– Нет. Офицер Лок… Рэй говорил. Недолго, потому что медсестра прогнала его, чтобы он меня не утомлял. Осталось много вопросов, но я не тороплюсь. Я не уверена, что мне нужно это знание.
– У тебя есть время для того, чтобы подумать. Как мы говорим, все время в двух мирах. – Терри протянула ей альбомы. – Мы нашли это в спальне твоей матери. Можешь оставить у себя, если захочешь. Гайла уладила этот вопрос.
Донна снова улыбнулась, на этот раз, осторожно, так, чтобы не болела губа.
– Надеюсь, в привычном людям облике и в одежде?
– Не знаю, я при этом не присутствовала, – рассмеялась вампирша.
Девушка взяла один из альбомов и начала переворачивать страницы. В современности такую вещь назвали бы арт-буком: фотографии перемежались с короткими записями и рисунками. Снимки красивой темноволосой женщины в немного старомодном платье, гостиная особняка под разными углами, сад, кладбище в старой половине, статуи из прошлого века, девочка в колыбели – должно быть, сама Донна. Почерк у покойной миссис Лозински был четким, почти каллиграфическим. Она писала на разных языках: французский, итальянский, английский. Рисунки, в основном, наброски, изображали мифических существ и обнаженных женщин.
– В особняке есть картины, – сказала Терри. – Мы сделали фотографии, если ты захочешь взглянуть…
Донна захлопнула альбом и вновь уставилась на видимую только ей точку на стене. По ее щекам текли слезы, но она не торопилась их вытирать.
– Нет, – сказала она после паузы, которая, как показалось вампирше, тянулась целую вечность. – Можешь сделать мне одолжение?
– Постараюсь, – отозвалась Терри.
– Сожги их, пожалуйста. – Донна отодвинула от себя альбомы. – И альбомы, и картины. Где-нибудь на пустыре в старой половине. Или за городом. Иначе я буду хранить это в квартире и таскать с собой при переездах, как кандалы.
– Хорошо. Сожгу на заднем дворе в папином особняке. Там много пространства для костров, раньше мы с Тристаном зажигали их чуть ли не каждую неделю. В огне есть что-то магическое.
Заметив, что девушка потирает забинтованную руку, вампирша тут же пожалела о сказанном.
– Прости.
– Ты абсолютно права. Огонь – это настоящая магия. Ведь в нем можно сжечь вещи из прошлого. Жаль, что только вещи. – Донна откинулась на подушку и посмотрела в потолок. – Рэй принес мне арендный договор. Я его еще не читала, трудно сосредоточиться. Займусь этим завтра. Или послезавтра. Заеду к нему для того, чтобы передать.
– Его проще поймать на работе, чем дома. Так что приезжай в центральное управление. Мы угостим тебя кофе и еще чем-нибудь… кстати, ты любишь чесночные булочки?
– Очень. – Девушка вгляделась в лицо собеседницы и, заметив, что та улыбается, подняла брови. – Что смешного?
Терри честно пыталась сдержаться, но покатилась со смеху.
– Если ты любишь чесночные булочки, тебе достанется не только кофе, но и выпечка.
– Я сама могу их приготовить. Не то чтобы я хвалюсь, но чесночные булочки у меня выходят что надо. Кстати, я готовила их на новоселье. – Она потерла подбородок, задумавшись. – Хм, может, и на новоселье в квартире, которую я буду снимать в доме Рэя, приготовить чесночные булочки? Я думаю, ему понравится.
Вампирша, к тому времени успокоившаяся, согнулась пополам в новом приступе хохота. Донна смущенно улыбнулась.
– Вряд ли, – выдавила из себя Терри, вытирая выступившие на глазах слезы. – Лучше бы тебе остановиться на луковых бубликах. Или мини-пиццах. Но миндальные круассаны тоже подойдут.
Эпилог. Рэй
23 декабря 2002 года, обеденный час
Треверберг
Валентин сдал назад, резко повернул руль, и машина идеально вписалась между двух автомобилей с табличками «медицинский персонал» на переднем стекле. Рэй отстегнул ремень.
– Лихо ты паркуешься задним ходом. На пустынной стоянке супермаркета это хорошо работает, но если рядом кто-то есть, недолго и чужую тачку зацепить.
– Не зацепил же, – ответил брат, доставая ключи из зажигания.
– И водишь ты так, будто за тобой гонится вся дорожная полиция Треверберга. Кто тебя учил?
– Ты. На дворе было лето, а мне было пятнадцать. И ты успел чуток выпить. Я не хотел садиться за руль, но ты меня заставил. Сказал, что уже давно пора, и если через год я не получу водительские права, то мы перестанем ходить в кино.
Офицер Лок вышел из машины.
– На полном серьезе, Валли? Ничего такого не помню.
– Значит, насчет «чуток выпить» я ошибся, и ты выпил прилично, – поддел его Валентин.
– Я бы не научил тебя плохому.
– Да ты и не учил меня плохому. Я смотрел, как ты водишь, а потом повторял. Кстати, однажды нас остановил полицейский возле Ночного квартала. Если бы он не оказался твоим другом, тебе бы прилетело. Потому что прав в то время у меня еще не было. Кстати, мне уже не пятнадцать, и пора бы притормозить с нравоучениями.
– Я беспокоюсь о тебе. Ты же мой младший братец.
Валентин захлопнул дверь и поправил ярко-желтый шарф, укутывавший шею.
– Твой младший братец получил степень доктора медицины и управляет клиникой, – напомнил он.
– Детали, – отмахнулся Рэй.
Они миновали указатель с надписью «Восстановительный центр имени Лурии Родман», Солнечный квартал», приблизились к забору и через несколько минут подошли к будке охранника. Темнокожий молодой человек в форме читал свежий номер «Треверберг Таймс» и время от времени поглядывал на дорогу, которую преграждал шлагбаум. Справа от будки охранника находился вход для пешеходов, узкая калитка с автоматической дверью.
– Привет, – поздоровался парень, откладывая журнал. – Я Стюарт. Вы, наверное, Рэймонд и Валентин? Мисс Терри сказала, что вы придете, просила вас впустить. Но я должен взглянуть на ваши документы, такие уж у нас порядки.
Рэй показал Стюарту полицейское удостоверение, а Валентин приложил к стеклу будки идентификационную карту. Охранник внимательно рассмотрел первое и второе и взял под козырек.
– Порядок. Как вам погодка? Ничего себе снегу намело в честь Рождества? Я живу в Треверберге уже пятнадцать лет, но такой зимы не припомню.
– Да уж, – кивнул брат. – У меня дом в Цветочном квартале. Еще вчера вокруг него был сад. А сегодня утром этот сад замело к чертям. Жена вернется из командировки послезавтра и будет в ярости. Боюсь даже намекать на это в разговоре по телефону. Несчастные розовые кусты. Надеюсь, она меня не убьет. Но не будем о грустном. Скажете, куда нам идти? Мы здесь впервые.
– Если мисс Терри не дала вам точный адрес, идите к главному зданию. Yа нем большая вывеска с названием восстановительного центра. Через двадцать минут будете на месте.
Валентин и Рэй переглянулись.
– В смысле, пешком? – уточнил последний.
– Ага, – кивнул Стюарт. – На территории района не пользуются машинами. Только грузовики с едой заезжают. И строительная техника. Либо велосипеды, либо пешком. Вы прогуляйтесь. Погода хорошая, солнце наконец-то выглянуло. Заодно и местность изучите, тем более что вы тут впервые.
***
Солнечный район, в котором жили пациенты восстановительного центра имени Лурии Родман и большая часть здешнего персонала, был застроен небольшими двухэтажными коттеджами. Белые стены и ярко-алые крыши наводили на мысли о поселке где-нибудь в Альпах, а поскрипывавший под ногами снег это сходство усиливал. Насколько помнил Рэй, Филипп Хобарт и Альберт Родман открыли центр в 1993 году. Отец, чья профессиональная интуиция с годами превратилась в совершенный инструмент, давным-давно вынашивал идею проекта, подобного Солнечному району, и, верный своей привычке реализовывать задумки мгновенно, уже через месяц начал обсуждать вопрос с доктором Хобартом. Первые дома появились в 1994 году, к 1995 в них поселились первые жильцы. В 1999 году Альберт и Филипп открыли в Треверберге первую клинику для граждан, находящихся за чертой бедности, и отец решил расширить проект. Так появился новый Солнечный район, предоставлявший жилье родственникам пациентов и им самим в том случае, если график процедур не позволял тратить несколько часов на дорогу до больницы.
Сегодня главной целью отца была реставрация квартала врачей, района, находившегося возле госпиталя имени Люси Тревер, но власти пока что отвечали отказом. Все, начиная от мэра и заканчивая его советниками, понимали, что экономика Треверберга находятся в частных руках, и это позволяет городу развиваться. Но мистер Стэнфорд, за которого большая часть населения почти единогласно проголосовала пять лет назад, любил время от времени, по его выражению, «закрыть кран» и показать частным инвесторам их место. То, зачем он это делал, оставалось загадкой.
– Я бы и сам тут пожить не отказался, – прокомментировал Валентин, когда они подходили к центральному зданию. – Тихо, машин нет, утром никто под окнами не сигналит и не орет «Треверберг Таймс»! Узнайте новости первыми!». Это же рай на Земле. Смотри, какие восхитительные у них садики, первые боги меня побери! Покажу их Ирме – умрет от зависти! Хотя нет, лучше не буду показывать. А то она снова начнет просить деньги на реорганизацию сада. Эта женщина меня когда-нибудь разорит.
– Она продала сеть деликатесных магазинов?
– С ума сошел? Нет, конечно. Пару месяцев назад они открыли еще один филиал в старой половине. Мы оба знаем, что Ирма может оплачивать все эти глупости в саду из своего кармана, но когда она просит, я не могу ей отказать. Разве я женился для того, чтобы отказывать в чем-то своей жене?
– Кажется, я понял, почему никогда не женюсь, – хмыкнул Рэй. – Кстати, про жену. Только посмотри на этих двоих.
На скамейке в окружении заснеженных кустов сидели Лоуренс и Терри. Они держали в руках большие кружки, в которых, судя по запаху, был недавно сваренный кофе, и о чем-то увлеченно беседовали.
– По-моему, они созданы друг для друга, – сказал Валентин. – Братец, у тебя талант сводника. Ты просто обязан это использовать. Как насчет того, чтобы открыть службу знакомств?