол.
– Куриная грудка, фаршированная креветками и сыром, сэр, вегетарианская лазанья с цуккини, томатами и красным перцем, мэм. Приятного аппетита. Я рядом.
Терри поблагодарила официанта вежливым кивком и взяла вилку. Выглядела лазанья потрясающе, пахла еще лучше, но у нее пропал аппетит. Она услышала кое-что важное и теперь размышляла о том, что именно это было.
– Приятного аппетита, сестрица, – произнес Тристан. – Итак, жидкость для грунтовки холстов. К слову, рецепт древний. Если верить легенде, его придумал сам старший каратель Винсент. Первое темное существо, много рисовавшее в темном времени.
– В темном времени? Как это?
– Непросто, но осуществимо. Вампирам в этом плане чуть легче, чем необращенным, потому что у них есть природные способности к тому, чтобы перемещаться из темного времени в светлое и обратно. Представь себе, что реальность состоит из бесконечного количества тонких серебряных нитей. Прикасаясь к ним, ты можешь трансформировать мир. В обычном, светлом мире эти нити почти неощутимы. В темном времени ты можешь не только увидеть их, но и изменить, и создать новые. Любой акт творения в своей основе – трансформация реальности с помощью манипулирования этими нитями. Люди с печатью интуитивно проваливаются в темное время, когда творят, и поэтому их произведения обладают особой глубиной. А тот же старший каратель Винсент делает это осознанно. Как-то раз коллекционер выставлял его картины в одной из городских галерей. Я видел много полотен, написанных талантливыми мастерами, сестрица, но его работы… – Брат вонзил вилку в куриную грудку и занес над ней нож. – Я бродил между этими картинами минут сорок, если не дольше, и не мог поверить, что их рисовала кисть художника. Они выглядят так, будто кто-то вырвал кусок реальности и вставил его в раму. Ты смотришь на цвета, на детали, на лица – и у тебя челюсть отвисает. Это не гениальность. Это за чертой гениальности. Далеко за чертой.
С минуту Терри наблюдала за тем, как Тристан пережевывает мясо.
– Но все жертвы были людьми, – наконец сказала она.
– Кажется, ты не поняла глубины моей мысли, сестрица. Смертный, каким бы совершенным ни был его разум, и каким бы тонким ни было его восприятие искусства, не может увидеть все на картине, написанной в темном времени. А темное существо может. – Он вновь посмотрел на Афродиту. – И все же это восхитительная работа. Ты чувствуешь эту двойственность? Одновременно невинная и порочная.
– Двойственность, – повторила Терри, отчаянно пытаясь сложить паззл в голове. – Ты сказал, что темное существо может увидеть на картине, написанной в темном времени, что-то еще? Что-то, чего не видит человек?
– Именно так. Вот я и подумал, Терпсихора: а если эти ваши предсмертные картины рисовали для одного и того же зрителя? Для зрителя, который является темным существом, но по каким бы то ни было причинам отрицает свою сущность? И цель убийцы – эту сущность освободить?
Под недоумевающим взглядом Тристана Терри вскочила из-за стола так, будто за ней гнались.
– Мне нужно бежать. Спасибо за помощь.
Брат отрезал очередной кусочек от куриной грудки.
– Всегда обращайся, сестрица. Сделаю вид, что не заметил, как невежливо ты меня покинула.
– Прости, Тристан, но дело и вправду не ждет.
– Позвони мне. Хочу узнать, чем все закончилось.
– Надеюсь, все закончится хорошо, – кивнула вампирша.
Она старалась придать своему голосу максимум уверенности, но получилось плохо. Паззл наконец-то сложился, и теперь Терри думала только об одном: добраться до «Золотых вязов» в рекордный срок. К какому богу нужно обращаться, когда хочешь избежать «пробок» в час пик на центральном шоссе Треверберга?.. К несуществующему.
Несколькими часами позже
Консьерж, интеллигентного вида пожилой джентльмен в свитере крупной вязки, улыбнулся Терри из-за своей стойки и вернулся к чтению книги.
– Не бегите так быстро, мисс Терри, не так давно вымыли пол, можете поскользнуться, – заботливо пожурил он вампиршу.
– Спасибо, сэр Райли, – бросила та в ответ и ринулась к пожарной лестнице. Путь на девятый этаж неблизкий, но дожидаться лифта времени не было. Немного спорта не повредит. Она слишком засиделась за работой в полицейском участке.
Все здания комплекса «Золотые вязы» сияли чистотой, и пожарные лестницы не были исключением. Яркие лампы освещали белоснежные стены и большие номера этажей на каждой площадке. Шесть, семь, восемь. Добравшись до цифры «девять», Терри толкнула дверь под табличкой «Аварийный выход», подсвеченной зеленой лампой на случай отключения электричества, вылетела в коридор, остановилась перед своей квартирой, достала из кармана джинсов ключи… и замерла, затаив дыхание. Дверь была приоткрыта. Из квартиры доносилось тиканье настенных часов, в воздухе витал аромат кофе и свежих духов Донны. Но Терри могла поклясться, что внутри никого нет.
– Привет, мисс Нур! – выглянула из соседней квартиры соседка вампирши, милая женщина с седыми кудрями. – У вас все хорошо?
– Да… наверное. Здравствуйте, мисс Ройс.
– Похоже, ваша подруга забыла закрыть дверь. Со мной такое часто случается. Хорошо, что у сэра Райли есть камеры. Воры далеко не убегут!
– Вы видели мою подругу? Она ушла?
Старушка изогнула бровь.
– С час назад. С ней был милый юноша. Думаю, ее молодой человек. Он так заботливо держал ее под руку.
– Как он выглядел?
– Высокий, светловолосый. Похоже, спортсмен.
Джеймс Ламберт? Здесь? Какого черта? Терри достала телефон, набрала номер Донны и поднесла аппарат к уху. Из квартиры донеслась приглушенная трель звонка. Номер Джеймса Ламберта, записанный в маленький блокнот, который она всегда носила с собой по примеру наставника, был отключен.
Вампирша сжала зубы так крепко, что у нее заныли челюсти. Нельзя стоять здесь просто так. Нужно что-то делать. Позвонить Киту? Рэю? Нет. Что она скажет? Девушка, за которой охотится маньяк, пропала из-под носа у сотрудника полиции? Можно позвонить Гайле. У волчиц острое обоняние, и вдвоем они быстро найдут Донну… нет. Это нарушение субординации. За такое ей устроят выговор по полной программе. Переведут в дорожную полицию. А то и вовсе уволят. Но ведь ситуация критическая, так? А в критических ситуациях все иначе.