И в тот вечер, когда мы с Джесси поддались обоюдному влечению – трахнулись – у моей машины на стоянке за кафе… Винсент внезапно появился, как только мы закончили. Или он наблюдал за нами все то время? Сообщил ли ему Джесси, чем мы намерены заняться? Неужели это была какая-то гнусная игра? Господи, да я параноик, раз всех подозреваю. Ну а как не подозревать? Хейзел была моей единственной подругой. Я верила, что у нас с Джесси есть совместное будущее, что нас связывают настоящие чувства. А они оба обманывали меня.
Пять минут спустя я сворачиваю с шоссе I-5 на пустующую автостоянку, где машин почти нет. Мотель «Подкова» стоит в стороне от шоссе, пристроившись за блинной и кегельбаном. На расположенной высоко вывеске перечислены главные завлекалочки: автомат с кубиками льда, бесплатный Wi-Fi, бизнес-центр. Что ж, доступ к компьютеру лишним не будет.
Я вхожу в небольшой офис. Жужжит вентилятор. Липкий аромат освежителя воздуха не перебивает отвратительной смеси запахов табака и фастфуда. За стойкой сидит женщина средних лет, гадает судоку. При моем появлении она поднимает голову, на ее лице – недовольство.
– Будьте любезны, я хотела бы снять номер.
– Бронировали?
На первый взгляд, мотель почти пустой; стоит табличка, что свободные места есть.
– Нет.
Женщина испускает тяжелый вздох, будто заселение заезжего гостя – это огромное неудобство, а не ее работа. Она со стуком кладет на стойку сборник судоку. Я плачу наличными и оставляю в залог сто долларов. Заберу при выселении.
– На сколько ночей? – уточняет женщина.
– Пока на одну, – отвечаю я, зная, что должна уехать. Сесть на самолет и убраться отсюда подобру-поздорову… но не раньше, чем поговорю с Шоном Самнером. – Утром заплачу, если решу здесь задержаться.
Кажется, это вызывает у нее еще большее недовольство, но она кладет ключ от номера на исцарапанную столешницу и снова принимается расставлять цифры в квадраты.
Войдя в номер, я первым делом убираю в выдвижной ящик комода освежитель воздуха с ароматом клубники. Надавливаю на лоб подушечками указательных пальцев, надеясь, что головная боль спровоцирована химическим запахом, хотя более вероятно, что это реакция на стресс, страх и горе. Только скорблю я не о смерти Картера Самнера. Меня печалит кончина Джесси Томаса – человека, которого никогда не существовало.
Мой автомобиль спрятан за мусорным контейнером позади кегельбана, – чтобы не бросался в глаза, если вдруг полиция – или еще кто-то – будет меня разыскивать. Рюкзак с одеждой и туалетными принадлежностями, а также холщовую сумку со своими главными сокровищами – новым паспортом, деньгами и блокнотом Джесси – я приволокла в номер. Когда иду в душ, сумку беру с собой в ванную, чтобы она не оставалась без присмотра.
На ванне имеются следы ржавчины, но напор воды хороший. Я стою под душем, надеясь, что вода смоет тревогу и смятение, стискивающие мою голову, словно клещами. Завтра, надеюсь, кое-что прояснится, ведь завтра я побеседую с Шоном Самнером – бывшим заключенным, зарегистрированным в Управлении исправительных учреждений под номером 62124.
До сего дня мне не случалось разыскивать бывших заключенных. На то не было причин. Оказалось, это гораздо легче, чем я думала. У Управления исправительных учреждений штата Вашингтон весьма обстоятельный информативный сайт. Я ввела в поисковой строке «Шон Самнер» – и получила все необходимые сведения. Щелкнешь по названию тюрьмы или исправительного учреждения, и вот тебе, пожалуйста, адрес и карта. Рядом с именем каждого заключенного ссылка: Зарегистрируйтесь, чтобы получить уведомление об освобождении. У меня по телу пробежал мороз.
Дональд и Санни Фрайер тоже получили предупреждение о том, что Джесси выпустили из тюрьмы? Они наняли охрану и жили в страхе, что он отомстит им? А теперь и их второй обидчик тоже на свободе. Шон Самнер получил статус бесконвойного, отбывает трудовую повинность, живет в центре реабилитации для бывших заключенных на двадцать мест в Беллингхеме. Ни решеток. Ни замков. Ни охранников.
Закрыв кран, я вытираюсь истончившимся полотенцем, еще одним обматываю мокрую голову. Я так долго спала в одежде, что, надев чистую, пусть и неглаженую футболку и свежее белье, млею от блаженства. Сняв с постели покрывало, я забираюсь под застиранные простыни. По крайнее мере, это настоящая кровать. Но спать я не буду. Завтра слишком важный день. Да и не уверена, что здесь я в полной безопасности. Что никто не ворвется ко мне, выбив дверь. Но в машине я ночевать не могу. Ножа-то у меня теперь нет.
Я достаю из холщовой сумки блокнот Джесси, отцепляю от обложки ручку. С тех пор как я прихватила «молескин» из квартиры любовника, мне не терпится его полистать. Найти подсказки, которые помогут понять, кем на самом деле был Джесси и за что его убили. Я сажусь в постели по-турецки и открываю блокнот на коленях.
На первой странице сверху имя:
Стивен
Ниже – набор букв и цифр:
Три
Р 3 × 6 – 8, 25
Г 3 × 8 – 10, 25
Би
ПБ 3 × 8 – 10, 25
Плечи
Это планы тренировок – комплексы упражнений, количество повторений, объем поднимаемых тяжестей – для его клиентов. Они занимают множество страниц. Я открываю страницу, где сверху стоит «Х». Хейзел? Похоже, если судить по плану тренировки. Легкий вес, повторы, акцент на укрепление ягодиц и пресса.
Я уже собираюсь отшвырнуть блокнот и вдруг замечаю кое-что любопытное. В верхнем углу страницы мелким почерком записано: «206». Это код Сиэтла. Я листаю блокнот, высматривая другие цифры. Через несколько страниц нахожу еще четыре, записанные тем же четким почерком. А потом, на внутренней стороне задней обложки, – еще три.
Это номер телефона. Не иначе. Джесси побоялся поместить его в контакты своего мобильника и не захотел записывать целиком – вдруг чужие глаза увидят. Но код города его выдал. Если я позвоню по этому номеру, кто мне ответит? Это не телефон Хейзел. Кому звонил Джесси?
Я хватаю трубку гостиничного телефона, набираю «*67», чтобы не определился номер. Во рту пересохло, в висках стучит. Идет вызов. Один гудок. Два. Три. И вот на четвертый…
– Алло? – Голос мужской – густой, спокойный. Меня пробирает дрожь. Что сказать? Спросить, с кем я говорю? Притвориться, будто ошиблась номером? Но прежде, чем я успеваю что-то придумать, мужчина сам ко мне обращается: – Ли? Это вы? – Тон невозмутимый, невыразительный.
Трубка выскальзывает из моей руки, я цепенею от страха. Кому я позвонила? Откуда этот человек меня знает?
– Скажите, где вы… – доносится до меня голос из трубки, которую я теперь прижимаю к груди.
Я кладу ее на рычаг.
Глава 42
О лобовое стекло разбиваются дождевые капли. Свет фар отскакивает от луж на тротуаре, слепя мне глаза. Скоро поднимется весеннее солнце, но пока темно. Автостраду освещают уличные фонари и фары машин других людей, выехавших на работу. Я выселилась из мотеля, в спешке позабыв забрать стодолларовую купюру. Мне нужно найти Шона Самнера. А потом успеть на самолет.
Я еду на север, направляясь в Беллингхем. Этот небольшой город расположен у канадской границы, от Сиэтла до него ехать полтора часа. Центр реабилитации, в котором проживают двадцать человек, размещается в старинном особняке на краю города. Все они стараются заново выстроить свою жизнь, разрушенную совершенными ими преступлениями. К их услугам службы поддержки: психологи, помогающие избавиться от наркотической и алкогольной зависимости, программы по освоению профессий, занятия по управлению гневом… но работу и в конечном итоге жилье они должны будут найти сами.
Восходит солнце, поток транспорта на городских улицах редеет. Я подъезжаю к придорожному кафе. Нервничаю. Из машины выходить боязно, вдруг за мной следят. Но моему организму требуется кофеин и сытная еда. Минувшим вечером мой ужин состоял из чипсов, купленных в торговом автомате, и в животе у меня урчит от голода. Я заказываю большой стакан кофе с сэндвичем и подхожу к окошку, из которого выдают заказ. Пока жду, думаю о человеке, который ответил на мой звонок. Ему известно мое имя, он спросил, где я нахожусь. Теперь я точно знаю, что мне грозит опасность. Сомневаться не приходится. Тогда зачем я, подвергая себя риску, еду на встречу с братом Джесси? Что надеюсь выяснить?
В голове сумбур – от беспокойства и недосыпа, – но я пытаюсь найти объяснение своей поездке. Возможно, на север меня толкает природное любопытство, потребность побольше узнать о мужчине, с которым я встречалась. Который заставил меня поверить, что он честный, порядочный человек. Которому я была не безразлична. Который наверняка спал с моей единственной подругой, вступил с ней в отношения, приведшие к его гибели.
Или, может быть, мне необходимо услышать, что Картер Самнер – вопреки известным фактам – все же не был законченным негодяем. Может быть, я хочу услышать от Шона, что некогда его младший брат был душевным, добрым, чутким юношей. Что он выбрал кривую дорожку и попал в беду, но все-таки Джесси, которого я знала, существовал на самом деле. Что он стремился начать новую жизнь. Что нас с ним связывали настоящие чувства. Тогда я смогу его оплакать. И забыть.
Еще не поздно повернуть назад. Поехать прямиком в аэропорт Сиэтл/Такома и сесть в самолет. Перелистнуть эту отвратительную главу своей жизни и начать новую.
Конец моей внутренней борьбе кладет юноша, работающий в кафе. Он передает через окошко мой заказ. Я ставлю стакан на подлокотник-бардачок, сэндвич кладу на колени и еду дальше. Приблизившись к автостраде, я медлю лишь секунду, а потом въезжаю на эстакаду, ведущую на север.
Кофе с сэндвичем придают мне сил. Когда я доезжаю до первого поворота в Беллингхем, дождь прекращается. Под низким серым небом я веду автомобиль по жилым улицам к центру реабилитации. Адрес я записала на листочке, вырванном из блокнота Джесси, и сейчас то и дело перевожу взгляд с него на дорогу, углубляясь в предместье. Обитатели этих тихих домиков знают, что рядом с ними живут двадцать бывших зэков? Как они это воспринимают? Толерантно? Оказывают им поддержку, считая, что каждый человек заслуживает второй шанс? Или подписывают петиции, обращаются с жалобами в городской совет, подстраивают им всякие гадости?