Ха! Просчитать! Как раз этого Таська и не могла сделать.
Как можно что-то просчитать, если ничего не ясно? Нет исходных данных, как говорит Алексей.
Неясно, сколько запросит рыбак Анохин, неясно, сколько рыбы он поймает и какой, неясно, какая будет закупочная цена, – карточная игра, а не бизнес. Джокер.
Таська мысленно простонала: куда ее несет? Куда?
Размеренная, беспечная жизнь разлетелась вдребезги. Таська даже уже не задавалась вопросом: за что ей это?
– А проценты? – нагнетала Светка. – На этих самых процентах разоряются только так. – Сведения были, очевидно, почерпнуты за обслуживанием банкета по случаю юбилея какого-нибудь капитана российского бизнеса.
– Так надо все учесть, и проценты тоже, – заюлила Наташка, – а то действительно можно в трубу вылететь.
Оптимизм ее на этом иссяк.
– Девочки, помните моего бывшего, строителя? – усугубила Светка. – Так тоже взял кредит на стройку века, а рассчитаться не смог. Теперь на нарах парится.
Над столом воцарилось болезненное молчание.
Порывшись в памяти, Наташка тоже выдала душераздирающую историю:
– А у моего дядьки первая жена вот так же – взяла ипотеку, а тут кризис. У нее риелторская контора была – накрылась. Она в банк – пересчитайте, мол, долг, а те ей фигу. Она судиться хотела, но опоздала – они описали имущество и пригрозили квартиру забрать, если не отдаст кредит.
– Ну и как она выкрутилась? – Таська поскучнела – ее интересовали истории успеха, а не краха.
– Ей дядька помог, бывший муж. Вписался за нее, пока она на работу устраивалась, гасил кредит.
По кухне пронесся ветер – Таська вздохнула, как раненое животное.
За нее вписываться было некому.
Нейтрализовав Усхопова, Таська контрабандную икру сбагрила оптовой базе и жила как на пороховой бочке, каждый день тряслась.
База рассчитывалась черным налом, и Тася почти все тратила на содержание Егора.
Скромные суммы, что поступали на расчетный счет, шли на уплату налогов и на зарплату единственному боевому штыку – Алексею.
Голова шла кругом.
Слабой рукой она разлила по бокалам вино:
– Ну его, этот бизнес, давайте, девочки, выпьем.
– Эх, – тут же крякнула Светка, – хорошо сидим.
Таська посмотрела на подружку с завистью. Хотела бы она вот так же сидеть на скамейке запасных и рассуждать о чужих взлетах и падениях.
Она согласна была опоздать на самолет, сломать ногу, напиться до перехода в другое измерение, только бы не лететь на Сахалин, не влезать в мужские дела и не вешать на свою нежную шейку удавку – кредит.
– Слетаю, тогда и посчитаю все. – Таисия в несколько глотков осушила бокал вина.
– Во сколько рейс? – на всякий случай решила уточнить Светка – в их компании она всегда исполняла роль проницательного читателя.
Тася бросила взгляд на ходики с кукушкой, застывшей в вечном полете (Егор раскурочил механизм кукушечьего ликования через час ее пребывания в доме), и отмахнулась:
– Еще куча времени. Еще шесть часов до вылета.
– Где билет? – трезвым голосом потребовала Светка.
Не слишком уверенной походкой Таська двинула в комнату, где на диване в полном беспорядке валялись шмотки и документы, бестрепетной рукой сдвинув с нагретого места Барончика, порылась в куче и вернулась с бланком билета.
– Все под контролем, девочки. Вылет из Домодедова в 20:30. Сейчас у нас сколько?
– Два часа, – проявила смекалку Наташка.
Светка не ослабляла хватку:
– А чемодан собрала?
– Успею. – Таська вздохнула. Она, как могла, оттягивала момент сборов.
– За сколько нужно выехать?
– Думаю, часа два хватит, – напрягла извилины Таська, – главное – до часа пик из города выскочить.
– Лучше за два с половиной – на всякий пожарный. – Светка действовала по принципу: лучше перебдеть, чем недобдеть.
Наташка запустила глаза в бланк билета и ткнула пальцем в строчку с цифрой, от которой кудри становились штопором.
– А это что, цена?
– Цена.
– Мама дорогая, тридцать одна тысяча?
– То-то и оно. – Таська снова протяжно вздохнула.
– Нифигасе, – присвистнула Наташка, – а ты обратный-то билет купила?
– Нет, – съехидничала Таська, – там останусь.
– Мало ли что у тебя на уме. Бросишь все к чертовой матери и заделаешься рыбачкой Соней.
– Рыбачкой Тасей тогда уж.
– Девочки, у меня тост, – провозгласила Светка, – за Сахалин.
Наташка встрепенулась:
– Давайте. Выпьем, а то время идет.
– Девочки, вы пейте, – Таська сделала слабую попытку сохранить остатки благоразумия, – а я пропущу: мне еще собираться.
– Сама сказала: времени куча, – оскорбились подружки, – соберешься. Мы поможем, если что.
– Слушайте, я прямо завидую Таське, – мечтательно изрекла Светка, – в такую даль лететь – это же настоящее приключение!
– А какая там погода?
– Мы смотрели с Настеной, – со сдержанным достоинством сообщила Тася, – там так же, как в Москве. И море есть. Почти Тихий океан.
– А что ты берешь с собой? Это ж у черта на рогах.
– Куртку, конечно, ботинки на всякий. Барахла набирается тьма, – пожаловалась Таська. Жалоба прозвучала довольно хвастливо.
– Слушай, Тась, – вспомнила Наташка, – а тебя эта, Ленка-женщина-с-веслом встречать будет?
– Должна. Мы договорились, что встретит.
– Так это классно!
– Девочки, – проскулила Таисия, – вы тут звоните хотя бы Настене с Ягой, контролируйте.
– Так это само собой.
– Давайте выпьем! – впала в экспрессию Наташка.
– А, давайте, – махнула рукой Таська, – за Сахалин.
Девчонки сомкнули бокалы, синхронно опрокинули по сто граммов и принялись закусывать.
Дверь неуверенно приоткрылась, в кухню просунулась вялая после дневного сна Яга.
– О, налетели, налетели. Ни одно событие в доме без вас не проходит.
– Ба, – заорала уже хорошенькая Таська, – вам налить?
– Налить, – не стала упрямиться Яга и подалась к шкафчику с заветным стаканом, где хранился зубной протез.
Девчонки переглянулись и прыснули.
– У меня тост! – завопила Светка.
– Давай свой тост, – разрешили подруги.
– Женщинам – здоровья, бабам – успехов в труде, а дамам – любви.
– Йес-с-с! – Последовал мелодичный звон богемского стекла.
Еще через час Таська уже чувствовала в себе достаточно уверенности, чтобы лететь на Сахалин и соваться в пасть прохиндеям-рыбакам, ментам и чиновникам, а еще через час – чтобы лететь на альфу Центавра и налаживать бизнес-контакты с местным населением.
Поскольку в тот момент ей было жарко, куртку с ботинками она благополучно забыла уложить в багаж.
…Аэропорт Хомутово встретил низкими облаками и ветром.
Воздух казался густым от влаги и плотным от ароматов. Ароматы обескураживали.
Таська пробовала незнакомые запахи на вкус. Сначала, как собачонка, мелко вынюхивала, потом, как амбру, втягивала ноздрями до самого желудка – не могла надышаться: морем не пахло, зато с синих плоских сопок явственно тянуло хвоей.
В довершение всего, дитя мегаполиса, Таська оглохла от тишины – она просто давила на уши.
За девять часов полета Таське удалось выспаться и протрезветь, только сильно хотелось пить.
Видимо, в связи с этим морская тема не давала ей покоя.
– А далеко до моря? – не удержалась она от вопроса. По географии у Таисии была слабенькая тройка, и Южно-Сахалинск она числила портовым городом.
От Таськи разило, как от ефрейтора в увольнительной, и Ленка окатила ее насмешливым взглядом:
– Рукой подать. Двадцать пять километров.
Встреча вышла прохладной, Ленка как будто держала дистанцию. Таська к такому приему была не готова и пыталась сообразить, чем Федосеева, собственно, недовольна.
Знала бы, ноги бы ее не было в этом Хомутове, за семь тысяч верст от дома в Крылатском.
Хм. Хомутово… Назвали же…
Таське во всем мерещились знаки судьбы, и от такого грубого намека небес у нее заболела голова. Хомутово было – не могло не быть – знаком!
Куда тебя занесло, Таисия?
Порывшись в сумке, Таська нашла пачку жвачки, там же, в сумке, надорвала обертку и сунула украдкой в рот сразу две подушечки.
Детская попытка скрыть свое аварийное состояние не укрылась от Ленки.
– Ты что, набралась в самолете?
Таська поморщилась:
– Нет, это я дома еще. Меня девчонки провожали.
В жидкой массе пассажиров рейса UN-103 они ждали багаж.
Завидев на транспортерной ленте сумку, Таська ухватилась за нее обеими руками, но снять не успела – лента поволокла Таську вместе с сумкой дальше.
Ленка досадливо отстранила коротышку Таську, легко сняла с ленты имущество и покатила к выходу.
Сунув талон дежурной, Таська ходко потрусила следом.
Выкатив сумку на пустынную, умытую недавним дождиком площадь, Федосеева направилась к стоянке машин, разместившейся здесь же, на площади.
На площади Таську посетило чувство глубокого презрения – таким все вокруг оказалось провинциальным: здание аэровокзала, сама площадь, горстка машин и даже плоские горы вокруг.
На щелчок пульта в руке у Федосеевой отозвалась грязно-голубая «Нива».
Устроив сумку в пасть багажника, Ленка кивнула Таське:
– Прыгай.
Таська нырнула в задохнувшийся салон. Ленка устроилась за рулем, вставила в замок ключ зажигания.
– Как там Славик, как Егор? – Глаза шарили по приборам.
«Улизнула в свой Корсаков и забыла обо всем», – седьмым чувством угадала Таська.
– Егор все так же, а Славик к выписке готовится. Аппетит, правда, еще не ахти, а выглядит ничего, молодцом. Особенно в сравнении с Егором. Несколько раз к нему сын приезжал, и бывшая наведывалась, – не отказала себе в удовольствии Таська.
– Держись, подруга, – сумрачно кивнула Ленка и, лихо развернув машину, рванула с площади навстречу сопкам.
Поняв ее дословно, Таисия вытянула из пазов и накинула на себя ремень безопасности.
Ленка нацепила очки от солнца, чуть приспустила стекло и, глядя на летящее навстречу полотно дороги, сообщила: