Глава 12
Вадим вышел ее встречать, глубоко засунув руки в карманы растянутого кардигана.
– Привет. Как ты? – Он смотрел на жену встревоженно, подняв изломы выразительных темных бровей.
– Не очень. Звонили из Первой Градской. Бабушка умерла. – После очень быстрого подъема по лестнице Надя слегка задыхалась.
– Надюша… – Вадим потянулся к Наде, чтобы обнять. Она замерла и стояла молча, никак не реагируя на его сочувствие.
– Извини, мне слишком плохо сейчас.
– Что нам теперь делать, Надя? Надо же как-то все организовать, что там положено в таких случаях?
– Я уже была в больнице, говорила с похоронным агентом, он все сделает.
– Быстро это они.
– Да, мгновенно. Видимо, они с больницей держат связь. – Она сняла пальто и принялась за обувь. – Похороны на субботу назначили, утром. В морге надо быть в девять. Ты позвонишь Майе Васильевне? – Надя говорила четко и медленно, не глядя на мужа, который переминался с ноги на ногу, как будто не знал, куда себя деть.
– Да, конечно, позвоню. Ты уже сообщила Лешке?
– Нет… я подумала, не стоит об этом по телефону… Он дома?
– Нет, он сегодня у Маши своей ночует, я ему позвоню, все скажу. – Вадим перешел на хлопотливую скороговорку и взъерошил волосы, явно нервничая.
– Да, хорошо. Вадим, я до тебя дозванивалась два дня. Ты трубку не снимал…
– Да? Правда? У меня, наверно, что-то с телефоном. – Он отвернулся и начал поправлять висящее на вешалке в прихожей пальто.
– Мне звонят коллекторы, Вадим, – сказала Надя в спину мужа.
– Коллекторы? – Он не то чтобы притворялся, что ничего не знает, но как будто ждал от нее дополнительных разъяснений. Интересно, я даже не заметила, как этот взрослый человек в нашем браке превратился в инфантильного подростка.
– Они говорят, что ты еще осенью взял кредит под залог квартиры. И сейчас, когда долг надо отдавать, ты от них скрываешься, – продолжала она.
Вадим сел на банкетку и молча слушал жену, глядя в стену.
– Там какой-то огромный процент, сумма растет каждый день. К двадцать шестому марта будет миллион, и они смогут арестовать нашу квартиру. – Надин голос был совершенно безжизненным, как будто все эмоции выключились и действовала только функция передачи информации.
Вадим не отвечал.
– Может быть, ты мне расскажешь, в чем дело? Какая-то дикая история, но они назвали наши имена, адрес, и документы у них, говорят, в залоге. Как это вышло?
– Я действительно в октябре взял кредит.
– Где? И главное, зачем? – Они так и сидели в прихожей: он на банкетке, она на полке под вешалкой, как будто не хотели нести эту тему в комнаты или в кухню – в те части дома, где столько лет проходила их обычная нормальная жизнь, которой, очевидно, пришел конец.
– В конторе, которых сейчас много – «Быстрые деньги» или что-то в таком духе. Знаешь ведь, кругом реклама.
– Я знаю, но не понимаю, зачем это понадобилось? – Надя наконец перевела взгляд на мужа.
Он уперся локтями в колени, опустил голову и как-то весь поник в своем кардигане:
– Я хотел сделать тебе подарок. Осенью было тридцать лет, как мы с тобой познакомились… – И после паузы поднял голову и добавил: – Не думай, что я совсем идиот. У меня была договоренность, должны были купить «Пульс города», всю серию, все двенадцать картин, и обещали хорошо заплатить. Если бы все получилось, ты бы даже не узнала.
– Я бы даже не узнала, – проговорила Надя, снова глядя в сторону. – Но их не купили, и я узнала…
– Да. Именно так.
– И кто же обещал купить?
– Ну какая теперь разница! – Вадим, словно свалив с плеч огромный груз, выпрямился и смотрел на нее с вызовом.
Как на мамочку, которая может наказать. А наказав, сама решит проблему. Она вздохнула.
– И ты купил мне подарок, да? То самое кольцо? Оно такое дорогое? Я даже не думала…
– Да, то самое кольцо! И ты была рада! И я был рад. А сейчас ты его даже не носишь, – с обидой добавил он.
Надя изо всех сил старалась не вспылить.
– Вадим, но почему ты заложил квартиру? Ради подарка, ради этого кольца?
– Ну как ты не поймешь! – закричал он. – Мне точно, гарантированно, стопроцентно заявили, что купят эти картины! Там же серия, мне обещали за нее шестьсот тысяч, и я взял половину этой суммы, буквально на неделю перехватил. Я же собирался все вернуть сразу!
– А квартира-то здесь при чем?
– Ну как при чем? У меня же официально нет работы, нет справки о доходах, они сказали, что чисто для проформы оформят квартиру как залог, потому что никто же не дает кредиты без обеспечения. И подержат документ у себя. Все равно же я собирался расплатиться через неделю.
– Ты читал то, что подписываешь? Мне коллекторы сказали, что когда сумма долга дорастет до миллиона, они нас могут выселить.
– Конечно, я что-то там такое читал. Но мы в основном общались устно. Там такая милая была девушка, менеджер, она меня успокоила. – Кажется, Вадим наконец услышал себя со стороны и осекся. – А потом мне позвонили и сказали, что сделки не будет. Мол, они передумали и все. Через год, может быть, на другом объекте, будут иметь в виду эту серию… А пока нет.
Надя молчала.
– А потом, через месяц, эти из «Быстрых денег» позвонили и сказали, что я им должен уже триста пятьдесят тысяч, – теперь он говорил тихо и медленно. – И я с ними долго все обсуждал, торговался, они делали вид, что дают какую-то отсрочку, и, в общем, я искал варианты, пытался что-то продать, а потом… Потом мне позвонили коллекторы. И назвали тот же срок, что и тебе.
– И что нам теперь делать? – Она смотрела в стенку.
– Не знаю.
– Вадим, у нас и близко нет таких денег. Я зарабатываю одна. Лешка – студент, слава богу, что на бюджете. Я кредит за машину плачу два года, и она еще до сих пор в залоге у банка. Я правда в ступоре. Ленка предложила помочь, но она же одна с детьми, может дать семьдесят тысяч.
– Продать бабушкину квартиру?
– О, как это мило. Вовремя, значит, бабушка нас покинула… – Надя некрасиво ухмыльнулась. – Но надо полгода ждать до вступления в наследство, если я не путаю. И вообще, эта квартира для Лешки, это давно решено. Может, найдется какой-то выход? Может, те люди, которые хотели купить твои картины, все-таки их купят? Может быть, твоя мама поможет?
Вадим вздрогнул, как от пощечины.
– Надь, ну ты же знаешь маму. У нее никогда нет денег.
– Да, знаю. Ну, может быть, мы хотя бы вернем это кольцо? Может, удастся договориться с твоими коллекторами о рассрочке, я возьму еще кредит, займем…
– Кольцо возвращать нельзя.
– То есть как? Почему?
– Это неудобно. Я покупал его по рекомендации, у автора. И деньги те человек давно потратил. И если я сейчас пойду его возвращать, шум будет на всю Москву, все узнают о наших проблемах.
– А ты, дорогой, случайно, не сошел с ума? Ты реально готов лишиться нашего дома из-за того, что тебе неудобно перед каким-то посторонним человеком? – Она никогда раньше не говорила с ним в таком тоне.
– Я не могу, Надя. Просто не могу, и все. Не настаивай.
А что ты вообще можешь, хотелось сказать ей.
– Хорошо, – произнесла Надя после паузы. – Тогда давай продадим его. Отнеси его в ломбард.
– Ну какой ломбард, о чем ты, вообще? – Вадим уже кричал. – Сколько нам дадут в ломбарде? Его же там оценят как лом, а это уникальная вещь, авторский дизайн, ты же художник, ты же должна понимать такие вещи!
– Не смей на меня кричать. Я благодаря тебе уже давно не художник, а офисная крыса, – жестко выговорила Надя. – Ты завтра утром возьмешь это несчастное кольцо и отнесешь его в ломбард!
– Ничего подобного! И не подумаю!
– Вадим, ты эту кашу заварил, ты должен хотя бы помочь ее расхлебывать!
– Неси его сама, если хочешь!
– Сколько можно все в этой жизни вешать на меня? Я работаю, я беру кредиты, я веду дом, я растила сына все это время, пока ты предавался творчеству. Вадим, ну может, хватит, а? Может, ты в кои-то веки возьмешь на себя ответственность за свои поступки и хотя бы отнесешь. В ломбард. Это кольцо?! – она уже тоже кричала.
– Нет, и не проси.
Он быстро прошел по коридору и захлопнул за собой дверь мастерской.
Надя осталась в прихожей одна.
Если бы у нас в дверях были ключи, получилось бы еще эффектнее. Он бы еще демонстративно заперся от меня. Как будто я сейчас начну преследовать, ломиться и продолжать выяснять то, что выяснить невозможно. Прекрасные результаты тридцатилетнего знакомства и двадцатилетнего брака. Прелесть что такое. Хорошо, что Лешки сегодня нет дома.
Надя стояла неподвижно, плечи ее обвисли, а рот принял какое-то странное, жалобное выражение. Она зачем-то засунула руку в карман жакета, который так и не сняла. Достала серую визитку и прочла: «Максим Воронцов, заместитель генерального директора». Название компании ей ни о чем не говорило. Как он выразился? Звонить, если мне будет нужен новый человек в жизни? Тут бы со старыми разобраться…
Шаркая тапками, как старуха, Надя прошла на кухню. Есть не хотелось. Не хотелось даже чаю. Она налила себе большой стакан воды из графина и выпила до дна, глядя в стену. Поставила стакан, навалилась всей своей небольшой тяжестью на опертые о стол руки и застыла, глядя в стену.
Да, я одна. И справляться мне одной. Или, может быть, уже можно позвонить Ленке? Но делать этого после ссоры с мужем Наде не хотелось. Ленка бы точно что-то учуяла, а на объяснения у Нади нет ни времени, ни сил.
Надо сообщить ей о бабушке. Завтра. Я сделаю это завтра.
Наде казалось, что она спит на ходу. Видимо, так проявляется стресс. Никакой бури в душе не было – наоборот, мертвый штиль. Это, наверно, уже тот градус отчаяния, на котором выкипают все слезы, сил не остается даже на то, чтобы нервничать…
Надя прошла в спальню, присела к узкому белому столику и открыла ноутбук. Что там говорил Борисов? Техники медитации, их везде полно в интернете. Наверно, сейчас самое время этим заняться… Надо еще съездить к бабушке. Нужна одежда, в которой ее хоронить… Слез не было, а ведь они, наверно, принесли бы облегчение. Надя крутила обручальное кольцо на безымянном пальце. Так, надо попробовать.