Он всплыл с пропажей, медленно подался к берегу, сберегая остатки сил. Только у самой кромки, рядом с мостками, почувствовал дно, повалился на колени и из воды выбирался уже на четвереньках. Полежал на пригорке, молитвенно смотря в небо, из которого очень кстати начал накрапывать дождь.
Приключение было так себе, но из тех, что запоминаются. Пистолет отправился во внутренний карман. Искупал – не беда, главное, не тянуть с разборкой и просушкой. Других потерь удалось избежать. Рация осталась в номере, документы и деньги – в пиджаке на спинке стула.
Пошатываясь, Михаил взобрался на мостки, добрел до неподвижного тела. Мокрицкий умер – в этом не было ничего удивительного. Пулевое ранение в спину не оставило шансов. Дождь смыл кровь с настила. Злоумышленник стрелял из пистолета с глушителем, что было несколько необычно. Такой же интеллигент, специалист по вирусам и микробам? И с пистолетом – да еще и с глушителем? Забираться в мозговые дебри откровенно не хотелось. Михаил, пошатываясь, побрел к берегу. Самое время поднимать тревогу…
Глава седьмая
Лучше бы не было этой ночи. Ахнул администратор, когда Михаил, мокрый с головы до ног, ввалился в гостиницу, схватился за телефон и стал звонить в милицию. Всполошились, забегали подчиненные, которых он поднял «в ружье» посреди ночи. Состояние было аховым – зуб на зуб не попадал. Подчиненные усвоили задачу, умчались исполнять.
– Куртку возьмите в моем номере, Михаил Андреевич! – обернулся, не добежав до угла, Швец. – В шкафу висит – найдете. Ума не приложу, откуда она взялась. Видимо, от предыдущего жильца. Вы можете такое представить, чтобы человек уехал, а куртку забыл? Может, его тоже убили?
Почему «тоже», разбираться не хотелось. Сотрудники убыли, куда их послали. От усталости подкашивались ноги и темнело в глазах. Он стащил мокрую одежду, разложил для просушки. Вылил воду из пистолета. Забрался в душ, пустил на полную. Вода была горячей, просто божий подарок!
Кольцов стоял под водопадом и чувствовал, как в тело возвращается жизнь. Главное, избежать простуды или, боже упаси, воспаления легких! Душевую комнату заволокло паром, было жарко, как в бане, но он не спешил выходить. Поработал достаточно, пусть теперь другие поработают.
Потом тщательно одевался. Спасибо Насте, что сунула в чемодан кучу кофт, запасные брюки и даже кроссовки отечественного производства – по факту, слегка видоизмененные кеды.
В шкафу у Швеца действительно висела куртка – странно, но ладно.
На озере, когда майор туда подоспел, кипела работа. Блуждали огоньки фонариков. Работали знакомые оперативники уголовного розыска. Над душой у них висели Москвин и Швец. Сотрудники патрульно-постовой службы перекрыли единственную дорогу к водоему. Убийство научного работника в закрытом городе – явление нечастое. Эксперты уже осмотрели тело потерпевшего, опера составили протокол. В районе беседки стояла санитарная машина – дальше автотранспорт не ездил. Санитары на носилках унесли труп. Следующая остановка – морг. Оперативников уже предупредили, чтобы языками не трепали.
– Это же не вы его, Михаил? – подошел капитан Литвин. – Извините, что спрашиваю, такая работа.
– Не я, – огрызнулся Михаил. – Пулю достанете – поймете. Мой пистолет побывал в воде, но обойма полная. К полудню сделаете экспертизу – из какого оружия стреляли. Могу порадовать, Литвин, стреляли с глушителем. Пища для размышлений? Потерпевший, предположительно Мокрицкий Леонид Исаакович, вызвал меня на беседу, самостоятельно выбрав это место. Во время беседы из кустов кто-то вышел и стал стрелять. То, что я выжил, считаю везением. Пришлось поплавать и понырять. Преследовать преступника не было возможности. Лица его я не видел. Даже не берусь утверждать, что это был мужчина.
– Даже так? – Литвин озадаченно почесал переносицу.
– Покажу вам место, откуда он вышел. Уходил он тем же маршрутом – и не мог не оставить следов. Надеюсь, ваши слоны там не все затоптали? Вызывайте кинологов из области – лишними не будут.
– Хорошо, вам придется дать письменные показания, товарищ майор, – вздохнул капитан. – Если не трудно, конечно, когда в состоянии будете…
– Отвяжись, Литвин, – поморщился Кольцов. – Чем тебя не устраивают мои устные показания? Ладно, завтра забегу, напишу сочинение на вольную тему. Ты работай, Литвин, а то скоро солнце взойдет…
Привязалась песня из «Бременских музыкантов»: «Солнце взойдет, солнце взойдет…» Подчиненные нервно курили, наблюдали за работой оперов.
– Что произошло, товарищ майор? – спросил Вадик Москвин. – Нам-то можете рассказать? Вам уже в третий раз перепадает – и с каждым разом все ощутимее. Будьте осторожны, товарищ майор, как бы чего серьезного не вышло.
– Ничего, бог троицу любит, – усмехнулся Кольцов. – Четвертого раза не будет.
Перепадало действительно трижды. В тупике за подстанцией удар в живот от убийцы Гулькова. На пользу желудочно-кишечному тракту этот удар не пошел. Господин Алан Хорст, сбегая из колодца, врезал ботинком по макушке – воспоминания до сих пор не зажили. Сегодняшний случай вообще из ряда вон. Молоко пора выдавать за вредную работу! Он описал, как происходило дело. Товарищи переваривали.
– Да уж, Гриша Вишневский со своими переломами тихо завидует, – пробормотал Швец. – А ведь еще несколько секунд, и бедолага Мокрицкий назвал бы вам имя главного «крота»… Бывает же такое. Прямо как в шпионском романе. Есть соображения, товарищ майор? То есть Мокрицкий – мелкая сошка. Продался иностранцам, способствовал утечке данных, но мучился совестью, и над душой у него висел кто-то еще – более весомый и сдаваться не собирающийся? А также с навыками обращения с оружием, то есть человек опасный…
– Похоже, так, – допустил Михаил. – Но гадать на кофейной гуще бесполезно, работать надо. Злоумышленник пытался меня убить, значит, он – товарищ решительный и бескомпромиссный, готовый на все. И не факт, что Мокрицкого прикончил именно «крот». Убийцу могло принести со стороны. Да, город закрытый, въезжающих и выезжающих проверяют, но на каждом метре милиционера не поставишь, и при желании сюда может попасть любой.
– Не уверен, товарищ майор, – решился возразить Москвин. – Резервы консульства не безграничны. Очкарик в плаще – сбитый летчик, его либо выдадут, либо упрячут. Хорст – у нас. Записывающая аппаратура реквизирована. Господам дипломатам надо думать о том, как вылезти из дерьма. Улики в посольство мы предоставим, и просто так их не проигнорируют. Янки будут сворачивать свою возню вокруг «Оникса», довольствоваться тем, что уже сделали. Ежу понятно, что с этой темы мы уже не слезем. Своего «крота» они вытаскивать не будут – бросят. А когда история всплывет, будут, как всегда, орать про чудовищные провокации коммунистов, на которые здравомыслящие люди на Западе никогда не купятся. Так что не думаю, что «крота» спасал человек со стороны.
– А малой прав, – уважительно пробормотал Швец.
– Малой, возможно, и прав, – поправил Михаил. – Если так, то дела его плохи. Придется самому заботиться о своей безопасности. Он ляжет на дно – это в любом случае. Нет записывающей аппаратуры – нет шпионской деятельности. При этом не забываем, что он живет в постоянном страхе. Об аресте Хорста он если не знает, то догадывается. Назовет ли Хорст его имя, неизвестно. В любую минуту за ним могут прийти. Плюс сегодняшняя история. Несколько минут шла беседа с Мокрицким, и убийца из кустов это видел. О чем мы говорили, он не слышал. Мокрицкий мог назвать его имя. На самом деле все не так, но наш герой этого не знает. Тем и вызвано его желание меня убить. Что сейчас творится у него на душе? Скорее всего, это научный работник, имеет квартиру в Кыжме. Есть семья, дети, устоявшийся быт. Все перевернулось. Сейчас ему незачем меня убивать. В таком случае убить придется и вас, а также ребят Литвина. Домой он не пошел, это понятно. Бродит по округе, выжидает, сидит в кустах, наблюдает за своим подъездом – не придут ли его брать. К утру успокоится, пойдет на работу или скажется больным, возьмет бюллетень. Будет жить как на иголках в ожидании ареста. Что остается человеку? Только бросить все и попытаться скрыться. Поэтому все дороги должны быть перекрыты – и немедленно. Если кто-то этой ночью выезжал, сведения должны предоставить. Позаботьтесь об этом, друзья мои. Поспим в другой раз. Все постовые службы, отделы безопасности, местные органы КГБ, а возможно, и областные – должны работать. Город закрыть – чтобы мышь не проскочила. Но тихо, без ажиотажа. Есть и второй вариант: у нашего шпиона крепкие нервы. Он будет вести себя как ни в чем не бывало – работа, дом, семья, будет ходить в магазин, выгуливать детей, собаку, или кого он там выгуливает… Этот вариант рассмотрим позднее. А пока есть чем заняться.
Лечь удалось только под утро.
Вскочил майор в одиннадцать часов с диким чувством, что все пропало! Немного знобило, но в целом здравствовал. Даже позавтракал, выпил крепкий кофе. Капитан Литвин докладывал: следы преступника выявили. Убийца сошел с тропы, огибающей озеро, какое-то время находился в кустах. Тем же образом удалился. Со стороны гостиницы к озеру не подходил. Видимо, как и Мокрицкий: оба прошли от города лесными посадками, пробрались через ивняк. Незнакомец следил за Мокрицким, а убить решился только после встречи с офицером КГБ. Имелись четкие отпечатки демисезонных ботинок 43-го размера. Судя по ширине шагов, рост средний (Кольцов об этом и так знал). Надеть такую обувь мог любой, у кого нога меньше упомянутого размера, и даже женщина. Из области доставили поисковую собаку. Она провела сотрудников милиции через посадки, поплутала по частному сектору и привела к переулку, где Мокрицкий оставил свой «Запорожец». Машина стояла, а следы обрывались. Овчарка походила кругами и села, сделала виноватую морду. Возможно, здесь стояла и вторая машина. Переулок был безлюдный, жилые дома – в стороне. Тамошние обитатели ничего не видели и не слышали, поскольку рано ложились спать. На ум пошло лишь одно: возможно, у преступника есть личный автомобиль.