– Нахер коктейли, – перебила Терри Нур тоном, который совершенно не вязался с ее образом невинной школьницы. – Ты прямо сейчас сядешь в мою машину. И мы поедем искать Донну Паркс, понял? А если ты скажешь еще хотя бы слово, то получишь пулю из храмового серебра. Вряд ли это тебе понравится. Улавливаешь?
В виске начала пульсировать боль, и Лоуренс представил, каково это – получить пулю из храмового серебра в тот момент, когда на него действует белая дурь. Голос проснется? Скорее всего, нет. Зато ему будет больно. Адски больно, в отличие от воображаемой ситуации с обычной свинцовой пулей. Боль Лоуренс не любил.
– Вот что, леди. Можете забрать меня в участок за употребление или за хранение, как вам угодно, этого добра в доме навалом. Но до своего чутья я не достучусь до завтра. Прошу извинить. А поэтому повторю свое предложение: идемте в дом, и…
Визг тормозов заставил их обоих вздрогнуть. Парой мгновений позже Лоуренс услышал хлопок закрываемой двери. Калитка распахнулась, и на садовой дорожке появилось существо, которое Лоуренс сейчас хотел видеть в последнюю очередь.
– Твою мать, – простонал он, упершись лбом в косяк.
– Давно не виделись, Уайт. Какого хрена ты тут делаешь?
– Чего? Я вообще-то тут живу!
– Вопрос задан не тебе.
Терри Нур, к немалому удивлению Лоуренса, даже не опустила пистолет.
– Привет, Рэй, – поздоровалась она. – Как ты меня нашел?
– Ты не отвечала на телефон, и я позвонил консьержу «Золотых вязов». Он сказал, что ты вылетела из дома так, будто за тобой гналась стая диких волков, а Донна Паркс часом раньше вышла из тех же дверей в компании «высокого спортивного блондина», как я решил, Джеймса Ламберта. Судя по тому, что они оба не поднимают трубку, случилось что-то плохое. Куда ты могла бы пойти в такой ситуации, особенно после наших рассказов о следопытах?
– Эй, – напомнил о себе Лоуренс. – Как насчет того, чтобы твоя подопечная не наставляла оружие на гражданских, а, Лок?
Рэй в течение нескольких секунд оглядывал хозяина особняка.
– Смотрю, ничего не изменилось, Уайт. Голубые таблетки уже не действуют, и ты перешел на зеленые?
– Точно, ничего не изменилось. Эта хрень продолжает есть мой мозг и перестанет лишь в тот момент, когда остановится мое сердце. Но останавливаться оно пока что не планирует. Так что я должен научиться с этим жить.
– Патетично донельзя. Ты всерьез надеялся, что Анна обратит внимание на такого тюфяка? Самому-то не смешно? Ты когда в последний раз смотрелся в зеркало? Ты же законченный наркоман! Черт. Убери пистолет! – рявкнул он на Терри Нур.
Та послушалась, но вид у нее до сих пор был решительный.
– Он отказался идти со мной.
– Разумеется, отказался. Он и до туалета дойдет с трудом. И уж точно не поможет нам найти Донну Паркс.
– Нам?..
– Ты ведь не думаешь, что я отпущу тебя одну с этим созданием, да еще посреди ночи?
– Что с ним вообще такое?
– Многие следопыты принимают наркотики. Это помогает им ненадолго заглушить… м… то чудовище, о котором я тебе рассказывал.
Лоуренса начало тошнить, и он потер лицо ладонями, пытаясь привести себя в чувство.
– У тебя есть сигарета? – внезапно сменил тему Лок.
– А?..
– Ты что, бросил курить, первые боги тебя побери?!
– Рэй, – вмешалась Терри. – Мы теряем время.
– Вовсе нет. Я принес кое-что полезное, это приведет нашего героя в чувство. Иди в дом, неудачник. Сейчас будешь как новенький.
Глава двадцать вторая. Донна
Ночь с 15 на 16 ноября 2002 года
Треверберг
Шины старенького «фольксвагена» Джеймса взвизгнули, когда автомобиль вписался в поворот, и Донна невольно поежилась. Сколько она его помнила, он был осторожным водителем и подобных выкрутасов себе не позволял.
– Джесси, думаю, нужно ехать помедленнее. Мы никуда не опаздываем.
– Твои тюремщики слишком хитрые. Они могут увязаться в погоню за нами.
– Но это же полицейские… Джеймс, послушай. Ты заявился в квартиру женщины, которая работает в отделе по расследованию убийств. Она меня охраняла. Ты сказал, что мне угрожает опасность, и уговорил уйти. Может, объяснишь, что происходит?
Воспользовавшись остановкой у пешеходного перехода, он посмотрел на нее так, будто услышал слова на чужом языке.
– А разве ты не понимаешь?
– Ты спасаешь меня от маньяка, да, – сказала Донна тоном, который используют при общении с непонятливыми детьми. – Но Терри…
Джеймс в сердцах ударил кулаком по рулю. Поздние пешеходы, вздрогнув, обернулись на звук сигнала.
– Не понимаешь, – вздохнул он. – Ты ничего не знаешь. Все именно так, как он говорил. Я до последнего не верил, ведь темное существо не может отрицать свою природу. Оно понимает, что особенное. Чувствует это, осознает так тонко, как смертный не осознает никогда. Но ты не осознаешь.
Ладони Донны внезапно стали ледяными, и она потерла руки, пытаясь согреться. На лице Джеймса, еще мгновение назад сосредоточенном и почти злом, появилась улыбка.
– Хотя ничего удивительного, ведь ты не совсем темное существо… или нет? Ты помнишь свою мать? Я имею в виду, родную, настоящую мать?
О своем детстве девушка практически ничего не знала. В основном, потому что отец не любил об этом говорить. Каждый раз, когда она задавала осторожные вопросы, в его глазах появлялся то ли холод, то ли страх. Или то была боль? Знала Донна только одно: мать умерла от тяжелой болезни, когда ей было четыре, и через пару лет отец женился во второй раз. Он не хранил фотографий покойной жены, а все ее вещи либо раздал, либо уничтожил. Он даже не называл ее имени. Позже, будучи уже взрослой, Донна пыталась навести справки о биологической матери, но поиски успехом не увенчались. Она знала только ее имя, указанное в свидетельстве о рождении – Сюзанна Райт. Конечно, можно было нанять частного детектива, но в те времена девушка с трудом наскребала деньги на квартиру, а обращаться за помощью к матери не хотелось. Если уж приняла решение уехать из дома, будь самостоятельной.
– Она была художницей, – заговорил Джеймс.
– Откуда ты знаешь?
Светофор переключился на зеленый, и он с минутным опозданием тронулся с места. Донна в очередной раз поймала его взгляд и обратила внимание на расширенные зрачки. Ничего необычного, все же ночь на дворе, но вел он себя странно. Девушка успела тысячу раз пожалеть о своем решении уйти из квартиры Терри Нур. Сейчас ее, наверное, ищут по всему городу… но вряд ли на этих улицах, Джеймс ехал по старой части Цветочного квартала, направляясь к району Часовой башни. По этим дорогам мало кто ездил и в светлое время суток. Куда он ее везет? С чего она решила, что может кому-то доверять? В последние дни она жила с четким ощущением того, что мир сошел с ума. Вот и Джеймс… или она себе все напридумывала? Сейчас он повернет возле филиала «Уютного Треверберга», и они поедут в район Надежды? Домой?
– Я видел ее работы. Они потрясающие. Ты тоже хорошо рисуешь, но у тебя недостаточно мастерства… пока что. Ты просто должна увидеть. Перешагнуть черту. Ты чем-то похожа на Саммер, она работает со мной. Но у нее есть печать, это не то. А ты… это другое.
– Что такое печать? – спросила Донна, смутно осознавая, что ей не хочется этого знать. – И… кто такие темные существа?
Девушка вспомнила случайно подслушанный разговор Рэя и Виттории и тут же отогнала от себя эту мысль – она раскачивала весы нормальности в ее голове, нарушая и без того хрупкий баланс и неумолимо склоняя к земле чашу безумия.
– Это те, кто живет в настоящем мире, – пояснил Джеймс. Он по-прежнему улыбался, и Донна с трудом удерживалась от того, чтобы открыть дверь и выпрыгнуть из машины на полном ходу. – В настоящем, а не в том, который видят смертные. Он огромен и прекрасен. Он полон загадок и удивительных вещей. Люди и не догадываются о них, а темные существа живут в этом пространстве с того момента, как делают первый вдох. Люди не видят и сотой доли реальности. На них одели черно-белые очки.
– Джесси, ты пьян?
Он проехал поворот возле «Уютного Треверберга» на полной скорости – спидометр показывал семьдесят километров в час – и Донна окончательно уверилась в том, что уход из квартиры Терри был ошибкой. Вот же дура, какого черта она сорвалась с места? Но Джеймс выглядел таким взволнованным, и говорил так уверенно… и никогда ей не лгал. Да он и сейчас не лжет. От этой мысли в желудке Донны зашевелился холодный комок ужаса. На глаза навернулись слезы, но она усилием воли приказала себе не плакать. Это ей точно не поможет, равно как и жуткие картины, которые подкидывал мозг. Нужно собраться. Должен быть какой-то выход. Если бы у нее был телефон… проклятый телефон, который она оставила в квартире Терри!
– Нет, – серьезно проговорил Джеймс. – Ты же знаешь, я не сажусь за руль пьяным.
– Знаю. А еще ты осторожно водишь. Но сегодня все иначе.
– Разумеется, все иначе, дорогая. Сегодня наконец-то совершится твое превращение. Ты сделаешь выбор. Тот выбор, который должна была сделать давным-давно. Он покажет тебе правильный путь. А знаешь, что самое главное? Я ступлю на него вместе с тобой. Это решение далось мне непросто, но я и так ждал тебя слишком долго. И эта история с враньем Софии… если честно, я до сих пор в ярости. Но ее больше нет, и мы можем быть вместе.
Неотрывно глядя на освещаемую фарами дорогу, Донна думала о своем рюкзаке. Разумеется, тоже забытом в квартире Терри. Улица Осенних костров была относительно спокойным местом по сравнению со старым спальным районом, но она всегда носила в потайном кармане рюкзака нож с откидным лезвием. Смогла бы она воспользоваться им сейчас? Смогла бы причинить кому-то вред для того, чтобы спасти жизнь? А если этот кто-то – мужчина, которого она любит? Донна почувствовала на языке солоноватый привкус крови, провела пальцами по губам и недоуменно уставилась на темный след на пальцах. Наверное, прикусила губу. Она не любила кровь. Выключала новости, когда там показывали сюжеты об убийствах и автомобильных авариях, не глядя, проходила мимо картин, на которых изображались жестокие сцены. Это заставляло ее задуматься о том, как беззащитно человеческое тело, и как легко лишить кого-то жизни.