– Что же сделает ваша дорога? – спросил Матотаупа инженера.
– Во всяком случае, ничего плохого, – ответил Джо. –
Ты, Топ, видел большие города. Таких городов на востоке много. Есть такие города и на западе. Гражданская война подходит к концу, и города будут расти как никогда. Но между городами Востока и Запада – дикая прерия и Скалистые горы. Восток и Запад – словно два далеких континента. Такое положение нелепо, недопустимо. Трансконтинентальная железная дорога должна быть, и не одна.
Пока строится только первая линия. Кому она повредит? И
потом, что потеряют индейцы, если через прерии проложат путь, по которому пойдут поезда, ведь поезд не может свернуть ни вправо, ни влево, он едет только по рельсам.
Это ясно и просто. Вдоль путей будут станции. На эти станции смогут приходить индейцы и обменивать меха и шкуры на то, что им нужно. А на станциях товаров будет больше, чем у такого торговца, как Бен.
– Но дорога нарушит пути бизонов.
– Бизоны, несомненно, привыкнут. Да и индейцы тоже привыкнут. Через какое-то время индейцы сами будут пользоваться этой дорогой.
– Возможно, ты прав, Джо.
– Конечно, я прав. То, что здесь произошло, это результат ужаснейшего невежества твоих сородичей, результат дикой ненависти твоих жрецов. Отравить воду!
Разве это борьба, достойная воинов? Скажи, ведут таким способом войну краснокожие воины друг с другом?
– Нет.
– Ну вот видишь. Против таких способов должны восстать все, кто хоть немного сохранил благоразумие. Я
очень рад, что встретил тебя здесь.
– Почему?
– Потому что я снова возглавляю изыскательскую партию. Дорога – это большое, гигантское, долговечное сооружение, которое будет служить всем людям – белым и краснокожим. Ты нас спас, Топ, когда мы чувствовали, что гибнем. Оставайся нашим братом, будь нашим проводником и защитником. Ты совсем не такой человек, как кровавый Билл или Шарлемань. Один – поножовщик, второй –
хвастун. Ты и не такой неженка, как Том. На тебя мы могли бы положиться! Ну что, Топ?
– Я ищу Тачунку Витко.
– Где же тебе его найти, как не там, где будет строиться дорога? Ведь он наверняка будет продолжать нам мешать.
Глаза Матотаупы блеснули.
– Если он узнает, что ты охраняешь нас, – продолжал
Джо, – он постарается прийти и убить тебя. Тебе будет легко осуществить свою месть.
Индеец молча смотрел перед собой.
– Я не собираюсь тебя уговаривать, но подумай обо всем, что я тебе сказал. Подумай как следует.
– Хау. – Голос Матотаупы прозвучал глухо, но спокойно. – Завтра я дам ответ тебе, Джо.
– Я буду ждать. Не забудь, Топ, что Хавандшита – твой враг – в союзе с Тачункой Витко – твоим оскорбителем.
Они-то и отравили моих спутников.
Матотаупа больше не произнес ни слова. Он встал и пошел. Харка – за ним.
Джо посмотрел им вслед и заказал виски. Генри тоже посмотрел на индейцев, которые медленно шли по лугу.
Курток они уже не носили. Их светло-коричневая кожа, их черные волосы, их стройные высокие фигуры, спокойствие их движений – все свидетельствовало о том, что они – дети прерий и идут по собственной земле. Генри следил за ними через проем двери, пока они не исчезли за одним из холмов.
– Удивительные люди, – сказал он скорее для себя, чем для Джо, – прямодушные и коварные, понятные и непонятные. Какой же ответ принесет завтра Топ?
– Он скажет «да».
– Удивительно. Он ведь из тех, с кем мы воюем.
– Нет ничего страшнее, чем ненависть брата к брату.
Джо опрокинул стакан виски. Сегодня он способен был выпить целую бутылку, выпить и не свалиться под скамью.
Удары топора смолкли, и вскоре в доме появился
Джим. Он подсел к Джо и Генри. Бокал его был наполнен, прежде чем он успел опуститься на скамью. Дженни поставила его. Джим поблагодарил ее кивком, из которого следовало, что он не заплатит ни цента.
– Ну, снова на ногах? – начал он разговор с Джо.
– Как видишь.
– Снова мерить землю?
– Да.
– Нужны скауты?
– Конечно!
– И опять задарма?
– Да, в таком роде.
– Ерунда, не пойдет.
– Ну а индейцы?
– Если я не захочу, Топ не пойдет с вами.
– А может быть, поспорим?
– На что? – спросил иронически Джим, опрокинув виски и стукнув о стол пустой кружкой. Дженни тотчас наполнила ее.
Джо наблюдал за выражением лица Джима, пытаясь разобраться, насколько все это серьезно.
– Ты что же, в крепкой дружбе с Топом?
– А тебе что за дело? Здесь речь не о дружбе, а о вознаграждении.
– Пожалуй, я подумаю до утра.
– Я – тоже.
Джим опрокинул второй бокал и снова пошел работать.
Джо почувствовал какое-то беспокойство, как рыба, которая вдруг замечает, что не она ловит рыбака, а рыбак ее. Джим был инженеру непонятен, Джим был для него загадочен и зловещ. Джо не верил ни в бога, ни в черта, хотя на родине по воскресеньям с женой и детьми прилежно ходил в церковь, он не верил ни в духов, ни в предсказанья, ни в счастливое расположение звезд: день был теплым, виски – достаточно крепким, поднятая мужчинами тема – обычной – разговор об оплате работы, и все же в
Джиме было что-то зловещее. Джо понимал, что это парень огромной силы воли, что Джим дотошен в своих начинаниях и делах. И ему вдруг показалось, что действительно от
Рэда Джима зависит, пойдут индейцы к нему разведчиками или нет.
– Что вы? – спросил Генри.
– Ничего особенного. Выпьем!
– Я больше не буду. Этот Джим мне совсем не нравится. Наглец.
– Такие-то и нужны в прериях…
Через несколько часов Джим через Бена сообщил инженеру свои условия. Сумма, названная им, была довольно велика. Джо знал, что ни одна дорожно-строительная компания не заплатит такие деньги скауту без имени.
Следовательно, Джо придется платить из своего кармана.
Инженеру не улыбался такой выход.
За полдень Джим подошел к Генри.
– Скажи твоему начальнику Джо, чтобы он подготовил контракт на всех троих – на меня, Топа и Гарри – по обычной ставке.
Генри вытянул губы.
– Значит, ты будешь командовать! Ну и хищник! Значит, деньги получать хочешь ты, а работать заставишь двух краснокожих джентльменов?
– А это вас тревожит?
– Меня – нет. Оба индсмена из племени отравителей, которые чуть не отправили меня на тот свет. Я передам твое предложение Джо, пусть он и решает.
Генри сказал Джо Брауну, что, по его мнению, с Джимом можно заключить контракт. Инженер согласился, но не мог отделаться от какого-то неприятного чувства.
– Делай как хочешь, – сказал он Генри. – Важно, что эти трое будут в нашем распоряжении.
Пока происходили все эти разговоры, Матотаупа и
Харка отдыхали в небольшой рощице. Ветер слегка покачивал ветки деревьев. Воздух был наполнен запахом первых цветов и влажной земли.
Стало вечереть. Матотаупа поднялся с земли.
– Я буду сопровождать и охранять Джо и Генри, – сказал он. – Ты мой сын, и ты пойдешь со мной. Мы не расстанемся. Я сказал. Хау.
Медленно направился Матотаупа назад к блокгаузу.
Медленно шел за ним Харка. Как наяву перед ним возник другой индейский разведчик, с которым они познакомились два года назад, – Тобиас. Он снова видел перед собой лицо Тобиаса – безвольное, равнодушное. Теперь Харка понимал, как свободный индеец попадает в зависимость и что он переживает при этом.
Когда был уже виден блокгауз, Харка сказал:
– Я построил себе шалаш.
Матотаупа был удивлен. Он остановился и посмотрел на сына, взгляд которого был устремлен вперед. Что-то вроде улыбки появилось на лице Матотаупы, а в глазах засиял мягкий свет.
– Ты пригласишь меня в гости?
– Хау. – Харка не сказал больше ни слова, но в этом коротком возгласе было столько надежд…
Оба подошли к загону и вывели коней к реке, причем
Харка шел теперь впереди. Их шаги были широкими, легкими и быстрыми.
Небо затянули облака. Холодный весенний ветерок играл с травой и ветками деревьев и кустов, которые образовывали островки среди травы и песчаных участков.
Харка подошел к самому краю одного из этих островков и дал отцу знак следовать за ним. Из прочных веток, небольших стволов и кусков коры была сделана хижина. На земле в ней была расстелена бизонья шкура, которая служила Харке еще в снежной хижине, на ней лежало кожаное одеяло, разрисованное картинами о делах и подвигах Матотаупы. Харка высек огонь, поджег подготовленную лучину и принялся поджаривать окорок енота. Впервые в своей жизни он выступал в роли хозяина палатки, а его отец был гостем у очага Харки, Твердого Как Камень.
Юноша хотел показать себя хорошим хозяином, хотя у него и не было ни мисок, ни ложек, ни горшков и они должны были есть, как воины в походе. Они вытащили ножи, разделили мясо и с удовольствием начали есть.
Единственное, что Харка притащил для своего хозяйства из блокгауза, была соль, за которую он подарил Мэри шкурку горностая.
Когда Матотаупа насытился и раскурил трубку, он сказал сыну:
– Говори.
Харка знал: от того, что он скажет сейчас, зависит многое. Он внутренне собрался и начал:
– Отец, два лета тому назад ночью, прежде чем ты вывел наши палатки из леса на Лошадиный ручей, ты меня впервые привел в таинственную пещеру. Когда я тебя ждал в лесу под деревом, я заметил следы человека. Это был след белого человека. Ты это знаешь.
– Хау. Я знаю это.
– Тебя в пещере около водопада кто-то пытался схватить и сбросить в глубину. Мы осмотрели следы, но недостаточно внимательно, потому что у нас не было времени и
Солнечный Дождь, отец Четана, боялся духов. Мы ничего не нашли, а из источника, где вытекала вода, никто не вышел.
– Да, это так, как ты говоришь, – подтвердил Матотаупа.
– Кто был тот человек, кто оставил след? Это был тот же, кто схватил тебя у водопада?
– Да, это был тот же человек, – на лице Матотаупы играла улыбка довольства. – Ты хочешь знать, кто это был? –