Конечно, нет. Это осознанный сон. Она читала о таких. Что нужно сделать для того, чтобы понять, спишь ты или нет? Ткнуть указательным пальцем в ладонь. Донна подняла правую руку, вытянула указательный палец левой и попыталась ткнуть им в ладонь правой руки, но, к ее удивлению, не смогла этого сделать. Ее глаза превратились в стекла калейдоскопа, и мир разделился на несколько ровных осколков. Восемь пальцев, восемь рук. Какая из них настоящая?
– Вовсе нет, – возразил отец. – Она ушла в свой мир.
– В загробный мир?
– Да нет же. – В его голосе появились нотки раздражения. – В свой истинный мир. И не забрала меня с собой, хотя обещала. – Он сел на ковер, скрестив ноги. – Но я ее не виню. Я знаю, что она хотела этого. Она ушла туда, где жили персонажи ее картин. В Темный мир.
– Леди, – заговорил надоедливый голос в голове. – Что у вас с губой? Кажется, там кровь. Когда вы прикусили ее? Помните?
Донна провела языком по нижней губе и, к своему удивлению, обнаружила там маленькую ранку. Слабая вспышка в голове осветила мутное воспоминание: она сидит в машине рядом с Джеймсом, они едут по ночному городу и говорят о… о…
– Она была не такой, как все, – продолжил отец. – Не была человеком, понимаешь?
– Нет, – покачала головой девушка. Она изо всех сил пыталась ухватиться за воспоминание, но оно растворялось как туманная дымка поутру. – А кем она была?
– Она принадлежала к древнему роду. Настолько древнему, что ее давние предки помнят дни, когда пустыня цвела, а люди ели сырое мясо и с трудом умели передвигаться на двух ногах. У ее предков были янтарные глаза, и они правили этой пустыней. Темные эльфы, вот как называли этот народ. Она рассказала мне, и я сразу поверил, хотя обычно люди сопротивляются такому знанию. Оно пугает их. Глупцы. Они предпочитают жить с закрытыми глазами и бояться собственной тени. Но она открыла для меня новый мир. Так, как я открою его для тебя сегодня. Знаешь, как на самом деле звучит твое имя? Дидона. Оно такое же древнее, как этот народ. Так звали одну из богинь, которым они поклонялись. Она повелевала восходами и закатами.
На мгновение в гостиной заброшенного особняка воцарилась тишина, и Донна явственно услышала звон хрустальных подвесок люстры. Плач ангелов, подумала она.
– Сьюзан всегда была со мной – и одновременно не со мной, – продолжил отец. – Она открыла для меня свой мир, но был еще один, ее личный, в который она меня никогда не пускала. Она говорила, что там живет настоящая тьма, но именно этот мрак вдохновляет ее на рисование. И часто повторяла, что когда-нибудь эта тьма заберет ее. Так и случилось. – Он опустил голову. Донна увидела мелкие морщинки в уголках его глаз, похожие на складки на древнем пергаменте. – Когда я впервые увидел, что ты рисуешь, то пришел в ужас. Тьма забрала у меня Сьюзан, и я не хотел отдавать ей еще и тебя. Но ты всегда была упряма. Пошла в нее. Я много лет думал о том, что можно сделать. И Мелания, сама того не зная, подала мне отличную идею. Около трех лет назад, в те дни, когда была моей пациенткой, а не любовницей. Она сказала, что чувствует себя так, будто в ней поселилось два человека. Один хочет свою карьеру художника, а второму достаточно помогать мужу, оставаясь в тени. И я впервые задумался: где же творец на самом деле обретает счастье? Где Сьюзан обрела счастье? Куда она стремилась? Во тьму, в тот, другой мир, на другую сторону? И я понял, что должен помочь тебе сделать выбор. Ведь ты всегда мечтала о том, чтобы посвятить жизнь рисованию, верно, Дидона?
– Да, – кивнула Донна, зачарованная звуком его голоса. – Ты прав, папа. Я никогда не видела себя в другой профессии. Рисование – это моя жизнь.
Терри Нур… забытый телефон… нож в одном из карманов рюкзака… на следующей неделе придут рабочие, которые разобьют стены в гостиной…
– Признаюсь, я хотел наказать тех, кто пытался отобрать у тебя твой талант, – заговорил отец серьезно. – Но решил, что у меня нет права их судить. Они – всего лишь заблудшие души, которые искали свою истинную тьму. А поэтому я решил помочь им ее найти. А заодно и дать свободу. Майкл Шоу освободился от тяжелой ноши, которой всегда оказывается ложь, и ему больше не нужно обманывать других, выдавая картины жены за свои. София освободилась от боли из прошлого, которую ей когда-то причинял ее отец. Нильс – от отношений с ней, которые тоже причиняли ему боль. После каждого спасения – кроме случая Майкла, конечно, потому что он не был связан с тобой – я оставлял тебе послания. Жаль, что ты не поняла их, но это в прошлом. Кроме того, я забрал у каждого из них кое-что. Думаю, ты не откажешься взглянуть. В набросках Софии много интересного. Она пыталась украсть твой дар, но у нее ничего не получилось. Что до последнего, финального, самого важного штриха… Я обратился за помощью к Джеймсу, пообещав ему, что он останется с тобой и будет счастлив вечно, и он согласился мне помочь. Мысль о трансформации немного пугает его, но он готов через это пройти. Верно, Джесси?
– Конечно, сэр, – с готовностью отозвался Джеймс. – О большем я не мог и мечтать. Я люблю вашу дочь.
Отец привстал и похлопал его по плечу.
– Очень целеустремленный юноша. Тебе повезло с будущим супругом, Дидона. Мелания так и не смогла сделать выбор. Сначала она боялась уйти от мужа. А потом, когда я предложил ей освобождение, она обозвала меня сумасшедшим, сказала, что не хочет быть соучастницей моих преступлений и покончила с собой. И о чем я думал, когда сделал эту женщину своей любовницей? Мне казалось, что в ней есть что-то от Сьюзан. И ошибся. Точно так же, как в случае с твоей мачехой. – Он тряхнул головой, будто прогоняя ненужные мысли. – Но это уже не важно. Сегодня вы заключите союз так, как это делали предки Сьюзан. Поклянетесь друг другу в любви и разделите вечность.
– Леди-и-и-и-и, – включилось радио в голове Донны. – Вы продолжите делать вид, что ничего не слышите? По ходу дела, он обкурил вас той же дурью, что и остальных, а Джеймсу Ламберту дал какой-то сильнодействующий наркотик, нейтрализующий ее действие, и он умудрился довезти вас до особняка. Ну, так я и думал. Психиатр, да еще и знакомый с фармакологией Темного мира. Беда. Откройте внутренние глазки, леди. Ваш папочка – псих.
Девушка удивленно заморгала, глядя на огонь в камине.
– Папа, – сказала она. – Но ты же убил этих людей. Мелания права.
Странно, но эта мысль не пугала ее. Скорее, наоборот: оставляла ощущение легкости и освобождения. Она снова увидит маму. И всегда будет рядом с Джеймсом. Это прекрасно.
– Нет, детка, – терпеливо пояснил отец. – Они убивали себя, а я подарил им новую жизнь. Они рисовали так, как рисовала Сьюзан. С использованием особой жидкости для холста. Она открывает новые миры. Они творили, пребывая в измененном состоянии сознания. Соединялись с высшей силой, недоступной другим. Мне пришлось постараться, чтобы уговорить Меланию помочь… София тоже не хотела уходить от доктора Портман, но согласилась стать моей пациенткой. А с Нильсом мне помогла его сожительница Саммер. Конечно, я контролировал их. Это слишком важная миссия, чтобы пускать все на самотек.
– Какого хрена?! – возмутился голос в голове Донны. – У мужика совсем крыша поехала! Слышите, леди? Убирайтесь оттуда! Я не шучу!
– Заткнись! – завопила девушка.
Отец дернулся, как от удара по лицу, и его глаза опасно сузились.
– Извини, папа. Это я не тебе. Просто у меня в голове кто-то поселился… и он несет чушь. – Она рассмеялась. – Что мы будем делать? Мне не терпится начать!
Он встал и протянул Донне руку, приглашая подняться.
– Я припас для тебя кое-что особенное, милая. Подойдем к огню.
Приблизившись к камину, девушка вгляделась в пламя. Ей вспомнилось, как она однажды под Рождество пробралась за решетку, когда там были лишь холодные угли, и попыталась забраться в трубу – выяснить, не спрятался ли там Санта. Украшенная светлым кирпичом арка выглядела большой… она бы могла войти туда и сейчас, тем более что решетку убрали. Осознав эту мысль, Донна нахмурилась. Зачем ей туда входить?
– В Темном мире особый огонь, – сказал отец. – Холодный. Он не обжигает, но несет истину. Он очистит тебя. Не бойся, протяни руку.
Донна послушно простерла руку к огню и медленно провела ей по языкам пламени, а потом поднесла пальцы к глазам.
– И правда, не обжигает, – улыбнулась она.
Отец кивнул Джеймсу, и тот приблизился.
– А вы уверены, что это не больно, сэр?
– Ты сам видел, Донне не было больно. Огонь благословит ваш союз. Он откроет вам двери в новый мир. Вы изменитесь навсегда.
Девушка взяла Джеймса за руку.
– Я готова! – сказала она решительно.
– Эй, леди!
Донна запоздало поняла, что голос звучит не в ее голове. Он доносился от входа в гостиную. Мужчина в черном приблизился к ним мягкой кошачьей походкой и остановился на расстоянии нескольких шагов.
– Кто вы, сэр? – вздернул брови отец.
– Тот, кто положит конец вашему сумасшествию, мистер Лозински, как же иначе. – Мужчина склонил голову, изучая Донну и Джеймса. – Отойдите-ка от огня, ребята. Разве в детстве вам не рассказывали, что нельзя играть со спичками?
– Как вы попали в мой дом?! – в негодовании выпалил отец. – Убирайтесь! Я вызову полицию!
– Вот это гостеприимство. Может, я просто зашел на огонек? Одинокий джентльмен гулял по ноябрьской ночи и слегка продрог?
Донна чуть крепче сжала руку Джеймса, и он бросил на нее непонимающий взгляд. Зрачки… широкие зрачки.
– Да-да, леди, – обратился к ней мужчина в черном. – Вы мыслите в правильном направлении. Смотрите мне в глаза. Во-о-от сюда. Я здесь.
Девушка встретилась с его взглядом и замерла, как загипнотизированная кобра. Туман в ее голове разорвался в клочья, сметенный невидимой волной. Виски сдавила боль, рана на губе начала саднить. Донна подняла к лицу свободную руку – ту самую, которой гладила языки пламени – и ахнула. Пальцы и ладонь были покрыты ожогами. Мозг, до сих пор работавший на нейтральной передаче, подсказывал, что совсем скоро эти ожоги начнут болеть, и очень сильно. Из оцепенения ее вывел щелчок, в тишине гостиной прозвучавший почти оглушительно. Звук взводимого курка. Отец сжимал в руке пистолет, и его дуло смотрело ей в лоб.