«Надя, пожалуйста, перезвони или хотя бы напиши пару слов. Я очень беспокоюсь. Мама», – капнуло сообщение в мессенджере. Надя смахнула оповещение с экрана, выключила звук в мобильном и вышла из кабинета с бумагами в руках.
– Может, позвонить ему еще раз? – Вид у Алены был решительный.
– Ну и чего ты добьешься? – Наташа скептически поджала губы. – Ты же звонила уже, он же не отвечает.
– Ну он не может просто так уйти, Наташ! Семь месяцев были вместе – он же должен хотя бы объяснить?
– Мась, ну должен. Но не хочет, это ведь уже ясно. Мы уже полдня это обсуждаем. Хотел бы – объяснил бы. Ой, смотри, Наденька пришла обедать.
– Блин, не подсядет же к нам, я надеюсь? – Алена сидела спиной ко входу.
– Да нет, ты что. Она любит одна. Ну, или с Бабаевым. И она нас вообще не видит.
– Ну да, кто мы такие, чтобы ее высочество нас заметило, – хмыкнула Алена.
– Знаешь, она вообще в последнее время какая-то странная. – Наташина позиция на общем ресепшене давала ей возможность наблюдать за всеми сотрудниками. – Вся напряженная, как будто кол проглотила, у нее даже походка стала такая… как у мужика.
– Да ну ее, она вообще не живая. Как тебе ее выступление сегодня? «Семья – это большая ответственность», – мерзким голоском передразнила Алена. – Ну конечно, у тебя это ответственность, а у всех остальных – первые встречные. Задолбала, святоша.
– Ален, ну ладно тебе. Тетка она нудная, но неплохая, в принципе. Не подлая. Я вон презу забыла сделать, думала, она Бабаеву стукнет – а нет, все сама сделала и больше ни словом не попрекнула. – Наташа старалась быть рассудительной и справедливой. – Может, у нее что-то личное?
Алена даже поперхнулась:
– Личное? У нее? Да что у нее-то может быть? У таких, как она, все всегда одинаково!
Надя отпросилась на полдня по семейным обстоятельствам и уже успела поговорить с похоронным агентом. Но прежде, чем ехать по делам, ей надо было поесть, – за привычку не пропускать обед тоже надо благодарить бабушку.
Кафе рядом с офисом вполне нормальное, бизнес-ланч займет от силы минут сорок, потом доеду до Борисова, и можно ехать в Первую Градскую. Агент попросил все оформить до шести.
Надя сидела за столиком, сгорбившись и не видя никого вокруг. Внезапно на ее столик упала тень, и незнакомый мужчина присел на стул напротив.
– Не возражаете?
Надя молчала.
– Я подумал, может быть, я составлю вам компанию? – Незнакомец выглядел прилично, и было странно, что он решил знакомиться днем в кафе, куда весь квартал сбегался на дежурные обеды.
– Мне не нужна компания, спасибо.
– Это просто обед… Мы могли бы скоротать время за беседой.
– Это просто бизнес-ланч. У меня мало времени и нет желания беседовать. – Надя вдруг поняла, что отвечает слишком резко и добавила мягче: – Простите.
– Знаете, для меня это крайне необычно, знакомиться с женщинами в заведениях общепита. Но в вашем лице есть что-то такое, что меня заставило к вам подойти. Скажите, у вас все в порядке? Вам не нужна помощь?
– У меня все в порядке, и мне не нужна помощь. Если она мне понадобится, я попрошу мужа. – Она поставила локти на стол и сплела пальцы, демонстрируя незнакомцу обручальное кольцо.
– Понял вас. Больше не настаиваю. И все же я оставлю вам свою визитку – звоните в любое время, если вам понадобится новый человек в вашей жизни. – Незнакомец встал и положил на стол серый прямоугольник визитки с отпечатанными серебром именем и телефонами. – Приятного аппетита!
– Спасибо, – машинально отозвалась Надя и принялась за суп, который перед ней поставил худенький усталый официант.
– Нет, ну ты видела? Вообще…
– Среди белого дня, и мужик такой приличный! – У Наташи просто не было слов. – Ален, ну вот что это такое, а? Ей ведь сорокет!
– Ей сорокет, у нее ни кожи, ни рожи, она без каблуков и без волос, она замужем, и к ней на бизнес-ланче подсаживается мужик. А меня бросили, – угрюмо пробубнила Алена.
– Ладно, не бери в голову. Ты красотка, найдешь себе нового, лучше прежнего. Я, кстати, тут знаешь что читала? Надо везде ходить поодиночке. Мужики боятся подходить, если девушки парами.
Алена слегка приободрилась от комплимента и, еще раз шмыгнув носом, обернулась взглянуть на Надю. Та уже расплатилась и встала из-за стола.
– Натусь, смотри, а визиточку его она-таки взяла!
Глава 11
Психотерапевт Борисов, найденный по секретным Ленкиным каналам, принимал в районе Чистых прудов. Для светила такого уровня – с многолетней практикой, ученой степенью и толпой студентов, которые ловили каждое его слово, – он брал недорого. Надю к тому же радовало, что он почти не касался темы ее брака. До Борисова она несколько раз обращалась к психотерапевтам женского пола, и те буквально через пару сеансов начинали более или менее прозрачно намекать, что Надин брак далек от идеала, после чего она сразу от них уходила.
Попасть к Борисову было непросто, но сегодня утром, высадив Лешку у отделения полиции, Надя позвонила наудачу – и ей повезло. У светила нашелся для нее свободный час в районе обеда. После новостей о бабушке Надя не хотела садиться за руль и решила пройтись до психологического центра пешком. Свернув с Садового кольца на Покровку, она шла по направлению к центру мимо бывшего кинотеатра, переоборудованного в бизнес-центр, мимо вывески «Городская парикмахерская» на доме с башенкой и нескольких подряд японских кафе. Направо на Чаплыгина, потом налево на Макаренко. Это была та Москва, которую она знала и любила.
Как-то Надя услышала от одного модного профессора, то ли культуролога, то ли антрополога, что для счастья в жизни человеку нужен не другой человек, а город. Конкретный город, с его зданиями, улицами, знакомыми наизусть деревьями и кафе. И проблема нынешних городов в том, что они слишком быстро меняются. Надя тогда с профессором не согласилась, но мысль его запомнилась и часто всплывала. Да, вот в этом кинотеатре мы с Вадькой давным-давно смотрели фильм Лелуша, в котором Патрисия Каас играла и пела своим глуховатым голосом «Если ты уйдешь», а до этого пили в буфете кофе и смотрели через огромную витрину на весеннюю улицу. Теперь в том же здании совсем другая начинка. Закрылся еврейский ресторан, в который мы так и не сходили, – а сколько раз собирались. Зато чебуречная на углу с Садовым процветает, ностальгия по советскому прошлому гонит сюда публику, которой плевать на открытия диетологов. Стало бы мне лучше, если бы этот город я помнила отдельно от Вадима? Если бы парк Сокольники мне был дороже, чем бабушка, с которой мы столько исходили по тамошним дорожкам? Нет, все же у профессора была очень странная логика, которая Наде никак не давалась: сколько раз она вспоминала его высказывание, столько раз мысленно с ним спорила.
Дойдя до желтого, недавно отремонтированного особняка в одном шаге от Чистопрудного бульвара, Надя позвонила в домофон с надписью «Центр психологического консультирования “Ступени”».
– Я к Дмитрию Николаевичу на четырнадцать ноль-ноль, – сказала Надя в динамик и, толкнув тихо щелкнувшую тяжелую дверь, поднялась по лестнице на второй этаж.
Борисов ждал ее в прихожей большой нежилой квартиры, в которой уже много лет размещался его центр. Бородатый, одетый в джинсы и синий свитер, он тем не менее выглядел как настоящий врач: наверно, дело во взгляде, подумала Надя. Прощупывает и диагностирует.
– Проходите, Надя. Будете чай?
В маленьком кабинете стояли два кресла, на хрупком столике – чайник, чашки, вазочка с конфетами. Надя удивлялась, почему у всех психотерапевтов, у которых ей приходилось бывать, на стенах висели настолько безвкусные пейзажи. Пара хороших картин вместо фотографий – и впечатление было бы уже совсем другое. Может быть, пациентам не полагалось отвлекаться на оценку живописи?
– Как частное лицо, очень рад вас видеть, – Борисов подал Наде чай и улыбнулся. – Но как специалист, огорчен, что вам снова потребовалось меня видеть, причем срочно.
Надя помедлила.
– Да, Дмитрий Николаевич. Я опять со своей старой проблемой. Почти пять лет она меня почти не беспокоила, но сейчас… все снова началось.
– Расскажите подробнее.
– Я совершила подряд две кражи, и во второй раз меня поймали. – Надя проговорила это быстро, напряженно вытянув шею и не глядя на Борисова. Она поставила чашку на столик и начала поправлять шарф.
– Что стало толчком?
– Я не знаю.
– Что сейчас происходит в вашей жизни, Надя? Опишите, пожалуйста, в нескольких словах.
– У меня умерла бабушка. Но это сегодня.
– Очень вам сочувствую. Можете описать, что вы сейчас испытываете?
– Пока ничего, кроме растерянности. Она была в моей жизни всегда, а теперь ее нет, и это… это ощущается как пустое место там, где всегда было что-то важное.
Борисов молчал. Надя продолжила:
– Я была у нее буквально накануне, мы поговорили, и она была мной довольна. Кроме того, мы на самом деле ждали, что на этот раз все так закончится. Врачи говорили, что сердце у нее совсем слабое, а операцию делать было опасно, она могла не выдержать наркоза, – она опустила голову и замолчала, чтобы справиться с приступом слез. – Но кража произошла раньше.
Пауза.
– Когда?
– За два дня до того я украла игрушку в магазине на заправке. И потом, когда ехала в больницу к бабушке, я в магазине покупала продукты и зачем-то положила в сумку крем, который был мне совершенно не нужен. Самое ужасное, что я перестала это чувствовать заранее, понимаете? Раньше я знала, что это скоро произойдет, и могла принять меры. А сейчас…
– Как вы чувствовали приближение приступа? – Борисов говорил очень мягко, но не сводил с Нади внимательного взгляда.
– Ну, обычно я за несколько дней чувствовала такое особенное напряжение, мне было сложно сосредоточиться на привычных делах… Оно нарастало, и я могла принять какие-то меры. Например, не ходить в магазины, поехать куда-то прогуляться, мне ходьба помогает…