— Навсегда остаться?
— Ты правильно понимаешь. Но Зубов не допускал, что среди этих людей окажется Ирина. Он не верил, что она сама пойдет на такой шаг. А она, как видишь, пошла. Но дело даже не в этом. Дело в том, что имя человека, посвятившего Ирину в святая святых, до сих пор Зубову неизвестно. И пока он на свободе, не ее, так кого-то другого радикальные исламисты введут в тюрьму, и, выйдя оттуда, он приведет к воротам «Миража» всех газетчиков мира. Тюрьма будет уничтожена, конечно. И тогда исчезнет очаг опасности для террористов. Это понятно?
— Что же тут непонятного. Я не могу догнать более простое: что собирался сделать Зубов, снаряжая в путь Баскакова, Ермоловича и Мамаева.
Ждан несколько раз глубоко затянулся. Он курил как человек, много лет завязавший с этой привычкой, а теперь решивший развязаться. Бросив окурок, он вдавил его пяткой в землю.
— Последние дни, а может, неделю, кто-то взломал почту Зубова, читаемую Москвой. Он докладывал в столицу о том, что правозащитная организация «Истина», руководимая его дочерью, пытается проникнуть на объект. Было получено указание — лазутчиков оставить в «Мираже». В Чечне пропадает столько народа, что на исчезновение двух-трех борзописцев никто не обратит внимания. Их никто не принуждал к этому путешествию. Однако почта была прочитана конкурентами, и это было роковым обстоятельством. Противоборствующая сторона нашла, как теперь выясняется, оригинальное решение этой проблемы. Поняв, что во второй раз заслать кого-то будет трудно или, скорее всего, уже невозможно, они просто разрубили гордиев узел. Они организовали в «Мираже» восстание, в результате которого тюрьма оказалась в руках бывших главарей бандформирований. То, что в этот момент в «Мираже» находились правозащитники, было простым совпадением, а то, что среди них оказалась Ирина, — кошмаром для Зубова.
— Интересный рассказ, — похвалил Стольников, глядя издали на девушку. — Так мы скоро дойдем до менее значительных событий — до нас.
Ждан не заметил ремарки. Или сделал вид, что не заметил.
— Ты понимаешь последствия захвата тюрьмы бандитами? Их там семь сотен. Было.
— Понимаю. Зубов обронил про это слово. Не остается ничего другого, как стереть ее с лица земли. — Он вспомнил что-то и кивнул. — И на ее месте построить бассейн.
— Вот именно — стереть! Кремль сам уничтожит то, что хотели уничтожить террористы! Кто нам мешает, тот нам и поможет! И злокачественная опухоль на теле радикального ислама затянется рубцом! Кто помог им сделать это? Этот человек в управлении Зубова. Имя его неизвестно. Но он связывался с Ириной, и он же связывался с Хараевым.
— Верно, — согласился Саша. — Хараев собственными силами не мог организовать такой бардак.
— Разумеется! Ему помогли. Его направили. Тот же человек, стало быть, что навел на «Мираж» Ирину.
Ждан прокашлялся и с ненавистью посмотрел на окурок.
— Зубову дали в Москве срок три дня, чтобы он вытащил девчонку. Так он нашел тебя, я полагаю… И всех остальных, кто в состоянии выполнить такую безумную задачу.
— А раньше ты не мог мне об этом рассказать?
Полковник поднял на него глаза. Лицо его багровело с каждой секундой.
— А разве я, — начал он шепотом, — не пытался это сделать?.. Разве я, — он вскричал, сорвавшись, — не хотел рассказать это тебе там, в тюрьме?! Но ты сказал — не время, мать твою!..
Стольников облизнул губы.
— Послушай, Ждан, я только сейчас подумал… А на кой черт генерал послал тебя со мной? Показать дырку в заборе, что ли? От тебя же толку как от велосипеда на «Формуле-1»?
— Он послал меня, потому что только я знаю, как найти человека, которым интересуется Москва.
— И он считает, что этот человек сидит в тюрьме?.. — Саша хотел улыбнуться, но не успел.
— Он там не сидит. Он там работает.
— Ты хочешь сказать, что он сейчас жив?
— Я хочу сказать, что Хараев не поедет сейчас в Южный Стан. Он не попадет в засаду. И он знает, что машина, в которой он сейчас едет, не на территории Грузии.
— А… что он еще знает?
— Что есть вход в Ту Чечню, к которой мы привыкли. Туда он сейчас и направляется.
— То есть, строго говоря, он знает все?
— Вот именно. И тот, кто примет его на входе в НИИ, тот и есть «крот», работающий на других.
— Но… ты-то зачем здесь? Ты же не ответил на вопрос?
— Ответил. Просто ты не заметил.
Стольников в смятении уставился в одну точку. Он долго смотрел на дорогу, словно там, на обочине, лежал ответ на его вопрос, а потом вдруг вытряхнул из пачки еще одну сигарету и опять закурил.
— Ждан, ты специально отстал от меня в «Мираже»?..
— Да.
— На тебе есть какое-то устройство, позволяющее отслеживать перемещение Хараева?
— Да. В пуговице. Обычный «маячок». Здесь нет ни радиостанций, ни телевышек, он работает без сбоев и накладок. Генерал каждую минуту видит, где мы находимся. И сейчас он считает, что Хараев, его люди и мы стоим на дороге, ведущей в Южный Стан.
Сунув руки в карманы, капитан стал прохаживаться мимо полковника.
— Ничего не понимаю… Нет, в смысле многое уже понимаю, но мелочи не стыкуются… Прошу прощения, а если бы Хараев тебя просто убил пару часов назад? Ну, взял и тупо завалил в центре управления?
— Он бы этого не сделал.
— Почему?
— Потому что он думает, что человек, помогающий ему сбежать и развалить «Мираж», — это я.
Выплюнув окурок, Стольников прижал его подошвой.
— Вот как…
— В последний день, когда мы уже знали о его контактах с радикалами в тюрьме, Зубов пресек возможность для всех в НИИ пользоваться средствами, позволяющими передавать в тюрьму информацию. Это случилось сразу после того, как стало известно, что кто-то в институте готовит освобождение полевого командира. «Крот» утратил возможность общения с Хараевым через охранника. И Зубов открыл канал для меня одного. Я общался с охранником, тот, естественно, всю информацию передавал арестанту. В конце концов я сообщил ему, что в тюрьму скоро проникнет группа спецов для его нейтрализации и описал себя. Поэтому я до сих пор жив.
— Так ты подставил нас?
— Да, о нашем появлении Хараев был извещен. Мною. Через охранника. Правда, охранник не знал, что человек на связи с ним — это полковник Ждан.
— Так это не ты, а Зубов!.. Это он подставил нас!.. Вы что делаете?!
— Саша, все должно было выглядеть натурально, понимаешь? Натурально для боевиков! Ты со своими людьми должен был устроить переполох в «Мираже», дымовую завесу! И в тумане ты должен был спасти Ирину, а я — решить вопрос о бегстве Хараева! Все вместе мы должны были покинуть «Мираж», а вскоре покинуть и Эту Чечню. Понятно, что выход отсюда Хараеву был возможен только в одном случае — если бы он у дверей обменял всех нас на свою свободу. А он обязательно бы это сделал. Но еще до этого мне пришлось бы выйти из группы под любым предлогом — ведь я помощник Хараева, который должен обеспечивать ему отход и контролировать действия властей. Поняв, что Хараев в двух шагах от освобождения, «крот» проявил бы активность и изобличил себя.
— Каким это образом?
— Первый, кто из незнакомых Ирине людей подошел бы к ней после ее освобождения, и был бы «крот».
— Почему к Ирине?
— Да потому что информирование правозащитной организации «Истина», руководимой Ириной, велось именно «кротом»! Их переписка — образец доверительного общения и человеколюбия! И теперь она единственная, кто знает правду о событиях! Но как много «бы» в моем рассказе! Проклятое сослагательное наклонение! Если бы не твой беспримерный героизм, все шло бы по плану и задание было бы выполнено!
Стольников схватил Ждана за воротник и рывком, отчего воротник треснул и наполовину оторвался от рубашки, подтянул к себе.
— Слушай, ты, разведчик херов!.. Моим заданием было спасти девушку, и я его выполнил! А ты теперь выполняй свое задание, мать твою!.. Жулин! Мы уходим!
Оставив Ждана на обочине, Саша приказал всем подняться и направиться к выходу из Этой Чечни. Дорогу он помнил.
— Стольников! — крикнул ему вослед полковник. — Я хочу сказать, что, вернув Зубову дочь, ты не спасешь своего бывшего командира от печальной участи!
— Вам следовало учесть это, подряжая меня на работу, — бросил, не оборачиваясь, капитан.
— «Мираж» разнесут в пыль!
— Очень хорошо! Плохая тюрьма, мне там не понравилось!
— Зубова низложат, понимаешь? Он проведет остаток дней в деревушке, как Меншиков. Будет ходить на рыбалку и преждевременно стареть!
— Это вам тоже нужно было обдумать!
— И я не уверен за безопасность его дочери отныне!
Ирина резко остановилась и обернулась. Пророчества Ждана об отце казались ей пространными, мутными, лишенными всякого обоснования. Но прямая угроза в ее адрес заставила ее напрячься.
— Ты спас ее жизнь, теперь в ответе за нее, разве не так, капитан Стольников?
Саша остановился, зажмурился, стиснув зубы, развернулся к Ждану и развел руки.
— Что ты хочешь? Что я должен сделать, лейтенант?
— Так мне можно подойти?
— Рискни.
Полковник приблизился и, прокашлявшись, обвел всех взглядом.
— Есть план в случае провала операции.
— Ах, у вас был и такой план? — рассмеялся Стольников.
— Александр… — Ждан впервые обратился к капитану по имени. — Одиннадцати лет хватило, чтобы ты перестал быть тем, кем был. Ты думаешь, я не помню, каким ты был?.. — Он невольно скользнул взглядом по Ирине. Она была явно лишней в этом разговоре. Но она была, и это следовало принимать безоговорочно. — Сколько раз ты принимал тупые приказы командиров и выполнял это, считая долгом? Зубов нашел тебя, потому что верит, что ты не изменился. Он верит, что перед ним по-прежнему тот капитан Стольников. Человек без страха и упрека. Генерал попал в беду. Если ты хочешь вызволить его из этой беды — помоги. Если нет, значит, передо мной сейчас не тот капитан Стольников, которого я когда-то знал. Время портит людей. Отсутствие приказов, покровительство, деньги, отсутствие риска и необходимости совершать поступки людей портит, я знаю… — Он спрятал взгляд. А потом вдруг поднял и заговорил странно: — Ты можешь идти. Но оставьте мне, пожалуйста, один автомат и боеприпасы. Я должен выполнить приказ. Потому что, в отличие от вас, я человек военный. Хоть и хреновый военный. Мне нужно остановить банду Хараева. Иначе… я не могу. — И Ждан смело посмотрел на ошеломленного Стольникова.