После путешествия с Даной граф стал заметно слабее. Он все равно занимался делами производства и бумагами. Новый управляющий со смущением признался, что он больше по аграрной части, а с производствами пока дела не имел. В графстве Алсайт для надзора выделен отдельный человек. Что ж, будем искать отдельного человека. Четыре мануфактуры и два цеха, принадлежащие графству, пока выглядели неплохо, давали доход, и мы решили отложить эти волнения.
Тем более, что новые беды не заставили себя ждать.
Отряд из двух законников, мытаря и стряпчего из столицы явился в разгар посевной. Вслед за ними приехал лорд Лиам. Я испытала одновременно и ярость, и облегчение. Облегчение — потому что больше не нужно ждать, когда же это случится. Ярость — потому что подлец все-таки решил уничтожить то, что я с таким трудом строила. Почему люди, которые ничего не могут созидать сами, так тяготеют к разрушению? А об отце он подумал? Впрочем, наверняка подумал, что от волнения отец может стать чуть ближе к могиле.
Посетителей из столицы разместили в гостевых комнатах. Лорд Лиам расположился в своих обычных апартаментах.
Я ни секунды не оставалась с лордом Лиамом наедине. Через четверть часа после того, как он проехал под воротами, я перенесла постель и часть гардероба в комнату к Дане. Диванчик в ее гостинной был совсем небольшим, но я устроила рядом кресла и кое-как укладывалась на ночь. Из комнаты мы выходили вместе и вместе же возвращались вечером. Графские апартаменты находились этажом выше, и я бы могла временно переехать в комнату графини, но я не хотела рисковать скандалом рядом с лордом Ансельмом.
Первым же делом я отрядила одного из охранников в город с письмами для Алсайтов и для Нейдрелов, а градоправителю мой курьер должен был вручить послание лично. Я не просила немедленной помощи, но пожелала поставить в известность все три семьи, которые могли бы меня поддержать. Курьер вернулся с немедленным ответом от лорда Хардрока. Короткое письмо гласило: "Сообщайте новости ежедневно".
В эти дни Дана стала моей тенью, и как ни старался лорд Лиам подловить меня наедине, у него не получалось. Иногда я жалела об этом, поскольку желание придушить мерзавца после того, что он сделал с наивной Зои, никуда не делось.
Лорд Лиам не смог доказать ненадлежащий присмотр за графством — у нас был управляющий с хорошими рекомендациями, а старосты ближайших деревень клялись Звездами, что такого знающего человека они давно не видели. Дальше дневного перехода от города столичные чиновники ехать не пожелали, но и увиденного им хватило, чтобы отмести таковые обвинения. Лорд Лиам попытался сыграть на презрении к магичкам, но наткнулся на снисходительную усмешку чиновников: они-де, сами горазды обсудить развратных дам за кружкой пива, но обвинить графиню Байрок в том, что она окончила Бристонскую академию в Шалпии — сами послушайте, лорд Лиам, как это звучит.
Как могли, мы оберегали графа от волнений. Он мало спускался со своего этажа, не каждый день, а я шепнула тому из чинуш, кто выглядел более человечным, что если кто-нибудь доведет графа Байрока до сердечного недуга, я приложу все силы, чтоб сжить негодяя со свету. Еще на лестнице я поставила двоих охранников с наказом, не пускать никого, кроме личного слуги графа, меня и Даны.
И тогда лорд Лиам вынул из рукава последний козырь: он потребовал досрочного наследования в виду состояния здоровья отца, телесного и душевного.
А я призвала свою армию.
Магоходный экипаж с гербами Байроканда привез лорда Хардрок и леди Хардрок на следующий же день. Нагнав страху на стряпчего глава крупнейшего города в графстве и третьего города Риконтии заперся с законниками. Мытарь еще накануне уехал в столицу, поскольку по части финансов ничего примечательного обнаружить не смогли. Я давно привела в порядок учетные книги замка, а подати управляющий-ворюга выплачивал исправно, чтобы не привлекать внимание столичных казначеев.
Мы с Даной и леди деканом сидели в зимнем саду, смотрели на речку, текущую меж берегов со свежей нежно-зеленой травой, и молчали. Леди Хардрок ободряюще сжала мою руку, но я лишь покачала головой — нет, не поможет.
Мы все понимали, что графство сейчас Лиаму не достанется. Нет никаких оснований отстранять графа: работа налажена неплохо, графиня образована и в делах сведуща, управляющий знающ и полон сил. Но с ужасающей очевидностью мы поняли, что главная цель Лиама — сам граф, его отец.
Лиам потребовал, чтобы графа осмотрели столичные лекари. Стряпчий, не желая торчать в нашей глуши еще две недели, вызвал лекарей из Байроканда. Те нашли здоровье графа вполне удовлетворительным для принятия решений.
Лиам неоднократно старался прорваться на этаж к отцу, а в те редкие часы, когда граф находил в себе силы спускаться вниз, пытался заговорить с ним, убеждая в передать ему графство, но законники ему объяснили, что раз они взялись за дело, мешать им не следует.
Лиам приказал, чтобы отца каждый день ставили в известность о ходе расследования. Стряпчий ответил, что в этом нет необходимости, графу предоставят все документы, когда закончат работу.
В тот день, когда стряпчий обещал огласить вердикт, приехали Алсайты и Нейдрелы. Зои осталась в городе на попечении дальней родни: девушка хотела осмотреть Байроканд и побывать в университете, а появляться в замке, когда там живет Лиам, леди Нейдрел ей и предлагать не стала.
Главную битву назначили провести в полдень в столовой. Во главе стола сидел граф Ансельм, я заняла место рядом. Дана, Хардроки, Алсайты и Нейдрелы сплотились вокруг. Под взглядом лорда Хардрока стряпчий засуетился, вытащил бумагу и торжественно объявил: — Никаких оснований для передачи управления графством не обнаружено, — и скороговоркой закончил: — За сим спешу откланяться. — Погодите.
Граф Ансельм встал, тяжело опираясь на стол. — Виконт Байрок, пока я хозяин в этом графстве, вам запрещается пересекать его границы.
С кривой улыбкой Лиам коротко поклонился и вышел за дверь.
Чиновники не мешкая уехали в кэбрио, который наняли в городе еще в день приезда. Лиам отправился с ними.
За обедом гости пытались вести светские разговоры, но в столовой висела тяжелая атмосфера: окончательный разрыв отца с сыном упал будто тяжелый камень. Даже обычно живая Дана сидела тихо, лишь обеспокоенно смотрела на деда. Я едва ли не поминутно проверяла его лекарским даром, и состояние его было показывалось как неспокойное, но без угрозы.
Хардроки уехали в Байроканд, остальных мы уговорили погостить несколько дней. К ужину граф не спустился, попросив доставить еду в его комнаты.
Я вернулась в вишневые апартаменты, но долго не могла уснуть. Утром перед завтраком камердинер графа ошарашил нас новостью: граф Ансельм, попытавшись подняться с кровати, упал назад и погрузился в глубокий обморок. Послали за маглекарем в город. Мой дар показывал, что у графа некий изъян в мозгу, но большего я со своими способностями сказать не могла.
Когда приехал маглекарь, граф открыл глаза, но не мог говорить, а вставать попыток и вовсе не делал. Маглекарь сообщил, что в части мозга кровь перестала обращаться, и современная нам маглекарская наука средств от этого не знает. Возможно, граф начнет разговаривать, но ходить… Тут маглекарь развел руками. Следов воздействия магии он не обнаружил.
Но мы все знали, что магия была — магия злых слов.
Я варила зелья, предписанные лекарем, а какие были выше моих сил, закупили в городе. Леди Алсайт помогла мне устроить уход за графом — некогда ее свекровь пролежала три года, и опыт у леди был. В его апартаментах многое пришлось переставить, отвести место для сиделки, перестроить кровать. Леди Нейдрел занимала плачущую Дану, с которой мы в эти дни едва ли перемолвились десятком слов.
Вечерами я представляла шею лорда Лиама в своих руках.
Через две недели новая жизнь в замке кое-как наладилась, и гости отправились по домам, заверив нас в своей поддержке и настоятельно попросив писать, если понадобится еще какая-нибудь помощь.
Глава 23. Принцесса и ее фрейлина
Курьер привез письмо от лорда Хардрока. Меня приглашали на торжественный прием в Ратушу по поводу приезда в Байроканд Ее Высочества принцессы Азалии. Единственная дочь Бриана Третьего вошла в брачный возраст, но за отсутствием других наследников престол должен был достаться ей, поэтому с браком не спешили. Поговаривали, что поскольку сын короля Конбрии ненамного старше, решение конфликта двух стран было бы очевидным, но что-то мешало договориться.
Принцесса сидела во главе стола, лорд Хардрок — на другом конце. Как владетельница этих земель я заняла место по правую руку принцессы, где должен был сидеть граф, владетель земель, но по очевидным причинам он не мог прибыть, поэтому бургомистр допустил некоторую вольность этикета. Напротив меня заняла место леди Хардрок, а рядом со мной — главная фрейлина Азалии, леди Крокус, и как я смогла понять, ее конфидантка и советница. Остальные расположились вперемешку с гостями.
Баронессу предусмотрительно убрали от меня подальше. Напротив нее сидел представитель конбрийского двора в графстве Байрок. Его представили мне еще зимой, вскоре после нашей свадьбы. Брюнет среднего возраста с цепкими глазами произвел на меня странное впечатление. Леди Хардрок позже шепнула мне, что нет такого конбрийского дипломата, который не промышлял бы добычей непубличных сведений, вопрос только, является ли это его основной работой. Для этого лорда разведка явно стояла выше дипломатии. Он с неудовольствием поглядывал на Ее Высочество Азалию.
Ее Высочество, как и ее фрейлина были грубо, я бы даже сказала, вульгарно накрашены, а их одежда блистала полной безвкусицей. Голос принцессы был хриплый, каркающий, жесты — слишком размашисты. Возможно, никакие государственные соображения не могли заставить принца жениться на таком вопиющем нарушении принятого у высших аристократов порядка. Ее фрейлина, напротив, говорила тонким взвизгивающим голоском и совершала руками множество излишне жеманных жестов. Но внешне девушки были очень похожи, я бы посчитала их сестрами, если бы не знала, что у короля Риконтии только один ребенок. Может быть, он пристроил ко двору внебрачную дочь? или же это дальняя родственница.