Введя в поисковую строку «медитация антистресс», Надя щелкнула по первой же ссылке и провалилась на YouTube. На заставке видео, конечно, снова был фото пейзаж. Она честно попыталась сосредоточиться на женском голосе, который вел медитацию: «Разрешите себе отдыхать. Думайте о том, о чем хочется». Произношение было странное, но музыкальный фон как будто вплывал в комнату… Надя закрыла глаза. «Разрешите себе просто отключиться от всего, что произошло в течение дня», – нараспев говорила женщина. Нет, невозможно. Я не могу вот так сидеть с закрытыми глазами, как дура.
Надя встала, открыла шкаф и достала оттуда Маринину шкатулку. Прислушиваясь к медитации, открыла крышку. Русалочьи серьги поблескивали серо-зелеными гранями. Она взяла их в руки, ощутив прохладную тяжесть…
Телефон зазвонил так внезапно, что Надя вздрогнула.
«Мать», – сообщил экран смартфона.
Нет, я не могу. Не сегодня. Только не сегодня. Надя закрыла шкатулку и, привалившись боком к узкому столу, наконец впервые за этот длинный и страшный день разрыдалась…
Глава 13
Ломбард в Сокольниках располагался прямо рядом с метро, в одном из неряшливых торговых центров, набитом мелкими лавочками. Медицинские халаты, товары для парикмахерских, самая передовая экологически чистая бытовая химия, белье, косметика, парикмахерская «эконом», пункты выдачи заказов, уголок с воздушными шарами и оберточной бумагой, магазин горящих путевок и салон китайского чая, в котором, судя по витрине, продавали еще и самодельное мыло, в пестром соседстве создавали удобства для горожан. Надя, конечно, бывала в таких местах, но даже не догадывалась, что ломбард – заведение, которое у нее почему-то ассоциировалось с подвалом, тусклым светом, мрачной русской классикой и в частности с Родионом Раскольниковым, может бытовать в современной Москве вот так запросто, наравне с другими торговыми точками.
Название, написанное на кричащей желтой вывеске, почему-то намекало на путешествия: «Ломбард Атлантик». Или это ироничный намек на всенародно любимую комедию про золото-брильянты? Помнится, в «Бриллиантовой руке» был одноименный отель, с ударением на французский манер, на последнем слоге. Надя осмотрела раскрытую настежь пластиковую дверь с толстой белой ручкой, лампы дневного света, надпись «займы под залог ювелирных изделий» и шагнула внутрь прозаично современного заведения. За спиной приемщика (или как там называются сотрудники ломбардов?) была распахнутая фрамуга, в которую врывался холодный мартовский ветер, и Наде в ее пальто на этом сквозняке сразу стало очень холодно. Она тихо прикрыла дверь и встала за спиной предыдущей клиентки, высокой женщины на каблуках и в меховой шапке, которая беседовала с сотрудником, грузно навалившись на стойку.
– А я тебе говорю, перезалог! – напористо басила дама.
– А я вам повторяю, что поздно. Не могу я оформить перезалог, потому что вы пропустили срок, – отбивался приемщик, невысокий и хрупкий мужчина в очках и тонком черном джемпере поверх клетчатой рубашки.
Надя потянула носом воздух и задумалась, от кого из них исходит этот странный запах.
– Ничего я не просрочила! – Дама ударила по стойке кулаком, а потом попыталась поправить шапку. Видавшая виды норковая «боярка» слетела на пол, открыв давно не мытые крашеные волосы, собранные в хвост эластичной резинкой.
Надя машинально нагнулась за шапкой и попыталась вернуть хозяйке, но та не сразу смогла сфокусировать взгляд на своей потере – зато очень обрадовалась Наде.
– О, а вот и женщина вам скажет, я не просрочила! Не просрочила я! Давай оформляй перезалог!
– Я не могу. Ваш предмет уже списан и поступил в продажу. Вы опоздали на три дня, теперь только после реализации. – Сотруднику ломбарда, кажется, было ее жалко, он нервно поправлял очки и старался не смотреть в глаза клиентке.
– Да что ж ты за человек такой, елки-палки, – внезапно расплакалась дама. – Ну как это, ну всегда же оформляла перезалог, ну всегда же можно было…
– Так, знаете что, приходите завтра, – решился приемщик. – Вещь ваша не особенно редкая, вряд ли она скоро будет продана. Я поговорю с начальством и решу, что можно сделать. Придете завтра? Только приходите… в хорошем самочувствии, ладно?
– А, то-то же! Я же говорила, что можно перезалог! Ты просто мелкая сошка, все понятно. Без начальства не можешь ничего, – удовлетворенно говорила дама, распространяя вокруг убийственный запах перегара. Надя тихонько снова приоткрыла дверь, чтобы не задохнуться.
– О, девушка, спасибо! Я как раз пойду! – Дама криво нахлобучила шапку и прогарцевала к выходу на своих высоченных каблуках. – Счастливо оставаться! – Она взмахнула рукой и, покачнувшись, вывалилась в состоящий из пластиковых витрин коридор.
Надя и приемщик посмотрели друг на друга и слегка помолчали. Не решившись прокомментировать мелькнувшую сейчас перед ними жизненную драму, Надя потянулась прикрыть дверь, а приемщик с явным облегчением закрыл фрамугу и невозмутимо обратился к ней:
– Слушаю.
– У меня кольцо, – сообщила Надя.
– Паспорт с собой? Показывайте.
– Паспорт есть, да. – Надя вытащила из сумки синюю бархатную коробочку и поставила на стойку. Приемщик присел на высокий стул, открыл коробочку и вставил в глаз ювелирную лупу. Пару минут он внимательно изучал кольцо, потом бросил его на весы и спросил:
– На проверку химикатом согласны?
– Что? – растерялась Надя. – Простите, я не понимаю, я тут впервые.
– Чтобы проверить металл, мне нужно воздействовать на него химическим реактивом, – терпеливо объяснил очкарик. – Для этого мне нужно ваше разрешение.
– Но с кольцом ничего не будет?
– С кольцом ничего не будет, но мне придется сделать надпил.
– Надпил? – Надя растерянно смотрела на невозмутимого приемщика.
– У нас нет спектрометра. Поэтому, чтобы понять, что золото настоящее, нужно провести химическую реакцию. Надпил нужен микроскопический, сделаем в незаметном месте. Но если вы откажетесь, я не смогу взять вашу вещь в залог. Таковы правила.
– Поняла. Конечно, проверяйте. – Наде, в принципе, было все равно. Ведь носить его она в любом случае не собиралась.
Вооружившись миниатюрным надфилем, приемщик быстрым движением провел по ободку кольца и капнул на царапину бесцветную жидкость. Через минуту он поднял голову.
– Пятьдесят тысяч.
– Сколько? – Надя даже задохнулась. – Оно стоило в шесть раз дороже!
– Может быть, может быть… – Очкарик явно был не из тех, кто любит поспорить. – Вы могли его купить и за миллион. Но по нашим правилам максимум, что я могу предложить вам за это кольцо, – пятьдесят тысяч рублей на месяц, с процентной ставкой две десятых процента в день.
– То есть?
– То есть сейчас мы с вами подписываем договор, я выдаю вам залоговую квитанцию и пятьдесят тысяч рублей. Сразу. Через месяц вы приносите пятьдесят три тысячи и получаете свое кольцо обратно.
– Но как же так… это по цене лома?
– Нет, по цене лома я бы его оценил в 10 тысяч максимум. Я учел и бриллианты, которые здесь вокруг главного камня. И это очень хорошая цена. Вы можете обратиться в ломбард на Ломоносовском проспекте, там работает геммологическая лаборатория. Но поверьте, они не дадут вам больше.
– Но как же? А вот этот большой камень в центре? Это ведь сапфир? И он большой.
– Видите ли, этот сапфир может быть и натуральным ценным камнем с Мадагаскара, и гораздо более простым, но термически обработанным. Это влияет на цену.
– Термически обработанным?
– Да, сапфиры часто специально обжигают при высоких температурах, чтобы сделать цвет интенсивнее. Кроме того, у вашего кольца есть еще несколько факторов, которые делают его неподходящим для ломбардов. Это не заводская работа. Необычная огранка – сапфиры редко делают багетами. Это на любителя. Хотя я лично стиль Graf очень люблю, в нем есть особая элегантность. – На минуту этот хрупкий человек, кажется, забыл, куда забросила его жизнь, но быстро спохватился и продолжил более рассудительно: – Конечно, хорошо, что автор поставил клеймо в Пробирной палате, но в ломбард лучше сдавать типовые изделия. Здесь никто не платит за работу мастера. Здесь кольцо – это металл и камни. И камни влияют не сильно. А вот кто захочет в ломбарде приобрести такое необычное, крупное и дорогое украшение? У нас в скупку приходят за простенькими вещицами, чтобы купить дешевле, чем в Moonlight. А там сами знаете, какие цены.
Надя стояла, глядя на коробочку, которую приемщик снова поставил на стойку, и машинально крутила обручальное кольцо на своем безымянном пальце.
После нескольких секунд молчания он тихо спросил:
– Что вы решили? Будете оформлять?
– Нет, спасибо, – очнулась Надя. – Мне надо подумать.
– Да, конечно. Вот вам наша визитка. Я поставлю галочку у адреса на Ломоносовском, если вы решите туда поехать.
– Спасибо! – Надя внезапно начала страшно торопиться, засуетилась, сунула коробку с кольцом в сумку и буквально выскочила в коридор торгового центра.
Такая же схема, как в микрофинансовой организации: немного денег под большой процент. Надя шла по ступенькам вниз, пытаясь понять, что же теперь делать. Она не может лишиться своей квартиры. Она обязательно должна что-то придумать!
– Алло, Вадим? Это я. Я была в ломбарде. – На этот раз она дозвонилась до мужа с первого раза.
– Да? Ну что они сказали? – Его голос звучал отстраненно.
– Пятьдесят тысяч – максимум.
– Что и требовалось доказать! Я же тебе говорил, что в ломбард нести бесполезно.
– Ты уже носил, что ли? – внезапно осенило Надю.
– Нет, конечно, ты что, с ума сошла? Не носил я его никуда!
– Хорошо, но что же нам делать, Вадим? Где взять деньги?
– Надя, знаешь что? – Он внезапно стал агрессивным. – Я не знал вчера и не знаю сегодня. Но я впервые за два года сегодня с самого утра работаю! И пожалуйста, перестань мне названивать!
В трубке раздались быстрые гудки. Надя смотрела на экран смартфона, не веря тому, что сейчас услышала. Как это бабушка говорила: «семья одна не предаст»? «Старайся, деточка». Я стараюсь, бабуль… Надя медленно шла от метро по направлению к бабушкиной квартире, где ей предстояло собрать одежду и обувь для похорон.