пытался припомнить, где же видел этого охотника или ковбоя. О, если бы услышать его голос, вот тогда бы он вспомнил! Матотаупа сел на Пегого и шагом направился к открытым воротам.
Бородатый всадник в широкополой шляпе оглянулся на подъезжавшего Матотаупу. Казалось, он на мгновение замер от неожиданности, затем дал шпоры своему серому коню и галопом поскакал навстречу индейцу. Он остановил коня рядом с Матотаупой, скинул шляпу и крикнул таким знакомым индейцу голосом:
- Мой краснокожий брат!
Матотаупа был рад, что всадник не назвал его по имени: это могли услышать дакота, расположившиеся у озера. И Матотаупа обошелся без имени. Он только воскликнул:
- Мой белый брат!
- Да, это я. И меня зовут Фред. Понял ты, Фред!
- Мой брат Фред.
- Мой брат Топ! Поехали. Остановимся ненадолго тут, на фактории.
Они въехали во двор и у второго блокгауза привязали коней. Фред сразу же вошел в дом для приезжих. Матотаупа за ним. Сейчас, утром, здесь было пусто. Пахло потом и табаком. Вещи ночлежников фактории лежали у постелей. Фред уселся посреди помещения лицом к двери.
- Топ! Топ, - тихо сказал он. - Какое счастье, что я тебя встретил. Куда держишь путь?
- Я убью Тачунку Витко, который меня оскорбил и украл ружье у Харки. Потом приведу мою дочь Уинону в палатки сиксиков, где я живу с Харкой.
- Я так и думал, что вы у них найдете приют. Не надо бы только в Миннеаполисе говорить, что вы отправились к сиксикам.
- Это знал только ты, мой белый брат.
- К сожалению, не только я. Черт знает, когда и где вы с Харкой проговорились. Возможно, Харка сказал старику Бобу, с которым работал в цирке. Во всяком случае, на твой след напали, и я хочу тебя об этом предупредить.
- Кто меня ищет, почему?
- Ты должен сам понять, Топ, наш последний парадный спектакль с ковбоями и индейцами в цирке Миннеаполиса не остался незамеченным. Вспомни-ка… кто стрелял в мерзавца Эллиса?.. А меня оклеветали. Эта алчная блондинка, кассирша, которая была с нами в цирке еще в Омахе. Забрала из кассы деньги, а полиции заявила, будто бы я их украл. Меня схватили, только я, как видишь, сбежал. Думаю, что пройдет лето… осень - и они успокоятся. Но вот ты, мой краснокожий брат… С тобой похуже. Убийство так скоро не забудется.
- Да. Я его застрелил…
- Это было презренное существо. Рональда, дрессировщика, он чуть не довел до самоубийства только потому, что тот кое-что умел. Тигрицу он хотел отравить, Харку он хотел наказать, потому что мальчишка помогал Рональду. Вот какой мерзавец. Он заслужил пули. И все было бы хорошо, если б полиция не пронюхала, что вы направились к сиксикам. Теперь они напали на твой след. Для полицейских человек есть человек, убийство есть убийство. Им не докажешь, что это не убийство, а возмездие.
- Хау.
Матотаупа опустил голову.
Матотаупа молчал.
Чернобородый ждал.
- Что собираются сделать белые? - спросил наконец сдавленным голосом индеец.
- Белые послали вождю сиксиков приказ, чтобы он выдал тебя полиции, иначе они жестоко накажут сиксиков.
Матотаупа едва сдержал стон.
- Меня там нет. Нет меня среди сиксиков, - сказал он с трудом. - Вождь скажет правду, что меня там уже нет.
- А если ты вернешься к сиксикам, что тогда?
Матотаупа поднялся медленно, очень медленно. Он встал во весь рост в этом полутемном душном помещении, недвижимый и гордый. Он смотрел на белого, все еще сидящего на полу.
- Я не вернусь, - тихо, но отчетливо проговорил Матотаупа. - Никогда сиксики, которые приняли к себе меня и моего сына, из-за меня не пострадают. Я сказал. Хау!
Белый пожал плечами и молча поиграл своей трубкой.
Матотаупа все еще стоял, оцепенев.
- Топ, ты благородный человек, - наконец заговорил охотник. - Проклятье и тысячу раз проклятье! Я долго думал, хотя это меня не касается. Но теперь все это снова тревожит мое сердце. Еще счастье, что по крайней мере парень в безопасности у сиксиков. Но ты, Топ… у тебя, Топ, теперь все совершенно так, как и у меня. Изгнание, презрение, преследование, война со всеми. Это нелегкая жизнь. Но ее можно перенести, если ее надо перенести. Умирать нам обоим рано. У нас есть еще дороги и на этом свете.
Индеец несколько минут не двигался.
- Да, - сказал он. - Есть еще дороги… Моя месть! Харка никогда не сможет сказать, что его отец не отомстил за оскорбление.
- Пусть так. Но приди в себя, Матотаупа. Ты не один. Мы до гроба принадлежим друг другу.
- Мой белый брат.
- Мой краснокожий брат.
УТРО МЕРТВЫХ РЫБ
Прерия между истоками реки Платт была иссушена летним солнцем. Голые песчаные гряды перемежались с участками, едва покрытыми пучками травы и кустарником. Ложа многих ручьев были сухи. В других еще чуть сочилась вода. Стада бизонов перекочевали либо на север, либо восточнее, к более сочным лугам. Олени и лоси ушли в предгорья запада, в леса.
Пустынной, заброшенной, бесплодной выглядела эта земля, встречающая новый день, снова несущий жару, ветры и ни капли воды.
В небольшом лагере экспедиции, прокладывающей трассу железной дороги, проснулись. Люди из палаток потянулись к ручью. Полусонные, они уныло окликали друг друга. На завтрак их ждали те же консервы, что и вчера, однако все были довольны, что работу стали начинать пораньше, ведь каждый мечтал поскорее закончить изыскания и побыстрее убраться из этой коварной пустыни. От палаток к ручью мужчины ходили раздетые до пояса, но после завтрака они спешили надеть куртки, которые хоть как-то могли защитить от стрел индейцев. Все, от инженера до последнего грузчика, носили на поясном ремне револьверы. Бородатые лица и руки изыскателей были опалены солнцем.
Начальник экспедиции стоял перед палаткой. Он ждал трех человек из ночного дозора. Двое с ружьями в руках уже приближались к нему. Он хорошо знал обоих, как и всех своих подчиненных.
Один, по имени Билл, был неуклюж, грубоват, с лица его не сходила глупая улыбка. Второй - чуть не двухметрового роста, со щегольской бородкой, которую он не ленился ежедневно подстригать клинышком. Его стремление быть красивым вызывало шутки товарищей. Парня звали Чарльз, но за гигантский рост и тщеславие где-то кто-то из французов окрестил его Шарлеманем - Карлом Великим. Это имя так за ним и осталось. Большинство его спутников говорили по-английски и не понимали смысла забавного французского прозвища.
Дозорные спешили к руководителю экспедиции. Подойдя поближе, они посмотрели на него, как собачонки, ожидающие взбучки.
- Ну что? - сердито спросил тот, едва взглянув на их лица. - Где Том?
В ответ Билл и Чарльз только пожали плечами.
- Куда девался Том, хочу я знать!
- Сейчас его там нет.
- Сейчас нет! Сейчас его там нет! Ничего себе ответ бывалых разведчиков. Мертвый или живой, но он должен быть там.
- Его нет.
- Люди, не задерживайте меня понапрасну. Что произошло?
И опять оба пожали плечами.
- Вчера Том ушел в дозор. Это ясно. Ну, и?..
- Его нет.
Руководитель экспедиции пошевелил губами, заставил себя сделать спокойный глубокий вдох и не произнес тех громких ненужных слов, на которые часто не скупится начальство.
- Когда вы заметили, что его нет?
- Утром мы его окликнули. Хотели вместе вернуться.
- И что же там, где его нет? Труп?
- Нет, только шляпа и сапоги.
- Шляпа и сапоги? Так! И вы не обнаружили никаких следов?
- Нет, сэр.
- Когда вы в последний раз окликали Тома?
- За два часа до рассвета.
- Так. Значит, тогда он был. А потом? Что же, он испарился, как дым? Или провалился сквозь землю? Или улетел по воздуху, оставив в наследство шляпу и сапоги? Ну, что вы об этом думаете?
- Возможно, он захотел домой. Некоторые сходят с ума и удирают.
- Значит, так сказать, дезертировал? Причина?
- Ему уже давно здесь надоело. Маленькая лавочка в пограничном городке - это его давняя мечта. Он хотел торговать, хотел жить спокойно. Еще прошлым летом после песчаной бури он сильно подумывал об этом. Но денег не хватало, не было товаров для начала.
- Может быть, ночью ему с неба свалилось. А? И сразу столько, что он откроет лавочку?
- Кто знает. Бывает, кто очень долго о чем-нибудь думает, и еще солнце припекает ему мозги, ветер продувает, да еще индейцы… сходит с ума…
- А лошадь Тома, где она?
- Здесь.
- Здесь? И Том без шляпы и сапог пешком отправился по прерии? Ну, это вы можете рассказывать кому-нибудь другому, но не мне. Пошли. Я сам посмотрю. Сапоги и шляпу вы оставили лежать так как нашли?
- Да, сэр.
- Хэлло. Пошли, взглянем.
Инженер направился вместе с ними к возвышенности севернее ручья, где ночью Том был в дозоре. Когда они оказались на гребне, инженер увидел широкополую шляпу и лежащие в траве высокие сапоги. Шляпа лежала там, где должна бы находиться голова лежащего человека, а сапоги - там, где его ноги.
- Как точно и в каком замечательном порядке, - зло сказал инженер. - Итак, он, видимо, снял сапоги, чтобы легче было бежать. Сумасшествие, полное сумасшествие. Ни на кого нельзя положиться в этих прериях! - Инженер направился к шляпе и сапогам.
Он поднимал эти предметы по очереди и рассматривал со всех сторон.
- Крови не видно. Следов борьбы - тоже. Значит, просто удрал? Слыхано ли что-нибудь подобное?!
Едва инженер произнес эти слова, как в воздухе раздался легкий свист. Шляпа слетела с головы инженера на склон холма. В ней торчала стрела.
Все бросились на землю и отползли по склону назад.
- Богом проклятые индсмены! Краснокожие бандиты! - крикнул инженер.
Из лагеря наблюдали за происходящим. Тотчас же люди с оружием в руках бросились на помощь и залегли на холме, дали на всякий случай несколько выстрелов.
Наступила тишина.
- Может быть, индсмены попытаются подкрасться по южному склону холма, - сказал Шарлемань инженеру. - Нам надо бы занять этот склон.