Дана перешла на шалпийский: — Госпожа Эмма, это правда, что вы распространяли подобные слухи после приезда госпожи Мулинн?
Та вздернула вверх подбородок: — Ничего подобного! Я лишь предупредила молодежь о последствиях знакомства с распущенными особами, которые слишком долго находились без надлежащего присмотра, и с попустительства таких же развращенных руководителей убивали душу и тело в разнузданных кутежах!
Слуги не понимали шалпийского, но с любопытством смотрели представление.
Дана произнесла несколько фраз на риконбрийском, обращаясь ко всем сразу. Служанки прятали улыбки, а пара слуг открыто фыркнула, глянув на госпожу Файсан. Экономка побелела и сжала губы в нитку. Дана показала на нападавшего и отдала приказание. Двое слуг взяли того за локотки и повели прочь, и девушка махнула мне, чтоб я шла за ними следом. Парня привели к каморке, где валялись швабры и ведра, заперли там, и Дана забрала ключ.
Велев слугам расходиться (я это поняла, потому что слуги разошлись), Дана повернулась к госпоже Файсан: — Госпожа Эмма, если я еще раз услышу, что вы распространяете гнусные слухи про магов, вы будете искать другое место, и хороших рекомендаций вам не дадут. Вы свободны.
По тому, как смотрела на меня экономка, я поняла, что все еще только начинается.
И это скверно. С двумя нападавшими я бы не разобралась. Не хотелось бы ходить по замку, озираясь и вздрагивая. Пожалуй, надо постепенно заговорить окна. За три-четыре дня я наложу первый слой тонких воздействий для защиты.
Мы с Даной вернулись к лаборатории, чтоб я все-таки заперла ее за замок. Девушка проводила меня до апартаментов, и я ушла спать.
Утром после завтрака, на который экономка не явилась, я спросила у Даны, что она сказала прислуге. — Что госпожа Файсан, к сожалению, несведуща в некоторых областях знаний, поэтому не всем ее словам стоит верить. И если кто-то еще обойдется с госпожой Мулинн неподобающим образом, расчитаю в ту же минуту. — Думаешь, стоило так принижать начальство перед подчиненными? — О… я не подумала, — понурилась девушка. — Боюсь, ее все равно придется уволить. Если она настолько не принимает решения хозяев, ей здесь не место. Пусть я и правда слишком юна, но тебя брал на работу граф Байрок. Пойдем, он нас уже должен ждать, надо разобраться с Титом.
Тита уволили. Меня спросили, хочу ли я передать его страже, но я отказалась: не хочется начинать свою жизнь в Риконтии с обвинений риконтийца, когда мне самой еще нужен переводчик. Парень выглядел обескураженным и злым на экономку.
Рассказы экономки о магичках имели неожиданный эффект. Ко мне пришли две служанки, одна в белом переднике, другая без. Первая немного говорила по-шалпийски — когда-то работала в доме шалпийского торговца. — Мири просит женское зелье, — кивнула она на Мири, которая мяла подол в руках. — Какое? Что-то болит? — Я посмотрела на Мири лекарским даром, но все было спокойно. — Она беременна? — Нет, нет. Это чтобы не было.
Брачного браслета на девушке я не заметила. Может, у нее есть жених или просто любимый. Но этот испуг на лице… — Мири кто-то угрожает?
Служанка в белом переднике непонимающе посмотрела на меня. Я достала словарь, нашла нужное слово и прочитала вслух. — Да, да, Питер угрожает, если она не спать, он с ней не ходить. — Питер — плохой парень.
Та перевела Мири, и у Мири выступили слезы на глазах, и я без перевода поняла ее ответ: она влюбилась в этого проходимца Питера. Я вздохнула: — А Питер ее любит? — Она говорит, Питер ее звал на… — Свидание? — Да, свидание.
Я полистала словарь и сложила фразу по-риконбрийски: — Мири Питера любить, Питер ее использовать. Так нельзя. — И закончила по-шалпийски: — Я сварю зелье, но пусть она подумает. — Что, если он не звать?
Я снова взялась за словарь. — Мири, если Питер тебя бросить, потом будет другой, кто любить.
Озадаченные девушки ушли. Похоже, экономка, сама того не понимая, создала мне авторитет в любовных делах. Надо срочно учить риконбрийский. Если Дане пришлось рассказывать, что на свете бывают гадкие мужчины, то служанкам придется объяснять, что бывают не только гадкие.
Я грустно улыбнулась. Зря они считают меня большим знатоком. В моей жизни так и не случилось настоящей любви, а женское естество после истории с Крамсом крепко уснуло.
Глава 16. Зелья и земли
Наступала осень, и я занялась варкой обычных для холодного сезона зелий от простуды, для укрепления организма, и более серьезных на всякий случай: от инфлюэнцы, жаропонижающие, от ломоты в суставах. Граф ежедневно выпивал разные составы, которые помогали ему чувствовать себя лучше и бодрее. Я пересмотрела его меню и исключила не самые полезные вещи. Когда тот попытался заартачиться, напомнила, что спиртное ему тоже нельзя, и если он хочет и дальше раз в неделю-другую посидеть за рюмкой со старыми друзьями, стоит поберечься в остальном. Дана стояла рядом со мной и сурово хмурила брови. Я уже поняла, что в вопросах здоровья графа его внучка — страшная сила.
— Ты не думай, — призналась она мне как-то. — Я дедушку и просто так очень люблю и хотела бы, чтобы он прожил еще долго-долго. Но представь, что со мной будет, если он умрет сейчас? Графство отойдет дяде Лиаму, и он станет моим опекуном. Представляешь? — Я его совсем не знаю, ни разу не видела. — И не увидишь, он давно не появляется дома, — фыркнула девушка. — Он и после смерти дедушки приедет только за деньгами, и будет вытягивать из графства все соки. Дедушка даже бросил землями заниматься, все равно Лиам все разорит. А меня дядя куда-нибудь отошлет. Хорошо, если в пансион, а не в обитель. — Ты скоро войдешь в брачный возраст. Начинается светский сезон, я думала, ты захочешь выйти на бал. — Не хочу, — надулась Дана. — Я не хочу замуж, я хочу учиться, как ты. У меня нет магии, но я могла бы пойти в немагический университет. — У вас ведь тоже поступают с восемнадцати. — Да, мне еще два года ждать. Я боюсь, что дедушка столько не проживет, а дядя Лиам не даст мне денег на учебу. И что мне тогда делать? Приданое будет лежать в банке до свадьбы. — Мы что-нибудь придумаем, если понадобится. Пока не волнуйся об этом. Если ты не хочешь на светские сезоны, мы можем заняться подготовкой к университету. Ты уже решила, что ты хочешь изучать? — Нет… — она сникла. — Вот этим и займемся. В библиотеке есть книги по разным наукам. Когда поедем в город, зайдем в книжную лавку, присмотрим еще что-нибудь, что тебя заинтересует. Ты сказала, что граф не занимается землями. Но как же люди, которые живут в графстве?
Дана удивленно посмотрела на меня: — Люди? А что им будет? Они арендуют землю и делают на ней, что считают нужным. — На земле всегда бывают проблемы, которые должен разбирать владетель. Всегда есть недобросовестные или нечистые на руку старосты, стражники, судьи, главы округов. Всегда есть поселяне, которым нужна помощь. Когда граф в последний раз принимал людей с просьбами? Земли он давно не объезжает? — Этим занимается управляющий. Но я его плохо знаю.
Я укоризненно покачала головой: — Дана, как леди Байрок ты тоже отвечаешь за людей. — Но я совсем не знаю, что делать, — растерялась девушка. — Я тоже не очень. Давай разбираться вместе.
За прошедшее время мой риконбрийский стал получше. Мы с Даном съездили в город на открытие театрального сезона. Я мало что поняла в спектакле, но даже так я смогла оценить, что труппа на хорошем уровне. А Дана была в восторге. — Через две недели сходим в оперу, правда? И балет! И еще галереи… Мадлен, сами Звезды свели нас у Креппа!
Я воспользовалась этой поездкой для двух других дел. Мы приехали в город утром. Дана отправилась по магазинчикам на улице Кружевниц, а я пошла в местную магическую академию. Она была поменьше Бристонской, но, может быть, мои разработки им пригодятся? Учеба только началась, и у декана зельеварного факультета было много дел. Он сказал, что выделит мне десять минут и то, потому что я зельевар третьего класса. — Хоть и не думаю, что будет толк от нашего разговора, — декан сносно говорил по-шалпийски, как и большинство образованных людей Риконбрийского острова. — Вы относитесь к магии как к молотку, и все проблемы считаете гвоздями. В Шалпии даже тонкие плетения изучают как баловство для аристократов! — Мои разработки основаны на применении тонких плетений в зельеварении, и результатами уже пользуются в провинциальных городах Ривалтского герцогства. — Тонкие плетения? В зельях? Но это невозможно. Мы проводили опыты, они растворяются без следа. — Я нашла методы закрепить тонкие воздействия в зельях.
Я выложила три пузырька, в которых я принесла пробы зелий. Декан осмотрел их магическим зрением, проверил даром и изменился в лице. — Покажите записи! У вас же есть записи?
Я выложила тетрадь с переписанными начисто инструкциями, и декан жадно ее схватил.
Мы уговорились встретиться с Даной в час пополудни в кафе. После академии я собиралась зайти еще в несколько магазинов, которые девушке вряд ли были бы интересны, но на деле опоздала к ней на встречу на четверть часа, и то пришлось нанимать двуколку. Декан продержал меня почти три часа, отменив множество встреч.
— Это… это невероятно! Почему никто раньше не догадался? — Потому что тонкие плетения — баловство для аристократов, а зельеварение считается серьезной наукой для серьезных магов. — У нас в Риконтии тонкие плетения — основа основ… Но вы правы, магическим зельеварением занимаются сильные маги, а в университете преподают, как сделать снадобья без магии совсем. Никто не додумался, как сложить одно с другим. — Мне не повезло. Или, напротив, повезло? Я слишком слабый маг, чтоб работать полномагическим зельеваром, поэтому принялась экспериментировать.
У декана чуть поддрагивали руки, когда он листал мою тетрадь и рассматривал пробы. — Вы будете у нас преподавать? — спросил он прямо. — Я работаю в замке Байрок. Боюсь, что не смогу ездить часто. Но думаю, что ваши маги разберутся по записям сами. — И вы их просто так отдаете? — Хм. Что вы имеете в виду? — Госпожа Мулинн, вы либо наивны, либо плохо осведомлены. Обычно такие знания продают. Я хочу с вами долгого сотрудничества, поэтому не желаю, чтоб вы чувствовали себя обманутой, когда во всем разберетесь. Я предлагаю вам триста золотых за ваши разработки. Это немного, но университет не может похвастаться большими счетами.