– Надюша, ты прежде всего женщина, понимаешь? А уже потом подчиненная, специалист и вот это все. Вы же ходите с Бабаевым обедать? Вот и обсуди с ним этот вопрос в неформальной обстановке. – Ленкино упорство было неиссякаемо.
– Ну хорошо, я подумаю, Лен. На обеде вряд ли, все-таки это будет неудобно. Но он же мне, можно сказать, дал поручение найти варианты оформления офиса, правда? – рассуждая вслух, Надя успокаивалась и начинала чувствовать себя увереннее.
– Вот именно! Но все-таки лучше именно за едой. Еда – это тоже энергия, и кроме того, когда мужчины смотрят на то, как женщина ест, они думают о сексе…
– Да ладно? Ты это серьезно? – Настроение у Нади внезапно сделалось просто прекрасное, и она захихикала, как школьница. – Кстати, представь, ко мне буквально вчера днем именно в кафе подошел познакомиться какой-то тип в костюме.
– Ого! И что, кто такой?
– Слушай, я не вдавалась в подробности. Визитку его взяла, но звонить не стану, конечно. Мужик как мужик, нашего возраста, высокий, такой внешне ничего себе.
– Эх, Надь, вот везет тебе. – Оттого, что Ленка не скрывала своих чувств, их многолетняя дружба была только ценнее. – Как в анекдоте, «и муж, и любовник, еще и изнасиловали». А тут живешь одна, как перст… И вот вроде учились мы вместе, и способности похожи, а ты у нас на хорошей должности, замужем, а я… мать-одиночка с двумя детьми и без особой перспективы…
– Ленка, милая, ну что ты! – Надя мгновенно почувствовала себя виноватой. – Ну ты только посмотри на себя, ты же такая красотка, и хозяйка, и вообще. А муж… это, конечно, предмет авантажный, как говорила бабушка, но сама видишь, сколько у меня с ним проблем.
– Ну все равно. Пусть проблемы. Но вы вместе, вы можете опереться друг на друга, в конце концов, просто кто-то дышит рядом, кольцо на пальце. А с виду вообще образцово-показательная семья, столько лет вместе… кстати, сколько?
– Женаты почти двадцать один. В июне будет. А знакомы тридцать первый год. Прямо не верится…
– Вот видишь, вы такие молодцы. А у меня не вышло. Уж как я старалась со своим Мартынюком, а оно видишь как… Уехал, и поминай как звали. – Ленка вздохнула и поднялась со стула. – Будешь еще чай?
– Да, давай еще чашечку. И поеду.
Ленка отвернулась к плите, а ее телефон, лежавший на столе вверх экраном, внезапно ожил. «Вадик Невельской: “Ленчик, ну когда уже ты сможешь? Я адски соскучился”», – машинально прочитала Надя.
– Сможешь что? – произнесла она в спину подруги.
– А? Ты о чем? – обернулась Ленка.
– Тут тебе Вадим пишет, что адски соскучился и спрашивает, когда ты сможешь, – медленно и отчетливо проговорила Надя. – Сможешь что?
Страшно побледнев, она откинула голову и очень внимательно смотрела на старую подругу.
Ленка смешалась, поставила заварочный чайник на кухонный стол, зачем-то поправила волосы, одернула юбку на красивых бедрах и наконец ответила:
– Да ты что, Надь… ничего. Это ничего.
– Ты можешь просто мне сказать, чего от тебя ждет Вадим?
– Ну просто… поговорить. Мы иногда с ним разговариваем. Когда ему надо… Он же не все может рассказать дома, а всем иногда надо выговориться… – Ленка оправдывалась, как будто совершила кражу, и в этом было что-то ужасно противное и жалкое. «Уж лучше бы она на меня орала и смеялась в лицо», – подумала Надя и встала.
– Лен, я поеду. Мне пора. Извини, что отняла у тебя столько времени. – Она быстро прошла по небольшому коридору и начала одеваться.
– Надя! Услышь меня! У нас с Вадимом ничего нет, понимаешь!! Ничего! – У выбежавшей за ней Ленки лицо покрылось красными пятнами, в глазах стояли слезы, губы некрасиво кривились.
– Да, Лен, конечно, я все понимаю. Я все прекрасно понимаю, – говорила Надя быстро и монотонно, туго наматывая шарф, подхватывая сумку и пытаясь открыть дверь. Да черт, как же это тут оно открывается! – Я поеду, поздно уже.
– Надя, ну прошу тебя, поверь! – Ленка пыталась то ли выпустить Надю, то ли наоборот, задержать ее в дверях. Надя на секунду зажмурилась, почувствовав прикосновение Ленкиного плеча и запах ее духов, – и пулей вылетела в открытую дверь.
Повернулась и, не глядя на Ленку, объявила:
– Похороны в субботу в девять. Если хочешь проститься с бабушкой, приезжай. Пока больше ничего не будем обсуждать. – И она стремглав проскочила мимо лифта на неуютную и нечистую лестницу, чтобы пробежать десять этажей вниз по ступенькам. Ходьба – это здорово. Это здорово, да.
Глава 15
На кладбище было холодно. В лужах талой воды отражалось солнце, но ветер не давал провожающим Галины Дмитриевны расслабиться – они кутались в шарфы, прятали руки в карманы и пытались согреться, зябко поднимая плечи.
Надя оглядела небольшую компанию. Вслед за погруженным в себя Вадимом по кладбищенской серой плитке шагал Лешка. Его лицо было серьезно, и он явно не собирался «раскисать», хотя это было трудно: кончина прабабки внезапно разбудила в его душе что-то совершенно детское, растерянное и нежное, чему он сам очень удивился и в чем, конечно, никому не признался. За Лешкину руку цеплялась элегантная Майя Васильевна, в черном пальто по фигуре, на каблуках и в шляпке с вуалью. Она была единственной в Надином мире женщиной, которая носила такие шляпки. Свекровь шла мелкими шагами, слегка покачиваясь на каблуках, которые ей были уже явно не по возрасту, и задумчиво оглядывала купеческие могилы и памятники поновее, как будто вычисляла, сколько довелось прожить каждому из покойных. «Московская купеческая жена Авдотья Михайловна Кудрявцева. Жития ея было 74 года 3 месяца и 22 дня. Скончалась 22 июня 1896 года», – прямолинейно сообщила строгая эпитафия на черном камне. Майя Васильевна поежилась и обратилась к внуку:
– Лешенька, ты не замерз?
– Нет, ба, все в порядке, – откликнулся он.
– А как там твоя девушка?
– Ба, давай не здесь, а? Потом все расскажу.
Майя Васильевна взглянула на него исподлобья, вздохнула и замолчала.
Ленка, засунув руки в карманы и глядя под ноги, шла за тремя смутно знакомыми Наде женщинами. Пожилые, нездоровые, со скорбными лицами, они смотрелись на этом кладбище так жалко и уместно, что ей стало не по себе. Их имена были на бумажке с похоронными инструкциями Галины Дмитриевны, и Надя прилежно их обзвонила, пригласила на похороны и поминки и выслушала множество горестных вздохов. «В нашем возрасте, деточка, приглашают уже только на похороны», – заметила одна из них. И Надя решила, что устроит поминки «как полагается», хотя, если бы не эти старушки, она, пожалуй, не стала бы морочиться с ритуалами.
Вдруг Надю тронули за рукав. Светка!
– Надюша, прости, дорогая. Я не успела в морг, слава богу, хоть здесь вас нашла. – Запыхавшаяся подруга с большим букетом белых роз одной рукой обняла Надю за плечи и ткнулась головой ей в грудь. – Как ты?
– Ничего, Светуль. Держусь. Спасибо, что приехала. – Надя пожала крепкую Светкину руку и слегка ослабила шарф: ей внезапно стало теплее.
Церемония у могилы была быстрой и напоминала не классические русские похороны, которые были бы уместны на этом старом кладбище с двумя церквами, а скорее сцену из западного кино. Одетые в темное люди молча стояли у открытой могилы, и только одна из пожилых подруг Галины Дмитриевны начала громко всхлипывать, когда первые комья земли полетели на гроб. Надя держалась очень прямо и удивлялась спокойствию внутри: все как будто замерло, а ведь баба Галя была главной женщиной в ее жизни.
– Кутья, сначала кутья, уже потом вся остальная еда, – беспокойно настаивала одна из подруг покойной.
Вся компания уместилась за двумя сдвинутыми столами в небольшом кафе. Говорили мало: собравшиеся помянуть Галину Дмитриевну были знакомы либо слишком тесно для длинных бесед, либо наоборот – слишком мало. Ленка на поминки не пошла, отговорившись срочными делами. Вадим в ее сторону даже не взглянул – Наде было самой противно, что она обратила на это внимание, но что поделать, если обратила.
– Наденька, надо выпить за упокой души, – обратилась к Наде свекровь.
– Майя Васильевна, я воды, я же за рулем, – ответила Надя, наливая в свою рюмку из пластиковой бутылочки с синей крышкой.
– Да? – Свекровь не умела просто удивляться: она делала это либо с осуждением, как сейчас, либо с детским восторгом. Надю это раздражало – что за инфантилизм, так выпячивать все чувства.
– Да, думаю, бабушка не была бы против. – Надя мягко улыбнулась свекрови и кивнула на сидящего рядом мужа. – Вадим вас поддержит.
– Ну что ты говоришь, поддержит! Как будто я эту водку пью. И никогда бы не стала, если бы не обычай. – Майя Васильевна слегка обиженно взглянула на сына, но он поддержал ее только взглядом, в котором читалось: успокойся.
После первой рюмки и нескольких ложек кутьи (Надя с детства ненавидела этот холодный сладкий рис, каждый раз ее буквально передергивало) атмосфера за маленьким столом немножко оттаяла. Надя обменялась парой слов с каждой из подруг Галины Дмитриевны и повернулась к свекрови, которая значительно произнесла:
– Наденька, прости, что я в такой момент… Но я очень хочу тебя поблагодарить за подарок, который вы мне сделали.
– Майя Васильевна, простите, не понимаю… О чем вы?
– Ну конечно, чисто технически это был подарок от Вадима. – Свекровь деликатно понизила голос и слегка отвернулась от сына, который, впрочем, был погружен в свои мысли так глубоко, что это выглядело практически трансом. – Но я ведь понимаю, что основной добытчик в семье – ты. И поверь, я это очень ценю. А что вы решили делать с квартирой Галины Дмитриевны?
– Спасибо, конечно, но я как-то не пойму, о чем мы говорим…
– Ну квартира в Сокольниках, Надя, что ты?
– Квартиру бабушка собиралась оставить мне, то есть для Леши, конечно. Но завещание, наверно, у нотариуса, я пока не узнавала, как это все. Майя Васильевна, так что за подарок? А то вы меня благодарите, а я никак не пойму, за что…