За тридцать два часа до проникновения группы Стольникова в «Мираж» тюрьма уже жила по четкому распорядку. Еще не догадываясь, что скоро в «его» тюрьме появятся люди Зубова, Хараев решил сыграть ва-банк. Разоблачение грозило крахом, но в его руках продолжал оставаться козырь — девушка.
Он вошел в операторскую и коротко бросил:
— Кто здесь главный?
— Я, — поднялся и поправил очки на носу один из инженеров.
Хараев поднял пистолет и выстрелил. Окровавленные очки слетели с носа инженера, сам он замертво рухнул на пол.
— Повторяю вопрос. Кто здесь главный?
— Вы, — решительно отозвался второй инженер. Всего их находилось в операторской пятеро. Семеро других были убиты во время захвата тюрьмы. Впрочем, работы здесь пока не было.
— Мне нужна связь с начальником тюрьмы, — сказал Хараев, проходя и усаживаясь перед центральным компьютером. — Можно видеосвязь, можно — простую электронную почту.
— Но это невозможно, — поспешил объяснить инженер.
Хараев выстрелил. Пуля прошла в нескольких сантиметрах от головы специалиста.
— Я попробую организовать, — пообещал бескровными губами инженер.
Связь была. И если бы не захват операторской в первые минуты бунта, Зубов узнал бы о деталях случившегося гораздо раньше. Но центр управления был захвачен, половина инженеров перебита, и теперь ни один из оставшихся не имел возможности связаться с НИИ. Инструкции о действиях при чрезвычайных обстоятельствах имелись, проводились и занятия — еще до ввоза заключенных, — но это больше было похоже на клоунаду, никто всерьез не относился к таким занятиям, не веря, что «Мираж» может быть захвачен. Впрочем, каждый знал, как связаться с НИИ, но как это сделать, если в центре управления постоянно находятся несколько боевиков, наблюдающих за каждым жестом каждого специалиста?
— Выведите инженеров в соседнее помещение и возьмите их под охрану, — велел Хараев своим людям. Ему нужно было остаться одному.
— Ну, ты скоро, уважаемый? — поинтересовался он у инженера.
— Сейчас, одну минуту.
— Ну вот, другое дело. А то — «это невозможно»…
Через минуту, выведя на экран интерьер какого-то кабинета, специалист сообщил:
— Готово…
— А что это такое?
— Это кабинет генерала Зубова.
— Зачем мне кабинет генерала Зубова, кретин? Мне нужен генерал Зубов.
Не прошло и мгновения, как на экране появился тот, кого он ждал. В синем костюме, в белой рубашке, без галстука. По лицу генерала нетрудно было догадаться, что последние две ночи он не спал ни минуты.
— Я генерал Зубов, кто вы?
— Я Хараев, которого ты привез гнить в эту крытку.
Зубов никак не отреагировал. Просто спросил, надев очки и взяв в руки какой-то документ:
— Что ты хочешь?
— Я хочу сделать тебе предложение.
— Ты содержишься на территории Грузии, Хараев. Однополые браки в этой стране, насколько мне известно, запрещены. Хотя пидарасов, не буду спорить, много.
— Не шутил бы я на вашем месте, — вздохнул полевой командир, закидывая ноги на стол так, чтобы подошвы были видны Зубову. Высшего оскорбления в данный момент трудно было придумать.
Зубов отложил документ в сторону.
— Хараев, я вот сейчас прочел. У тебя, кажется, брат есть? В Грозном. Проживает на улице Октябрьской, в двадцать шестом доме. Как ты отнесешься к тому, что скоро он будет сидеть в этом кабинете? — и Зубов посмотрел вокруг себя.
Хараев покачал головой.
— Если разобраться, генерал, мы ничем не отличаемся друг от друга, верно? У нас одни и те же методы работы. Вот как ты, к примеру, отнесешься к тому, что скоро в этом кабинете, — Хараев посмотрел вокруг себя, — появится твоя дочь?
Зубов мягко откинулся в кресле и снял очки.
— Я сокращу время нашего разговора, — решил полевой командир, повернулся и махнул кому-то — Зубов не видел кому — через плечо.
Лицо Зубова потемнело, когда в мониторе напротив него появилась Ирина.
— Что ты там делаешь? — прошептал он. — Как ты туда попала?
— Она с миротворческой миссией, генс, — объяснил Хараев, — но пока жива и пока с ней ничего не случилось, как видишь. Девушка, скажи что-нибудь своему папе, чтобы он понял, что перед ним не труп.
— Папа, все глупо получилось… — выдавила Ирина. Из-за глупости своего положения ей хотелось отвести взгляд. Но она продолжала смотреть отцу в глаза.
— Уведите ее, — велел Хараев.
Оставшись в операторской один, он убрал ноги со стола и наклонился к монитору.
— Генерал, я все-таки сделаю тебе предложение. Оно будет действительно еще сутки.
— Говори.
— Ну, вот видишь, — улыбнулся боевик. — А ты — пидарасы, пидарасы… Иногда и самому не грех побыть в их шкуре, правда?
— Говори.
— В течение суток я жду от тебя доказательств привязанности к своей дочери. В ворота тюрьмы должна заехать грузовая машина, пусть это будет «ЗИЛ». В кабине должны сидеть водитель, знающий грузинский язык офицер и врач. Офицер должен располагать документами, дающими право беспрепятственного проезда машины по территории Грузии. Баки машины должны быть полны. В кузове — сумка с десятью миллионами долларов и сухой паек из расчета питания тридцати человек в течение пяти суток.
— Дальше? — спросил Зубов, поняв, что полевой командир взял паузу.
— Как-то мелко все выглядит, правда? — рассмеялся Хараев. — Сумка, полные баки… Где-то это уже было, да?
— Нет, офицера еще никто не просил.
— Верно, верно! А разве ты не понял, зачем он мне нужен?
— Пока нет.
— Он будет убеждать грузинскую полицию и военных в правомерности нахождения на территории Грузии машины с тридцатью вооруженными людьми.
— Разумно. Хоть я и смутно представляю, как он сможет убедить.
— Это твои проблемы. Но ты не спросил, в чем тонкость моего предложения. Ведь на одном «ЗИЛе» все не уедут?
— Это так, — согласился Зубов.
— Ты один в кабинете?
— Я — да. А ты?
— И я один. То, что требуется. Так вот, генерал. Со мной уедут тридцать моих людей. Разумеется, с оружием. С собой я прихвачу и девушку, и водителя, и твоих офицеров. Ты понимаешь зачем. Таким образом я дам тебе сигнал для начала штурма «Миража». Когда тюрьма будет взята, тут будет столько трупов, что потерять среди семи сотен тридцать тел очень легко. Вы же танками рвать будете и «Градами», верно? Таким образом, я отдам тебе тюрьму со всеми зэками. Ну, почти со всеми… — Хараев помял мочку уха и посерьезнел. — Но перед тем как мы сядем в машину, ксеролит в нашей крови должен быть нейтрализован. Кстати, я правильно эту отраву назвал?
— Правильно. Но нейтрализовать ксеролит можно только внутривенным введением антидота. Это не сделаешь дистанционно. В «Мираже» антидота нет.
— Я знаю. Если бы не так, то уже давно бы мы путешествовали с воинами Аллаха по Грузии. Это сделает присланный тобой врач. А это значит, что у него должно быть достаточное количество антидота.
— Хорошо, я понял. Теперь встречный вопрос. Что будет, если я твои требования не выполню?
Хараев повернулся и крикнул. Через мгновение Зубов снова увидел Ирину и рядом с нею — одного из инженеров.
— Повтори вопрос, я не расслышал.
Зубов повторил.
Хараев поднял руку, и генерал увидел, как стоящий в метре от Ирины специалист в белом халате с пробитой головой падает на пол. Девушка кричала, обхватив голову руками.
— А теперь представь, — предложил Хараев, — что на его месте была она.
— Мы договорились…
— Еще нет, — перебил его полевой командир и прикрикнул что-то на чеченском. Он требовал, чтобы его люди выводили девушку из операторской побыстрее. — Если ты вздумаешь меня одурачить, ну, скажем, запустить по тюремному радио или выдать на мониторы наш разговор, твоя дочь тоже умрет. Ты понимаешь? Ответь.
— Я понимаю.
— Хорошо. Тогда на том разговор и окончим. После того как машина со мной и моими людьми покинет тюрьму, я отпущу твою дочь. Где — сообщу, когда буду уже в Грузии. Я жду ровно двадцать три часа.
— Какие гарантии, что моя дочь, водитель и офицеры останутся живы?
— А какие гарантии, что я и мои люди останемся живы?
— Тогда я спрошу вот о чем. Ты представляешь, как выглядят наличными десять миллионов долларов?
— Разумеется. Я видел суммы гораздо больше. И все — наличкой.
— Но где мне их взять в течение суток?
— Сними со своего счета.
— У меня таких денег отродясь не бывало.
— Тогда займи. Возьми ссуду. Отбери у всех продавших Аллаха баб в Чечне ваш гребаный материнский капитал. Деньги должны лежать в кузове, иначе сделка не состоится. И еще она не состоится, если наш разговор станет известен кому-то третьему. Это все. Как будешь готов, вызови меня к этому креслу, — и Хараев отключил связь.
Не пройдет и суток, как Ирина Зубова, дочь генерала, его шанс оказаться на свободе, исчезнет. Хараеву сообщат, что внутри тюрьмы находится неизвестный, убивающий его людей. И теперь главной задачей полевого командира было, пока не вышел срок, им же назначенный, отыскать генеральскую дочь. Но Зубов по-прежнему был уверен, что Ирина в руках Хараева.
Сразу после разговора генерал посмотрел на часы. Потом — на календарь. Приближался четверг. Он снял с телефона трубку и запросил ближайший рейс до Москвы.
Глава 14
Ворвавшись с бегущей вслед за ним Ириной в коридор, Стольников оказался в раздевалке персонала.
Прятаться здесь было негде. Но, главное, оставшись здесь, Саша отрезал путь к отступлению. Это все равно как если бы он, спасаясь от медведя, прыгнул с Ириной на руках в глубокую яму.
Потеряв интерес к этому помещению, капитан схватил девушку за руку и рванул в сторону так, что она икнула.
Оказавшись в коридоре, они пробежали около десятка метров и оказались перед глухой стеной. Выход был только один — направо. Длинный туннель, ведущий из раздевалки к экспертно-криминалистической лаборатории. Кажется, о нем говорил Ждан, об этом тоннеле.
Худшего придумать было сложно. Разумеется, лаборатория была центром хранения различных улик, и заключенные, не понимая, где находятся, уничтожили все его содержимое. А это значит, что спрятаться и там было невозможно. Однако это было единственное возможное направление движения. Сделав несколько выстрелов, стрелок, конечно, тоже спустился вниз. Маневр Стольнико