Наверху грохнуло, ещё раз. Ударной волной вышибло ближайшие к человеку переборки. Над головой Северова, чиркая по индивидуальному силовому экрану, просвистела россыпь осколков и ошмётков плоти уничтоженного орудийного расчёта. Один крупный раскалённый кусок металла, не заметив экран, ударил в грудь с силой боксёрского джеба профессионала тяжеловеса.
– Цел? – глотая воздух, Богдан ощупал грудь рукой. – Цел! Вот и снимай после этого бронь. Да ни в жизнь! Пора делать ноги, пока сюда не набежали злые дядьки.
Грудь саднила, будто на ней устроило танцплощадку стадо гиппопотамов и всю ночь отплясывало твист. Противно ныли ребра с правой стороны. Пролезая через вывернутую стальную «розочку», выросшую в переборке после детонации снаряда в орудийной башне, Богдан непроизвольно морщился от стреляющей в боку боли. Умничка кибердок успел вколоть очередную порцию обезболивающего, но поломанные ребра разом лишили человека десятой части проворства. Сжалась накачанная специальным гелем синтетическая жилетка, предусмотрительно надетая поверх поддоспешника. Краткий миг, и вышеозначенная деталь экипировки превратилась в жёсткий корсет, зафиксировавший грудную клетку.
– Чёрт, – ругнулся Богдан, разглядывая царапины и вмятину на грудной бронепластине. Не будь последней, он бы уже прописывался в райских кущах, объясняя ангелам, за что и почему от него отказались черти, а так ещё поборется. А куда деваться, сегодня не пятница, помирать ему никак нельзя.
Протиснувшись в дыру, Северов бросил быстрый взгляд назад. Там, где модуль зарылся в собранную им же баррикаду из металлоконструкций, шлюзов и переборок, по куче металла и по стенам поползло призрачное свечение, то и дело гаснущее в ярких вспышках электрических разрядов. Над потолком струились серебристые облака быстро остывающей дыхательной смеси из повреждённых скорострельной пушкой газовых резервуаров. У раскуроченного, порванного в хлам стыковочного узла газы хлестали во всю мощь, устремляясь в открытый космос, где тут же остывали и оседали толстым слоем инея на изувеченных металлоконструкциях. Рвущиеся на свободу газовые языки жадно облизывали жидкие наплывы на полу, образовавшиеся под потёкшим топливопроводом. Бахнет или нет? Богдан совсем не горел желанием проверять гипотезу, поэтому подхватил ноги в руки и дал дёру.
Разогретые ионно-частотные двигатели крохотного катера превратились в своеобразную микроволновку, а что бывает, когда в микроволновую печь засунуть проводник? Здесь ситуация оказалась иной. Лишённую защитного экрана МКВ-печь разместили в железном кубе. Через десяток секунд двигатели окончательно пойдут вразнос, и если команда ликвидаторов не расстреляет модуль, то в желудке артиллерийской лоханки поселится колючий ионно-электрический монстр. Очаровательный бешеный ёжик, рвущий тесную клетку изнутри. Короче, приятного для хозяев мало, хороший такой, можно сказать добротный взрыв им гарантирован.
Быстро перебирая конечностями, Богдан выбрался в горизонтальную шахту вентиляции, в которую боевой скафандр едва-едва вмещался. Шкрябая плечевыми бронепластинами и ранцем по стенам, загаженным осадочными отложениями, он пополз к шлюзовой камере. Чувствуя себя трубочистом, Северов упорно протискивался к шлюзу газо- и мусоросброса. Пока экипаж не опомнился, включив противопожарные пенообразователи, следовало покинуть опасную зону. Шахта вентиляционная, но успокаиваться на этом не стоило, ибо хитрая конструкция играла роль пожарных сухотруб с дренчерными распылителями на концах и в любой момент могла быть заполнена пеной, а в той попробуй полазай. Была у шахты ещё одна функция, едва ли не главная. Подобные ходы и штольни использовались как транспортные артерии ремонтными дроидами, а сталкиваться с этими опасными рабочими «муравьями» в ограниченном пространстве ох как не хотелось. Сварочный аппарат или плазменный резак могут натворить море отнюдь не мирных дел. В умелых руках или манипуляторах тот же резак даёт фору бластеру и наплечному пулемёту, тем более в сложенном транспортном положении, что от первого, что от второго толку шиш да маленько.
На ближайшем кольцевом тоннеле БИУС засёк девять засветок дроидов, катящихся в сторону незваного гостя. К гадалке не ходи, умные головы в боевой рубке корабля быстро смекнули, что к чему, решив не марать руки о человека, а доверить эту ответственную работу дроидам, и только то, что из отсеков был откачан воздух, спасало Северова от внепланового купания. Ничего хорошего навязанная ванна бы не сулила, ведь гадская субстанция напрочь облепляла все поверхности, превращаясь в тончайшую темно-серую мутную плёнку, перекрывающую доступ воздуха к горючим материалам. Через тридцать минут что пена, что получившаяся плёнка распадались мелкими хлопьями, после чего сбрасывались в космос, но за это время оттереть её от лицевого щитка и глазков системы видеонаблюдения было нереально. Слепой аки крот, он станет желанной добычей для озверевших палубных команд хозяев. Скрутят тепленьким, и лазеры-шмазеры не помогут. Слава Пустоте и противопожарной автоматике, запрограммированной не включать систему в вакууме. В ручном режиме надо ещё дать отмену да вколотить код, да перекрыть вентиляционные рукава и шахты…
Первый дроид неуклюже вывалился из кольцевого хода в шестидесяти метрах от Северова. Крутнувшись на шаровых колёсах и выставив перед собой манипуляторы с зажженными плазменными резаками, машинка бодро посеменила вперёд, а за её спиной уже показался её механический собрат. Теперь всё решала скорость. Не ожидая от себя подобной прыти, Богдан шустрым червём ввинтился навстречу чужому механизму. Вот и лепестковая диафрагма газосброса. Кое-как извернувшись, он установил мину и отполз обратно. Ба-бах! Ещё четыре метра по отнорку до камеры с внешней диафрагмой, и он в дамках. В так называемой финишной камере можно было встать в полный рост и воспользоваться преимуществом в вооружении. Как говорится, кто первым встал, того и тапки. Ремонтных дроидов, которые, словно свирепые псы, хватали прохожего за пятку, постигла лютая участь всех бешеных собак. Красный глазок раскрутившегося роторного лазера шансов не оставляет.
Покончив с преследователями и мысленно утерев выпавший на челе предательский пот, солёные капли которого ели глаза, Северов занялся делом. Расстреляв из пулемёта гидронасос механизма шлюза, он руками завёл пружинный механизм аварийного механического привода, выглядевшего сущим анахронизмом на суперсовременном космическом корабле. Всё это так, если не брать в расчёт тройное резервирование и постоянные казусы, подбрасываемые великой Пустотой. Зачастую простая механика служила дольше и надёжней, чем все хайтековские устройства вместе взятые. Под безмолвный треск и скрежет, лепестки разъехались на достаточное расстояние, чтобы массивная фигура смогла свободно проскользнуть между ними.
Включив ранцевые движки и прижимаясь почти вплотную к корпусу корабля, чтобы не угодить под залп установок ПВО или, не дай Пустота, не чиркнуть по нижней кромке силового экрана, Богдан подлетел к крышкам шахт спасательных капсул, располагавшихся по периметру боевой рубки.
– Да, тут придётся потрудиться. Взломать крышку – это вам не баран чихнул.
Внезапно громадное восьмигранное веретено вздрогнуло, будто живое. В той стороне, откуда прилетел Северов, выпуская наружу яростное пламя, вздыбилась и пошла волнами обшивка.
– Твою! – вцепившись мёртвой хваткой в страховые скобы, Богдан всем телом прижался к кораблю, колотящемуся в эпилептическом припадке.
В хвостовой части монитора синхронно открылись диафрагмы, через которые наружу вырвались газовые гейзеры аварийного сброса. Видимо, подрыв модуля разрушил и так не шибко целые резервуары. Защищая отсеки от распространения пожара, автоматика поступила самым оптимальным образом. Казалось, что на этом черная полоса несчастий судна закончится, но не тут-то было, плюнув разноцветным фейерверком искр, от корпуса отделилась одна из повреждённых орудийных башен. Не успев отлететь от материнского тела даже на пару метров, она вспухла огненным цветком внутренней детонации. Стальной ливень едва не изрешетил прижавшуюся к броне человеческую мошку, поясной насос скафандра устал качать пену на гермозаплатки. В какой момент Богдану показалось, что диафрагмы газосбрасывателей захлопнулись, но синие пики живого пламени, лизнувшие космос из раскрытых створок, живым примером указали на ошибку в рассуждениях. Болезненно выгнувшись в очередном приступе, монитор развалился на две неравные части. Сотрясаемый внутренними детонациями, двухсотметровый обрубок величественно отвалил от главного корпуса. Во все стороны от погибающего куска железа устремились хвостатые головастики спасательных капсул. Одна, две, три…
Хлопнув бронекрышкой и едва не спалив Богдана выхлопом двигателей, из-под главной боевой рубки наружу устремился огненный змей очередной капсулы. У кого-то элементарно не выдержали нервы, или капитан корабля от греха подальше эвакуировал обузу в лице золотой молодёжи. Или имеет место быть обычный сбой автоматики. Всё едино! В любом случае старт капсулы оказался на руку земному штурмовику.
– И вскрывать не пришлось, – массивная фигура резвой ящеркой юркнула внутрь. Сзади захлопнулась крышка.
Не успел Богдан порадоваться удаче, в отсек скользнуло несколько боевых дроидов противника.
– Что за непруха?! – ныряя за грузозахватные манипуляторы и гору каких-то ящиков, в сердцах выплюнул Богдан.
Бегство оказалось отвлекающим манёвром. Опытного штурмовика голыми руками и манипуляторами так просто не возьмёшь, а Богдан надеялся, что все же не растерял навык и по праву входит в данную категорию военных. Опрокинув за собой несколько ящиков, за которыми оказалось удобно прятаться, Северов ловко прикрыл ими пару ферро-импульсных гранат. С небольшим запозданием встроенные сканеры и радары дроидов опознали тип боеприпасов, но предотвратить срабатывание «распылителей» железнобрюхие бойцы не успели, да и не смогли бы этого сделать при всём желании. Для поражения высокотехнологичных устройств и техники в закрытом помещении гранаты были чудо как хороши, но один минус оружия перекрывал очевидные достоинства – в ограниченном объёме под поражающий эффект попадало всё, оружие не разделяло цели на своих и чужих. Мельчайшая ферритовая пыль заволокла большую часть отсека и облепила поверхности. Разряд! Временно обездвиженные роботы застыли, словно в детской игре «море волнуется». Северов намеренно подставился под свою же ловушку. У него также вышибло всю электронику в скафандре и временно сдох БИУС, но в отличие от механических болванчиков, он подвижности не потерял. Черепушка трещала нещадно, сказывалась врождённая чувствительность к электромагнитным колебаниям, зато головы и тактические блоки дроидов отлетали от точных ударов подобранного с пола, неизвестно как очутившегося на корабле куска арматуры. Через пятнадцать секунд всё было кончено. Наскоро заварив двери, чтобы в импровизированную мастерскую не пробрались посторонние, Северов занялся потрошением раскуроченных механизмов. Извлечённые из корпусов энергоячейки, благо для извлечения отщёлкивались два зажима, были собраны в связку и размещены на сером метапласте, отделявшем отсек от рубки. Лишь из одного дроида не были удалены внутренности, он даже обзавёлся вторым «сердцем» в виде дополнительной ячейки и оброс ещё несколькими бластерами, сдёрнутыми с погибших товарищей. На всю самодеятельность ушло не более трёх минут. За это время гильотинную дверь пытались взломать несколько раз. Били, стреляли – бесполезно, затем пригнали ремонтных дроидов с мощными плазменными резаками, сумели вырезать в бронелисте дыру размером с крупный грейпфрут, но мгновенно сунутая в отверстие граната остудила пыл противника. Соорудив на скорую руку нашлёпку на месте дыры, Северов задумчиво почесал бронированную макушку шлема. Общая заторможенность действий и растерянность командования обчекрыженной лоханки каас как бы во всё горло намекали на отсутствие на борту спецназа и команд противодействия штурмовым группам. Что это, просчёт или недооценка противника? И то, и другое дорого встало каас. Конечно, одинокому штурмовику так просто с рук ни