Егор не отреагировал на выпад. Свесив голову, он с пугающей покорностью терпел Таськины обвинения, а Таська все больше входила в роль покинутой жены:
– Это подлость, это гнусность – оставить меня одну на старости лет! Кому я нужна на четвертом десятке? Почему я должна одна доживать?
– Тебе до старости как до Луны, – невнятно пробормотал Егор, и Таська как с цепи сорвалась:
– Так, может, ты себе и преемника подыскал? А что? Это идея! Завещай меня какому-нибудь богатенькому Буратине, главное – здоровому, чтобы он в постели был выносливым, и катись в свой монастырь!
Последние, самые унизительные оскорбления Таська с мстительной радостью швыряла в виноватую спину Егора, обтянутую серым кардиганом.
Шаркая домашними шлепанцами и сутулясь, он вытащил себя в прихожую, откуда послышался шорох одежды, звон ключей и тихий щелчок замка.
В наступившей неестественной тишине хлопнула дверь в комнату дочери, Настя вылетела из квартиры вслед за отцом:
– Папа! Папочка, куда ты?
У Таськи от этого вопля душа перевернулась.
Не помня себя, она сдернула с вешалки первую попавшуюся шмотку – это оказалось плюшевое полупальто Яги – и вылетела из квартиры с одной только мыслью: вернуть семью.
– Вам карусельщик нужен?
Таська подняла глаза от цифр – в дверном проеме возникла улыбающаяся физиономия. Что-то смутно знакомое было в этой физиономии, как и в этом вопросе о карусельщике.
– Был нужен, уже взяли, – извлекла из памяти Таська.
– Так, может, и я на что сгожусь?
– Морозан, ты, что ли? – Она поднялась навстречу, неожиданно сильно оттолкнув стул – он откатился и ударился спинкой о стену.
– О, ты даже мебель поменяла, – обратил внимание Славик.
Насчет мебели – это было сильно сказано. Заменила Таська только кресло.
Глубокое и огромное, в котором она утопала, как в облаке, в котором ее неизменно тянуло в сон и с которого она не доставала ногами до пола, Тася перекатила за шкаф с папками, себе поставила обычный офисный стульчик на колесах.
– Привет! – Морозан потянул носом. – Кофе пьешь?
– Пью. Будешь?
– Буду. – Славик, припадая на одну ногу, добрался до стула для посетителей, с предосторожностями опустился на него и с живым любопытством оглядел Таську. – Ну, как ты тут? Выглядишь впечатляюще.
– Насколько впечатляюще? – приняла игривый тон Таська.
– Тебе идет быть деловой женщиной.
– Думаешь? – Она достала из шкафа чайную пару и ложку, насыпала кофе, добавила сахар и старательно смешала одно с другим. Все это проделывала, чувствуя на себе неотступный взгляд Морозана.
Кофе получился крепкий. Тася поставила перед гостем чашку, прикидывая: лукавит или нет? Если лукавит, то зачем?
После всех перипетий в Таське проклюнулась подозрительность, окружающих она подозревала в неискренности и лицемерии. Исключение сделала только для Алексея Цупрова и Егора.
Спокойствие, воцарившееся в доме после ссоры и бурного примирения, Таська приняла за капитуляцию и втайне ликовала. Слава богу, дорогой супруг вошел в ум. У нее и так забот хватает, без духовных метаний и поисков. Значит, все встанет на свои места, и они вместе начнут работать, как Мари и Пьер Кюри, как Ленин и Крупская…
И плоды их трудов будут такими же грандиозными…
Пока плоды ее трудов были скромными и кислыми – недозрелыми. Прибывший из Ванина контейнер мало что изменил.
Как собачка на арене цирка, Таська бегала по кругу, отвешивала поклоны публике: выберите меня.
В массе своей клиенты не понимали своего счастья, выбирали, но без удовольствия. И без удовольствия платили по счетам, видимо, чтобы жизнь Таське не казалась медом.
Отсутствие опыта бизнес-леди компенсировала женским обаянием, местами переходящим во флирт. Научилась одаривать клиентов такими улыбками и взглядами, что впору давать мастер-класс девочкам по вызову.
Алексей Цупров отбивался от налоговой и банкиров, собачился с клиентами, но все это было мелко и не приносило Таське настоящего удовлетворения. Ей хотелось масштаба.
Нужны были помощники, нужны были опыт управления и сила – то, чего не имелось в арсенале у Таисии Романовны Бинч. По логике вещей Таська должна была обрадоваться Морозану, однако она встретила его… как соперника.
– Меня выписали, я в строю. – Либо Славик читал Таськины мысли, либо ей всюду мерещился подтекст.
Она вздохнула с показным облегчением:
– Ну наконец-то. Когда выйдешь?
– Завтра и выйду. Видишь, сегодня пробный рейс сделал – получилось, ни в кого не врезался, ни на кого не наехал. Нога действует.
– Отлично, – подхватила Таська, – вот завтра и займись этим долбаным «Хуанхэ». За ними долг так с лета и висит.
По Славкиной физиономии скользнула тень, он с некоторым смущением прокашлялся:
– Тась, я разберусь. – Резкость заявления смягчалась слабой улыбкой, но Таську будто окатили холодной водой. Ее ставили на место – это было очевидно.
Ее, которая тянула на себе воз, пока оба деятеля, оба доморощенных паломника валялись по больничным койкам. Валялись, потому что их, видите ли, понесло в церковь!
Задетая, Таська молчала, и гость напомнил о себе:
– Прием, Тась? Ты чего загрузилась?
За те мгновения, что Таська собиралась с мыслями, она дала себе слово посмотреть в Интернете, нет ли сегодня магнитной бури: агрессию Морозана можно было объяснить только сложной геомагнитной обстановкой Земли.
– Мне показалось или ты на самом деле не в восторге от того, что нам придется вместе работать? – Она выдержала взгляд соперника.
В кабинете стало тихо, только пробивались сквозь пластиковые окна беспорядочные звуки большого города, да в коридоре возила шваброй новая уборщица.
В неловком молчании Таська крутила ложкой в кофе. Она уже пожалела о своей несдержанности.
Ей только не хватало расплеваться с партнером и другом семьи. И тогда хомут, в который она впряглась, врастет в шею, как обручалка в безымянный палец, только делу это вряд ли поможет. Один в поле не воин.
Таська обозвала себя интриганкой, вслух хотела уже сказать, что это была проверка на вшивость, но Славка завозился на стуле и добил прямолинейностью:
– Как тебе сказать. Не в восторге, конечно, но ты же не навсегда здесь, а только пока Егор не вернется. Так ведь?
– По крайней мере честно, – пробормотала Таська, пытаясь скрыть разочарование: дело не в магнитных бурях. Дело в том, что Морозан, как Егор, не справился с пережитым. Раньше Славка был деликатным, воспитанным, чутким – практически идеальным мужчиной. Таська всегда считала, что Ленке незаслуженно повезло.
– А ты изменился, Слав, – с сожалением констатировала Таська.
– Ну, так пора бы уже, – не стал отрицать Морозан, – возраст, знаешь ли.
– А по-моему, это последствие травмы.
– Называй это как тебе нравится.
– А как называешь это ты?
– Эволюция.
– Скорее деградация, – закусила удила Таська. Видимо, день был действительно нестабильным с геомагнитной точки зрения.
– Смотри-ка, – подколол Славик, – а ты тоже изменилась. Грамотная стала.
– Это я в «Дарах Сахалина» поднаторела. Пока вы в отключке были, я экстерном прошла курс молодого бойца.
– Так это мы деградировали?
– Нет, я имела в виду контору. – Таська наконец свернула со скользкой темы.
– Как там Егор? – Славка с радостью принял подачу.
Понизив голос, Таська сказала:
– Плохо. Какой-то он… сам не свой. Представь: сказал на днях, что в монастырь хочет уйти.
– Что? – Таське показалось, что Славка побледнел. – В монастырь?
– Угу, – промычала она, делая глоток из чашки.
– Ничего себе!
– В том-то и дело. Никогда ничего такого не думал, в церковь не ходил, вообще креститься не умел, а тут вдруг – нате вам. Ты бы поговорил с ним, Слав.
– Я попробую. Только что говорить-то? Он же не ребенок. Да ты же знаешь Егора: если что втемяшится ему в башку – не вышибешь. Блин. Все-таки чертовски странно.
Горячая волна поднялась к глазам, Таська отвернулась к окну и дребезжащим голосом подтвердила:
– Странно – не то слово. Его, выходит, никто здесь не держит. Ни я, ни Настена, ни бабка, ни друзья. Ни работа, – присовокупила она.
– Дела-а, – сочувственно протянул Славка, – и давно он задвинул такое?
Таське удалось загнать слезы внутрь:
– Недели две назад.
– Ты не расстраивайся. Он еще сто раз передумает. Вот увидишь. Он же человек настроения.
– Все гораздо хуже: он в контору не собирается. Ходит в церковь, как на работу – Настена проследила за отцом.
– Может, плохо себя чувствует?
– Говорит, что все хорошо.
– Наверное, не хочет тебя расстраивать. Другого объяснения я не вижу.
Предательская слеза все-таки выкатилась из глаза, быстрым движением Таська смахнула ее.
– Со здоровьем у него порядок. Он просто спятил. – Она со значением покрутила кольцо на безымянном пальце. – Может, мне тоже в монастырь податься, а, Слав? Нет, ну правда? Как он со мной, так и я с ним.
– Ты не поняла. Он не с тобой, – осторожно возразил Славка, – это он с собой так. Что-то случилось с ним, наверное, понял, что жил неправильно.
– Так пусть исправляется! – нетерпеливо воскликнула Таська. – Только мы-то в чем виноваты? Зачем нас наказывать? Или он думает, что нам мало досталось, пока он изображал овощ?
– Тась, ну что я тебе могу ответить? Не знаю. Обещать могу только одно: я поговорю с Егором.
Дома все рушилось.
После задушевного разговора со Славкой Егор перебрался с супружеского ложа на тот самый диван, который легким движением руки превращался в двуспальную раскладушку. Не сказав ни слова, ни полслова, прихватил с собой подушку, достал с антресолей одеяло – и был таков.
Таську в самое сердце поразил даже не столько этот демонстративный переезд, сколько тот факт, что Егор знал, где искать одеяло. Сроду домашними делами не занимался и понятия не имел, где что лежит. А тут прямо сам все нашел…