– Привет, мисси.
Он нашел меня. Этого следовало ожидать. У меня изначально не было шанса.
Я поворачиваюсь и вижу мужа. Красивый, в непарадном наряде, все такой же холеный, он идет ко мне. На губах его играет улыбка – улыбка, предвещающая угрозу. Мне бы кинуться бежать. Или наброситься на него. А я лишь, съежившись, прижимаюсь к машине. Он подходит ко мне почти вплотную, обдает меня своим дыханием.
– Мне нравится твоя новая прическа. – Он протягивает руку к моим волосам, но я отдергиваю голову. Голос у него насмешливый, холодные глаза тоже усмехаются. Он забавляется. Наслаждается моим страхом. Лживый комплимент – это тоже часть игры. – Волосы немного светловаты, не очень гармонируют с цветом твоего лица, но, когда сделаешь соответствующий макияж, будешь выглядеть лучше.
Я стискиваю зубы, чтобы не съязвить в ответ. Не поддамся на провокацию. Не стану ему подыгрывать.
– Ты предприняла героические усилия, чтобы сбежать от меня. – Бенджамин отступает на шаг, и я наконец-то могу вздохнуть. – Хейзел, но неужели ты и впрямь думала, что сможешь просто так взять и уйти? Что я просто так тебя отпущу после того, как ты замышляла меня убить?
– Это ты замышлял убить меня, – парирую я.
– Забавно, да? – мрачно смеется Бенджамин.
– Обхохочешься, – сердито говорю я. И затем спрашиваю: – Как ты меня нашел?
– Ты оставила в доме престарелых свой новый номер телефона. А за пребывание твоей матери там плачу я. Мне не составило труда получить доступ к ее карте, в которую были внесены новые данные.
– Она умерла, – с дрожью в голосе произношу я. И хотя я убедила себя, что мама умерла в мире и покое, своей смертью, на своих условиях, я должна знать это наверняка. – Это ты ее похитил, Бенджамин? Ты ее убил?
– Хейзел, во имя всего святого! – Он закатывает глаза. – По-твоему, я – чудовище?
– Вообще-то, да. Чудовище.
– К смерти безумной старушки я не имею никакого отношения, – невыразительным тоном заявляет Бенджамин. – Но мне это сыграло на руку.
– Каким образом?
– Твои обвинения – бред полоумной женщины. Я платил за содержание твоей матери в том приюте на протяжении всех лет нашего супружества. Зачем мне ее убивать?
У него за спиной в одном из номеров мотеля зажегся свет. Через плотные жалюзи сочатся лишь тоненькие полоски света, но я знаю, что там кто-то уже не спит. Что нас слышат. Вмешаются ли те люди, если дело дойдет до насилия? Моя задача – заставить мужа продолжать говорить.
– Ты убил маму, чтобы причинить боль мне. – Я повышаю голос, чуть-чуть. Чтобы это было не очень явно.
– Пожалуй, я мог бы это сделать, но в данном случае я ни при чем. – Он раздвигает губы в безжалостной улыбке. – Кстати, прими мои соболезнования. Теперь ты совсем одна, не так ли?
– Я давно уже одна, – бросаю я. – Ты об этом позаботился.
– Но теперь у тебя нет родных. Нет мужа. – Он вытягивает губы, добавляя как будто с сожалением: – И возлюбленного нет.
– С Картером я порвала. – Мои щеки горят от негодования. – Я не такая дура, как ты думаешь. Раньше тебя поняла, что ему нельзя доверять.
– Он одурачил нас обоих, – признает Бенджамин. – Но в первую очередь тебя. Ты и впрямь думаешь, что вы с Джесси могли бы жить вместе? Куда ты собиралась бежать? В Бразилию? В Колумбию? В Уругвай? – Бенджамин начинает расхаживать на маленьком пятачке, как расхаживал в тот день в своем кабинете. Как обычно расхаживает в зале суда. Это привычка. Он делает это неосознанно. – Как вы собирались жить? – ораторствует Бенджамин, не обращая внимания на освещенное окно. Или ему просто все равно, он ничего не боится. – Картер Самнер ни одного дня в жизни честно не трудился. И ты тоже.
– Я работала до встречи с тобой, – указываю я. – И снова нашла бы работу. Построила бы новую жизнь.
– Может быть… – снисходительно улыбается он. – Только вот твой бойфренд убедил тебя, что надо убить меня, и тогда ты получишь все. Дом. Автомобили. Мои деньги… – Он снова презрительно фыркает. – С меня Картер состриг только двадцать пять тысяч. А у тебя отнял сердце. Отнял надежду. Отнял чувство собственного достоинства.
Лицо мое пылает, все существо вибрирует от ненависти и возмущения. До сих пор в его власти внушить мне, что я глупа и ничтожна. Я сжимаю спрятанный в кулаке ключ от машины, которым мне хочется ткнуть ему в глаз, в шею, в ухо. Если действовать быстро, я ударю его, запрыгну в машину и укачу прежде, чем он успеет меня убить. Мой взгляд метнулся к освещенному окну. Если я закричу, кто-нибудь выйдет до того, как Бенджамин меня прибьет?
Но я не допущу, чтобы муж увидел мой страх, мою обреченность. Я вскидываю подбородок и смело встречаю его взгляд.
– Бенджамин, почему ты решил меня убить? Почему просто не развестись? По договору, что ты заставил меня подписать, я так и так остаюсь ни с чем.
– Хейзел, дело не в деньгах, – отвечает он. – Деньги никогда не имели решающего значения.
– Тогда почему?
Свет в том номере гаснет, а вместе с ним улетучивается всякая надежда. Обитатели номера, вероятно, решили, что это ссора влюбленных, обычная бытовая склока. Они предпочли не лезть не в свое дело, бросили меня на произвол судьбы. Бенджамин будет праздновать победу. Как всегда.
– Мои взаимоотношения с женщинами… уникальны, – продолжает мой муж.
То есть анормальны. Противоестественны. Токсичны.
– Когда я выбираю какую-то женщину себе в рабыни, крайне важно, чтобы она вступала со мной в брак, пребывая в полном неведении. Я не могу допустить, чтобы она узнала про моих прежних жен и стала наводить справки, так как это чревато тем, что она откажется подписать мой контракт.
– Я готова подписать соглашение о неразглашении, – быстро предлагаю я. – Я никому не скажу ни слова. Обещаю.
Но я лгу. Если какая-нибудь женщина придет ко мне и спросит, чего ей ждать от брака с Бенджамином Лавалем, я открою ей правду. Иначе поступить не смогу. Не смогу послать ничего не подозревающую девушку в его логово и обречь на бесправное существование, полное насилия и боли.
– Я попробовал этот путь с Каролиной, – отвечает он. – Но моя первая жена опорочила мое имя. Всем рассказывала, что я жестокий тиран. Что я извращенец.
– И ты ее убил, – говорю я, снова повышая голос.
– Я? Нет, – притворно оскорбляется он. – Дорога была скользкая. Она мчалась на большой скорости. Обычная авария. Несчастный случай.
– Ее брат знает правду. Знает, что это ты довел ее до самоубийства.
– Он наркоман и параноик. Психически нездоровый человек. От него даже родная мать отреклась.
– Разыграно как по нотам, – замечаю я. Главное – как можно дольше вести с ним разговор. Тогда, может быть, кто-нибудь проснется. Может быть, кто-нибудь выйдет. Кто-нибудь поможет мне. – Зато со мной у тебя вышла осечка. Ты чуть не попался, пытаясь избавиться от меня. Картер Самнер тебя переиграл.
– Не скрою, те аудиозаписи явились для меня сюрпризом, но я знал, что суд не примет их в качестве доказательств. – Он ухмыляется. – Мы постарались, чтобы весь зал судебных заседаний заподозрил, что это ты состряпала эти записи, дабы подставить меня. Даже твой адвокат в это поверила.
Я слышала сомнение в голосе Рашель Грэм, когда она мне позвонила. Неужели она сочла меня сумасшедшей? Мошенницей? И той и другой?
– А других улик нет, – продолжает Бенджамин. – Я снял наличные с твоей кредитной карты, чтобы заплатить Картеру Самнеру. Получается, это ты заплатила за собственное убийство, дорогая. – Он ликует, довольный собой. – Гениально, не так ли?
– И что теперь, Бенджамин? – спрашиваю я, устав от его злорадства.
– Тебе нужна помощь, дорогая. И я позабочусь о том, чтобы ты ее получила.
– Помощь? Ты о чем?
– Ты представляешь опасность для самой себя, Хейзел. Мы все видели запись, на которой ты разносишь дом, будто помешанная. Ты копила снотворное. Прятала в ванной водку. Записала душераздирающее видео.
Я отменила рассылку предсмертного видеоролика. Вообще удалила его. Я это точно знаю. Бенджамин каким-то образом извлек его из моего телефона. Нашел этот файл.
– Меня очень беспокоит твое душевное здоровье. И я намерен упечь тебя в психбольницу, – самодовольно ухмыляется он. – Уже запустил этот план в действие.
– Обнародовав мое предсмертные видео, ты опозоришь сам себя, – парирую я. – Тогда все узнают, что ты обращался со мной как с рабыней. Что ты гнусный, опасный извращенец. Что ты заставил меня подписать договор о полном подчинении.
– Договор о чем? – Я вижу в его глазах коварный блеск. – Не было никакого договора. Я даже не знаю, о чем ты вообще говоришь.
Муж уничтожил тот договор. Когда? Недавно? Много лет назад?
– Произойдет вот что, Хейзел. – Бенджамин снова принимается вышагивать. – Я отправлю тебя на психиатрическое освидетельствование. Помнишь доктора Вияра?
Как же не помнить этого приятеля Бенджамина?! Мозгоправ. Психиатр, которому было плевать на мои проблемы. Он лишь выписывал мне болеутоляющие препараты.
– Он согласился дать оценку твоего состояния, чтобы поместить тебя в психушку для принудительного лечения. Доктор Вияр знает твою историю болезни. Знает про твои бредовые обвинения против меня. Его очень тревожит твое психическое здоровье и благополучие.
Меня трясет от ярости. Так и хочется наброситься на него с кулаками, в кровь исцарапать ему лицо. Но этим я лишь облегчу ему задачу. Он слишком умен и хитер, мне с ним не справиться. Меня охватывают чувства безнадежности и безысходности. К моему огромному стыду, на глазах выступают слезы.
– Не плачь, дорогая. – И снова в его голосе слышится притворная жалость. – Каролине пришлось умереть из-за того, как она поступила со мной. А ты еще легко отделаешься.
– Где Картер? – Мой голос дрожит.
– Только не говори, что он тебе все еще небезразличен! – От гнева голос мужа звучит громче. – Он использовал тебя. Избрал своей мишенью.