Вернувшись к модулю, он скинул отслуживший своё ранец и перебрался в кабину.
– Куда шкеримся? – спросил он сам себя, включая частотный двигатель. Бронированная капля, управляемая твёрдой рукой пилота, на одном импульсе переместилась на внешнюю сторону металлических ферм.
Страха быть засечённым в облаке радиоактивных обломков не было. Частотные колебания двигателя его малышки надёжно скрыты общим фоном. Заметив в полукилометре от себя крупный кусок фермы, плывущий к монитору, Северов быстро просчитал в уме вероятную траекторию обломка и возможность под его прикрытием подобраться к артиллерийскому кораблю. Шансы угодить на радары приближающейся эскадры и знатно подгадить им взрывом реакторов, примерно равны, но кто не рискует, тот не пьёт шампанское. В любом случае авианосцу и БДК станет не до него. Куча стальной мелочи серьёзных повреждений не причинит, но неприятностей доставит. Взвесив за и против с возможной угрозой раскрытия, он решил рискнуть и переместиться под защиту фермы, молясь, чтобы сталь прикрыла хрупкое человеческое тело от потоков частиц и радиоактивного излучения. Оставались ещё надежды на корпус модуля в кооперации с кибердоком и инъекциями арадиотина. Возможно, ему не придётся изображать бильярдный шар. Интересно получается, на термоядерном заряде он имел честь голым задом посидеть, теперь выпадает уникальная возможность стать первым в галактике сёрфингистом, оседлавшим ядерную волну. Или не первым? Кто в галактике может похвастать подобным? Внуки заслушаются. Эх, дожить бы до них.
Между тем накал боя у станции разгорался всё ярче и сильнее. БИУС скупо отрапортовал о сбитом штурмовике и двух повреждённых истребителях врага. Взамен монитор ускорил частоту вращения, обстрел усилился. Истребители землян больше не рисковали высовываться за кромку защитных полей. Инициатива окончательно перешла в руки каас. По оценке компьютера, щиты станции просели на пятьдесят восемь процентов. При существующей интенсивности обстрела они падут через пять с половиной минут. Людей тупо брали измором, честно говоря, сбитые экипажи проходили по категории случайности. К тому же к атаке благоразумно не подключались авианосец и БДК, которые тоже несли не по одному орудию. Командование эскадры трудно было обвинить в безрассудстве и складывании всех яиц в одну корзину. Неизвестный адмирал перестраховывался, разделив группировку надвое и поставив им разные задачи. Высшее звено каас старалось предусмотреть всё, но в его расчёты вкралась фатальная ошибка, не учитывающая фактор безбашенности и героизма простого русского человека, ради семьи и близких готового на любые безумства.
– Ну, приступим, помолясь, – перекрестившись, Богдан дистанционно активировал взрыватель протонной ракеты. – Риск – благородное дело, товарищи! М-м-а-а-а-ть!
Вовремя опустившиеся световые фильтры не дали выжечь сетчатку глаз. По спине будто стальным сапогом зарядили. В позвоночнике явно что-то хрустнуло. Беззвучно хватая широко раскрытым ртом воздух, Северов со свистом пытался протолкнуть ставшую густой массу в лёгкие. Из глаз потекли слёзы. Вышел из строя радар, прощально пискнула и окончательно погасла чувствительная бортовая электроника. Теперь точно навсегда, управление модуля осталось только в ручном режиме. Эпическая сила подхватила ферму с микроскопическим корабликом на горбу и понесла её в сторону обороняющейся от врагов станции. Обгоняя крупные обломки, вперёд вырвалась расходящаяся концентрическая волна света, за которой стремилась различная мелочь. Богдану казалось, что вот-вот он вспыхнет вместе с модулем ярким пламенем, превратится в плазму, и все его планы пойдут коту под хвост в связи с переходом в разряд отошедших в иной план бытия, но пронесло. Треща всеми сочленениями, ферма приближалась к монитору. Кибердок вдул в бедро слоновью дозу арадиотина, дозиметр перестал хрипеть, сил у него просто не осталось, яркий пример того случая, когда живая плоть оказывается прочней электроники. Надолго ли, вот в чём вопрос?
Восьмигранное веретено монитора стремительно приближалось. Мелкие фракции комарами-пискунами разбивались о включенный на полную мощность экран. Судно временно задробило стрельбу, пропустив несколько крупных фрагментов, летящих к станции. Пусть земляне с ними разбираются. Истребители и штурмовики дружно прянули в стороны. А кому охота попадать под металлический дождь? Богдан нутром чувствовал облегчение людей за экранами станции. Мусор не снаряды, экраны выдержат. Осёдланная ферма должна была на триста метров разминуться с монитором со стороны торцевого стыковочного узла, не защищённого орудиями и ракетными портами. Какая удача, торцы реплик американских «Юпитеров» традиционно считались слабым местом. Да-да, вы не ослышались. «Газават», или «Разящий», представлял собой реплику земного артиллерийского монитора модульного типа, разработанного сто десять лет назад конструкторами Локхид Мартин. Конструкция и применённые решения оказались настолько удачными, что лицензией на производство боевых судов подобного класса обзавелись каас и ту’от, не говоря уже о союзниках по конфедерации. Русский сектор, как всегда, пошёл своим путём, тем более нечто подобное верфи «Вулкан» выпускали четверть тысячелетия назад, и Русский сектор не боялся оказаться в роли догоняющих. Артиллерийский корабль, получив традиционное цветочное имя «Настурция», во многом повторял американскую схему, кроме двигательного модуля. У русских он образовывал моноблок с орудийными палубами. Количество орудий тоже было меньше, зато «Настурции» выигрывали калибром, дальностью стрельбы и вспомогательными башнями зенитных турболазеров. Изюминкой корабля считались контейнеры с ракетами. Вот последние как раз можно было крепить к корпусу и отстреливать по мере расходования боеприпасов. В целом корабль получился достаточно универсальный, как и всё, что выходило из рук инженеров и работников «Вулкана».
– Три, – металлизированные перчатки нежно легли на джойстики управления модулем. – Два. Один!
С направляющих сорвались ракеты, нацеленные на центральный переходной узел «Газавата». Отстав от трёх смертоносных игл на двести метров «пистолетного» выстрела, к кораблю устремился штурмовой модуль. На судне заметили опасность. Поздно. Строенный взрыв, раскурочив броню, пробил внушительную дыру в стометровом торце корабля. В открывшийся зев черным ангелом мщения ворвался побитый осколками десантный модуль. В скафандре Богдана наружу вылезла синеватая плесень гермопены. Один из осколков играючи пробил метапластовую броню кокпита и, не задев кости, навылет прошил правое плечо Северова. Кибердок вколол обезболивающее, заполировав его пятью миллилитрами боевого коктейля, от которого Богдан взвыл бизоном в период гона.
– А-ха-ха! Получайте, – безумно кричал он, беспрерывно нажимая на гашетки и снося внутренние переборки. Это был один шанс на миллион, и он его использовал.
Великолепно защищённый от атак снаружи, корабль оказался неспособен противостоять удару изнутри. Ядовитый головастик штурмового модуля пробил пушкой и лбом двести метров кишок центральной шахты из семисот. Модуль, как червь, поедающий жертву изнутри, протиснулся в тело вражеского левиафана почти на треть, не осилив жалких полутора сотен метров до боевой рубки. Конструкторы корабля никак не ожидали, что найдётся псих, который решится на подобную атаку. Семьдесят процентов силовых конструкций были сосредоточены на внешнем корпусе и орудийных палубах, несущих основную нагрузку. Внутреннее пространство и переборки, предназначенные скорее для отделения разгерметизированных отсеков и локализации возможных пожаров, не отличались особой прочностью, поэтому оно пало перед натиском модуля, выскочив из которого Богдан хлопнул по кнопке максимального разгона частотных двигателей. С опозданием на секунду сработала электромагнитная импульсная бомба, вырубившая незащищённую электронику в радиусе тридцати метров и подарившая Северову небольшую фору по времени – пока каас перейдут на резерв, пока настроят оборудование. Секунд пять или десять они потеряют.
– Ходу, ходу, – крикнул он сам себе, стреляя в голову солдату, сунувшемуся в центральный коридор. Шлем, прикрывавший голову врага, смог бы защитить от прямого попадания лазера, но не от стального шарика и разгерметизации.
Взмахнув руками, солдат рухнул на пол, заклинив телом дверь, и пока его не успели втащить за ноги внутрь, Богдан закинул в помещение гранату с подхваченным из модуля пятилитровым баллоном сжиженного кислорода, на котором подмигивала красным глазком электромагнитная мина. Обычно криков и взрыва не слышно – перед боем экипаж экипируется в скафандры, а из отсеков откачивают воздух. Превентивная мера позволяет избежать декомпрессии и пожаров на борту. Не всегда, правда, помогает. Случаются прилёты и в газовые резервуары, если бомбы не подбрасывают ушлые штурмовики. За дверью сначала неслышно хлопнуло, а потом рвануло так, что Богдан удержался на ногах только чудом. Стальную десятимиллиметровую дверь выгнуло дугой, гидромеханизм брызнул во все стороны маслом, мигнуло и погасло освещение. Живых внутри не осталось. Страшное дело чистый кислород. Стреляя во всё подозрительное, Богдан шмыгнул в подбашенное помещение, оттуда, пока автоматика не блокировала двери, нырнул в следующий отсек с автоматическими элеваторами подачи снарядов в орудийную башню. Ломиться в главную боевую рубку через центральную шахту было смерти подобно. Охранные турели, которые не замечал бронированный штурмовой модуль, быстро поджарят человека, и индивидуальный генератор силового экрана не поможет, поэтому путь только один – по внешнему корпусу, а там специалисту вскрыть шлюзовую камеру или взломать порт спасательных капсул раз плюнуть.
– Это я хорошо зашёл, – обрадованно хмыкнул Богдан, ощериваясь в зубастом оскале, не предвещающем ничего хорошего экипажу посудины. На механизм подачи легла очередная мина. БИУС скафандра высветил несколько живых целей на боевой платформе. Плазменная лента взвизгнувшего роторного наплечного лазера вычеркнула аварийную команду из списка живых и пробила гравитационный двигатель. – С Новым годом, ублюдки! Ловите подарок от Деда Мороза!