Интересно, что о нем сейчас думает девушка?..
Вбежав, он резко развернулся и бросился к лестничному пролету. Перепрыгнул перила и, глядя прямо перед собой, полетел вниз…
По голове и рукам больно, словно арапником, били какие-то сетки, металлические выступы, в глазу тупой ноющей болью вспыхнул багровый фейерверк, Стольников почувствовал, что переворачивается внутри мясорубки, и на секунду перед ним померк свет…
Никогда не думал, что полет со второго этажа может быть таким затяжным.
Он потерял сознание и вернулся в него еще до падения на пол. Или ему просто показалось, что движение жизни остановилось?
В такие минуты каждый уверен, что солнце — он, а все остальное вертится вокруг него. Странно, но до приземления он успел сделать еще одно дело. Подумать над тем, как кошки в подобных ситуациях умудряются падать на четыре лапы. И все равно упал вниз головой так, что одно колено врезало ему в скулу, а второе — в ухо. За те три секунды, пока он летел до первого этажа, он успел избить себя так, что выглядел жертвой нападения.
Понимая, что над его головой не менее десятка автоматов, он не стал прислушиваться к себе. Раз думает о кошках, значит, еще существует. Единственное, что доставляло чувство жуткого дискомфорта, это боль в голове, боках, ногах и… Черт побери, во всем теле.
Прихрамывая, он побежал вдоль стены. Выстрелов слышно не было, и у него оставалась еще минута, чтобы понять, что делать дальше. Через минуту боевики спустятся, чтобы доделать задуманное, и тогда будет поздно.
Споткнувшись, словно в пьяном затмении, он рухнул у входа в какой-то коридор — он уже сбился, подсчитывая, какой из них куда ведет, и в этот момент дверь распахнулась.
«Это все», — без огорчения, без досады, без каких-либо других чувств подумал Стольников.
— Командир?!
Капитан поднял голову. Хотелось рассмеяться. Но не было сил. Перед ним, вооруженные автоматами, один за другим вбегали в холл, дающий начало лестничным маршам, сначала Ключников, потом Жулин, ну и наконец Айдаров.
Они помогли ему подняться.
— Где Ждан? — первым делом спросил прапорщик. Привычка, сохранившаяся навсегда. Сначала — подсчет людей, потом — оружия, боеприпасов, имущества и только потом — все остальное.
— В руках Хараева. У него же и дочь Зубова.
— Что за пальба была наверху? Я думал, попал на Второй Белорусский, — признался Айдаров.
— Это Хараев у меня девочку отбивал.
— Так ты ее все-таки прихватил? — воскликнул Жулин.
— Прихватил… Да ненадолго. Теперь эти гады будут очень внимательны. Но есть идея…
— Куда теперь, командир?
— Наверх. Западное крыло. Второй этаж. Центр управления.
— Думаю, они сейчас выстроят многоуровневую оборону, — заметил Ключников.
Стольников нашел в себе силы рассмеяться. Он не мог понять, отчего ему вдруг стало смешно. Вспомнил, наверное, как летел вниз. И что подумала о нем Ирина. Взяв Жулина за плечо, с трудом устоял на ногах.
— Как бы то ни было, время и силы потрачены не зря. Мы знаем, где девушка, где Хараев. К проблемам добавился еще и Ждан, но разве когда-то проблем становилось меньше? Было такое хоть раз? — Вопрос не требовал ответа. Он поднял голову. — Но есть идея, есть… Придется рискнуть. У нас осталось несколько часов. Потом в Эту Чечню въедет батарея «Град», и будет поздно.
Он осмотрел бойцов.
— Готовы рискнуть здоровьем?
— Командир, а ты разве предлагал когда-нибудь что-то оздоровительное?
Все рассмеялись.
«Я снова среди своих…» — подумал Саша.
Глава 19
«ЗИЛ», в кабине которого находились водитель, мужчина в белом халате и офицер в полевой форме майора, подъехал к воротам тюрьмы и остановился. Двигатель машины работал, двери кабины оставались закрытыми.
Информация о том, что машина выехала, застала Хараева в тот момент, когда он входил в операторскую.
— Девку оставить здесь! — приказал полевой командир, уже не надеясь на крепость замков и надежность охраны. — Будет лучше, если девчонка останется с ним.
Двое боевиков завели Ирину в стеклянный «аквариум» центра управления и стали за ее спиной. В этот момент сработал вызов видеосвязи.
— Оставьте меня! — сказал Хараев, кладя автомат на стол и расстегивая воротник влажной от пота рубашки почти до пояса. — Я сказал — выйти!..
Боевики поспешно покинули помещение. Ирина сидела за столом с другой стороны.
На экране появился генерал Зубов. «Как вовремя», — подумал Хараев, понимая, что второй раз отсрочить разговор генерала с дочерью не получится.
— Я слушаю тебя.
— Хараев, через час машина остановится у ворот «Миража». Свои обязательства я выполняю. Теперь хочу убедиться, что ты верен своему слову. Где моя дочь?
— Рядом со мной.
— Тогда пригласи ее к монитору.
Хараев встал, не забыв прихватить автомат, и кивнул Ирине на освободившийся стул.
— Папа! — прошептала девушка, увидев на мониторе генерала.
— С тобой все в порядке?
— Да!
— Ты не ранена?
— Она же сказала — с ней все в порядке, — произнес, прикуривая, Хараев.
— Ирочка, слушай меня внимательно, — заговорил Зубов. — Сейчас к воротам тюрьмы подъедет машина. Веди себя благоразумно. Все будет хорошо. Они посадят тебя в машину, и вы поедете от тюрьмы. Потом тебя высадят…
— Ну, хватит инструкций, — прервал разговор Хараев, беря Ирину за руку и поднимая из кресла. — Генерал, здесь вообще-то я командую. Какого черта ты распоряжаешься?
— Я ее успокаиваю, чтобы она не доставила тебе хлопот, — объяснил Зубов. — В машине те, кого ты требовал. В кузове то, что ты хочешь.
— Это хорошо. Надеюсь, не нужно объяснять, что произойдет с твоей дочерью, если ты решил меня переиграть?
— Никаких подстав, Хараев. Я знаю, чем рискую.
— Молодец. А теперь ждем машину.
— Еще один вопрос. Ждан у тебя?
— А где же ему быть? Пока у меня.
— Ты его вернешь мне?
— О полковнике мы не договаривались.
— Чего тебе стоит его отпустить? Ни его смерть, ни его перевозка не принесет тебе никакой выгоды.
— Правда? А как же удовлетворение?
— Удовлетворение ждет тебя в сумке, в кузове машины.
— Хорошо, я верну тебе твоего придурка, — ответил Хараев, решив убить полковника сразу после того, как окажется за стенами тюрьмы. Если Ждан — человек генерала, туда ему и дорога. Если же он представитель людей, ищущих для него, Хараева, свободы, тоже ничего страшного. Погиб при выполнении боевого задания. И никто не сможет потом рассказать как. Рисковать Хараев не хотел.
Едва он отключил связь, в стеклянную дверь постучал помощник.
— Что тебе?
— Хозяин, к нам гости.
— Какие гости? Что опять не так?!
— Тот русский, который от нас сбежал, пришел без оружия.
Ирина помертвела и вжалась в кресло. Посмотрев на Хараева, она заметила, что тот в замешательстве. И сердце ее забилось, когда тот обмяк и повел рукой как правитель:
— Введи. Выслушивать последние слова перед смертью мне всегда доставляло удовольствие.
Через несколько минут, в течение которых Хараев успел закинуть ноги на стол и отложить автомат еще дальше от стола, трое боевиков ввели капитана в центр управления.
— А ты храбрец.
— Эта дурная привычка у меня с детства. Есть предложение.
— Что? Предложение? Ты сказал — предложение? — Хараев хотел вытолкнуть из себя гнев, но гнева не было. Тогда он рассмеялся. — Какое предложение может мне сделать человек, который через минуту будет мертв?
— Я пришел выменять жизнь этой девушки.
— Интересно, на что? — Хараевым овладело искреннее любопытство.
— На твою жизнь.
— Ты сумасшедший?
— А я похож на сумасшедшего?
— Да.
— Значит, у меня получается прикидываться. Хараев, я предлагаю тебе отдать мне девушку и спасти свою жизнь.
— Мне это надоело, — полевой командир утратил интерес к разговору. — Выведите его в коридор, я сейчас выйду. Не хочу пугать генеральскую дочь. А то, чего доброго, папа ее не узнает.
Почувствовав на плечах руки и увидев, что Хараев поднялся, Стольников рывком выбрался, перекатился через стол и, зайдя за спину Хараеву, обхватил рукой его шею.
— И что дальше? — прохрипел полевой бандит.
— Дальше мы будем сидеть и разговаривать, — объяснил капитан и сделал движение рукой, словно выбрасывал что-то из рукава куртки. Только сейчас Хараев вспомнил, что в последний раз, когда он видел этого русского сумасшедшего, тот был без рубашки и его мощное тело блестело от пота.
Выхватил из рукава тонкую, как вязальная спица, заточку, он одним движением поднес ее к шее полевого командира.
— Шакал!.. — взревел помощник Хараева, сходя с ума от ярости.
— Назад, — тихо попросил Хараев. По-русски попросил, чтобы его понял капитан.
— До сонной артерии полсантиметра, приятель, — проговорил Стольников, вжимая шило под левое ухо бандита. — Самое время успокоиться и поговорить. Девочка, зайди мне за спину.
— Ты не выйдешь отсюда, — прохрипел, стараясь придумать что-то толковое, чеченец.
— Это спорное заявление. Вот этого слюнявого на метр отодвинь. От него воняет как от осла.
Посыл относился к помощнику, который пытался сообразить, как помочь хозяину.
— У меня рука устает, — сознался Стольников, и острие вошло в кожу на несколько миллиметров. — Еще минута, и она сорвется.
Боли, на удивление, Хараев не чувствовал. Лишь ощущал горячую струйку, забегающую под расстегнутый воротник рубашки. Под воротником было тепло, но ниже, куда сбегала кровь, она была сырой, прохладной и липкой.
— С этого момента — ни слова по-чеченски, — попросил капитан. — Я сижу так, что, если сзади меня ударит пуля, упаду вперед. Ты понимаешь, что это значит?
— Говори дальше.
— Попроси одного из твоих людей спуститься в бойлерную. Там трое моих приятелей. Твоих все равно больше, а мне на виду у них геройские поступки совершать будет легче.
— Эй! — прокричал Хараев, морщась. — Приведите троих мертвецов сюда! Они… где они?