– Конечно, – мямлю я. – Просто… Хейзел сказала, что это ее подарок мне.
– Может, выставить счет на вашу кредитную карту, и вы оплатите его позднее?
Она не понимает. Я не в состоянии оплатить этот счет – мне просто нечем платить. Моих накоплений не хватит, а кредитной карты у меня больше нет.
– Кредитную карту у меня украли, – дрогнувшим голосом говорю я. – Позвольте я позвоню Хейзел.
Я отхожу от стойки, открываю телефон, нахожу в контактах номер подруги и набираю.
– Алло? – Голос слабый, далекий.
– Хейзел, это Ли. – Мне стыдно, неловко, но выбора нет, и я продолжаю: – Я в спа-салоне. Они говорят…
Связь прерывается.
Меня охватывает паника. Хейзел повесила трубку. Или нас разъединили. Я снова звоню.
– Привет. Вы позвонили Хейзел Лаваль. – Это ее голос на автоответчике. – Пожалуйста, оставьте сообщение.
– Хейзел, прошу тебя, не могла бы ты приехать в спа-салон? Или позвонить им? Мне говорят, что я должна заплатить за процедуры, а… – мой голос срывается, – я не могу.
Я вешаю трубку. Может быть, дома Бенджамин, следит за ней. Это значит, что Хейзел не сможет приехать и спасти меня. Это значит, что я должна заплатить этому салону пятьсот долларов, которых у меня нет. Я снова звоню – на всякий случай.
– Привет. Вы позвонили Хейзел Лаваль…
Черт! Женщина за стойкой наблюдает, не сводит с меня тяжелого взгляда. Перепуганная, я нервно нажимаю кнопку повторного вызова. Понимаю, что это бесполезно, но тяну время, пытаясь найти выход из положения. Мне опять отвечает записанный на автоответчик бодрый голос Хейзел.
Джесси. Он – моя единственная надежда. Он поможет выпутаться из этой неприятной ситуации. Жаль, я забыла спросить его телефон вчера вечером. Но, по крайней мере, мне известно, где он живет. Я возвращаюсь к стойке.
– Хейзел не отвечает, – говорю я администратору. – Но я могу съездить к своему парню и привезти кредитную карту. Или наличные.
– А позвонить ему нельзя? – Тон у нее подозрительный, и это не удивительно. Я не могу признаться, что не знаю телефона своего бойфренда.
– Он на работе, – говорю я. Возможно, так и есть. – Я могу оставить что-нибудь в залог, и вы будете знать, что я вернусь.
Рассерженная на меня, она тяжело вздыхает.
– Что ж, думаю, это возможно.
Но у меня ничего ценного нет. Если продать мой мобильник, денег не хватит даже на то, чтобы покрыть лаком один ноготь. И тут я вспоминаю…
– У меня в машине есть нэцкэ. Эта вещица стоит тысячу долларов.
– Понятия не имею, что это такое. – Женщина больше не пытается быть любезной. – Пожалуй, я вызову начальника.
– Позвольте я вам покажу, – тараторю я. – Мой автомобиль стоит прямо у салона. – Я киваю в окно на свою видавшую виды «Тойоту», сознавая, что это далеко не убедительный аргумент в пользу моей платежеспособности. Тем не менее она разрешает мне отойти к машине за нэцкэ. Я медленно роюсь в вещах, надеясь на чудо, – что Хейзел приедет и спасет меня.
Вернувшись в салон, я протягиваю женщине резную фигурку со словами:
– Я оценила эту вещицу. Она стоит тысячу долларов.
Женщина скептически смотрит на нэцкэ, а я в отчаянии бросаю взгляд на стоянку. И вижу, как туда въезжает блестящий черный «Мерседес». Это она! Хейзел. Меня захлестывает пьянящее чувство облегчения.
– Приехала, – радостно сообщаю я, скорее себе, чем раздраженной женщине за стойкой. Смотрю, как Хейзел выходит из машины. Ее темные сияющие волосы совсем как мои теперь. На ней длинный кардиган и огромные солнцезащитные очки в пол-лица, на плече модная кожаная сумка. Она само воплощение стиля, элегантности, но губы сложены в угрюмую складку, и движения суетливые, вялые.
– Простите. – Она торопливо идет к стойке, на ходу доставая из сумки кошелек. – За ее процедуры заплачу я.
– Спасибо. – Горло сдавливает от облегчения, благодарности и стыда. Женщина за стойкой берет протянутую кредитную карту. В присутствии Хейзел ее лицо постепенно принимает вежливое, даже подобострастное выражение. Смущенная, я терпеливо жду, пока она проводит оплату по карте. А потом плетусь за Хейзел к выходу.
Мы останавливаемся у моей машины, и Хейзел впервые обращается ко мне:
– Прости. Заснула. Ночь выдалась… тяжелая.
– Ты как? – спрашиваю я, догадываясь, что ей наверняка досталось от мужа.
Она молча снимает очки. Под левым глазом у нее багровеет синяк.
– Мне пора, – тихо произносит Хейзел. – А то он меня убьет.
Глава 20
Мы сидим в моей машине у ресторана быстрого питания в нескольких кварталах от спа-салона. «Мерседес» Хейзел мы оставили на той парковке. По ее словам, в моей «Тойоте» нам будет безопаснее, мы не станем привлекать внимания. Я не совсем ее поняла, но точно знаю: скорее уж мою старенькую «Короллу» увезут на штрафстоянку, нежели ее роскошный автомобиль.
Хейзел осторожно трогает подбитый глаз.
– Сама виновата. Знала, чего Бенджамин хочет, но просто не смогла переступить через себя. Не смогла в очередной раз уронить себя еще ниже, вот и заработала.
– Ты должна от него уйти. – В моем голосе слышится мольба. – Прямо сейчас.
– Знаю, – отвечает она. – Мой паспорт готов. Твое удостоверение личности тоже. Я хотела его привезти, но просто… из головы вылетело.
– Ничего страшного, – говорю я, хотя, конечно, обидно. Мне не терпится увидеть свою новую личность, примерить ее на себя, походить под новым именем. Какое оно будет? Я уже решила, что скажу всем, будто Ли – мое второе имя. Это никого не должно удивить. Ли, пожалуй, самое распространенное второе имя в Северной Америке.
– У меня есть деньги и документы, – продолжает Хейзел. – Я просто боюсь, что не доберусь до аэропорта.
– Почему?
– Камеры. Бенджамин знает, когда я прихожу и ухожу. Если не вернусь вовремя с занятий йогой или из фитнес-клуба, он пошлет за мной своих людей.
– Своих людей?
– Из охраны. Он защищает всяких преступников. Ему угрожали. Покушались на его жизнь. Эти люди охраняют его и следят за мной. Он говорит, что это ради моей безопасности, – невесело усмехается она. – Но печется он вовсе не о моем благе.
Положение у Хейзел даже хуже, чем я думала. Она самая настоящая пленница. Я не знаю, что ей сказать. Не знаю, как помочь.
Чувствую на себе ее взгляд.
– Кстати, ты выглядишь потрясающе.
– Спасибо, – улыбаюсь я. – На тебя немного похожа.
– Похожа. – Она трогает мои волосы. – Может, Карл умеет делать только одну стрижку?
– А мне нравится. – Я мотаю головой. – И мне лестно, что между нами есть сходство.
Хейзел кусает губу, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Я вижу, как глаза ее загораются, искрятся.
– О боже… – тихо произносит она. – Ты могла бы сойти за меня. Мы с тобой одного роста. Одного размера. А теперь еще и стрижки у нас одинаковые.
– Пожалуй, – настораживаюсь я.
Она берет меня за руку, стискивает ее.
– Ли, все, что мне нужно, это фора. Время, чтобы добраться до аэропорта и зарегистрироваться на рейс. Хотя бы час. Лучше два.
– Что ты предлагаешь?
И ее словно прорывает:
– Я пойду в фитнес-клуб, и там мы с тобой встретимся. Обменяемся одеждой. Потом я возьму такси до аэропорта, а ты примерно через час на моей машине поедешь ко мне домой.
– Ты это серьезно?
– Ли, это осуществимо. Мимо охраны ты проедешь спокойно, даже не сомневайся. Войдешь в дом, открыв дверь моими ключами, нальешь себе чашку чая или перекусишь. Бенджамин увидит тебя на камере и подумает, что это я. Клянусь, он едва на тебя взглянет. А у меня будет время доехать до аэропорта, сесть в самолет и улететь. Ты потом уедешь. Бросишь где-нибудь мою машину, пересядешь в свою и исчезнешь.
У меня от тревоги сводит живот. Неужели Хейзел и впрямь рассчитывает, что я войду в ее дом, рискуя нос к носу столкнуться с этим изувером? Попытаюсь обмануть ее мужа и его охрану?
– Я тебе заплачу, – добавляет она, видя, что я замкнулась в себе. – Мне удалось собрать немного денег. Я оставлю тебе пятьдесят тысяч. И новое удостоверение личности. Ли, этого хватит, чтобы начать новую жизнь.
Моргая, я смотрю на нее, пытаюсь осмыслить ее предложение. Еще час назад я пребывала в состоянии упоительного блаженства. Теперь меня просят, чтобы я выдала себя за подругу и, рискуя жизнью, помогла ей вырваться от жестокого мужа. И она предлагает мне деньги. Много денег. Сумму, которая изменит мою жизнь.
Хейзел наблюдает за мной, затаив дыхание. Я вижу надежду в ее лице и отчаяние. Также вижу багровый синяк под красивым глазом.
– Ладно, я помогу, – тихо молвлю я.
Расплакавшись, она бросается мне на шею, прижимается лицом к моему лицу. Ее слезы облегчения и благодарности текут по моей щеке и капают мне на шею.
– Ты лучше всех, – бормочет она.
А я ни слова не могу вымолвить: у меня комок в горле.
Глава 21
– Боже, Ли, это не опасно?
Я не собиралась посвящать Джесси в план побега Хейзел, но он видел, что меня что-то гложет. Мы сидим на его диване, потягиваем красное вино; мои ноги лежат у него на коленях. Сегодня вечером я стряпала для него ужин – суетилась, крутилась на его кухне, как на своей собственной. Курица в вине – старинная классика, и, пока я чистила лук, подрумянивала цыпленка, фламбировала блюдо – выполняла столь привычные для меня операции, – я испытывала удивительное чувство покоя. Это была моя стихия. После ужина Джесси настоял, чтобы мы оставили грязную посуду на столе и с вином перебрались в гостиную. Он рассказывал забавную историю о своих племянницах Элле и Олив – о том, как они замучили всех своей неумелой игрой на флейтах, фальшиво исполняя детскую песенку-потешку «Горячие крестовые булочки»[4]. Я улыбалась, но слушала вполуха, думая о предстоящем побеге Хейзел и моем участии в нем. Джесси спросил, что меня тревожит, и я ему все вывалила.