енные люди…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Как все… Ишь… Ад-то резиновый, там всем места как раз и хватит.
СОНЯ
Но ведь ничего такого особенного…
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Какого такого особенного?
Бог с Дьяволом бытовухой не брезгуют. Почитай-ка Ветхий Завет. Особенно первые главы – одна бытовуха и есть. Козы, овцы какие-то, семейные дрязги… Бытовуха вся – это Бог с Дьяволом душами человечьими в шашки режутся.
СОНЯ
И что? Не отмолить никак уже?
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Не знаю. Тут у нас такое место… Небо…
(показывает на облака)
видишь, низко. Молись.
ИНТ. ДОМ БАБЫ НЮРЫ. ВЕЧЕР
Макс стоит с листком бумаги в руках, читает вслух.
МАКС
«Я ушла с Анной Петровной до монастыря, будем до темна. Соня».
Смотрит на Дениса.
МАКС
А Эля не с ними, выходит?
Переглядываются.
ЭКСТ. УЛИЦА СОВЕТСКАЯ. ВЕЧЕР
Денис стоит на крыльце дома бабы Нюры. Складывает руки рупором, подносит ко рту.
ДЕНИС
Э-э-эля!!!
ОБЩИЙ ПЛАН – ДЕРЕВНЯ ТОПИ
Пустая улица, наглухо закрытые дома. Крик Дениса слышен еле-еле, эха нет, как будто леса и болота его впитывают как губка.
И тут – вместо эха – начинают лаять и подвывать деревенские собаки.
ВОЗВРАТ К СЦЕНЕ
ДЕНИС
Надо собраться. Пойдем, может, к монастырю? Соня одна там со старухой этой двинутой… Такое чувство, что она тоже… в курсе тут. Встретим. И потом будем с Элей разбираться.
Макс кивает. Смотрит на Дениса.
МАКС
Такое впечатление, что тут вообще все в курсе.
ИНТ. ЦЕРКОВЬ В МОНАСТЫРЕ. ВЕЧЕР
Соня стоит в церкви. Отец Илья зажигает свечные огарки на поминальном столике. Шепчет Соне.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Повторяй. Господи Иисусе, из самого дна трясины глас свой к Тебе обращаю.
Соня смотрит на него удивленно и обеспокоенно, не узнавая слов молитвы, но все же повторяет следом.
СОНЯ
Господи Иисусе, из самого дна трясины глас свой к Тебе обращаю.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Прошу за сестру мою, рабу Твою Елизавету.
СОНЯ
Прошу за сестру мою, рабу Твою Елизавету.
ОТЕЦ ИЛЬЯ
Помилуй ее, прости и прибери к Себе. Аминь.
СОНЯ
Помилуй ее, прости и прибери к Себе. Аминь.
Отец Илья крестит Соню и выходит. Она остается с Бабой Нюрой. Смотрит на нее растерянно. Та улыбается Соне.
БАБА НЮРА
А что не успела сестре сказать – скажи сейчас.
Тоже выходит. Соня остается совсем одна. Озирается вокруг, крестится на вспухшего от плесени Христа.
СОНЯ
Лиза… Лизочка… Лизунчик… Я… я сегодня телефон достала и хотела набрать тебе. Думаю, а вдруг ты ответишь? Но тут не ловит, в этих Топях. Не могу поверить. Не могу поверить. Ты не обижаешься на меня? За то, что я к тебе на похороны не попала?
Смотрит на икону, закрывает глаза. Прикасается к крестику на своей шее.
ФЛЭШБЭК – ИЛИ ВИДЕНИЕ
Та же бурная сцена, которая представала уже перед Сониными глазами во время первой молитвы, – Соня занимается сексом с молодым человеком. Мелькает свет, вырывая из темноты детали: прикушенное ухо, отверстый рот, схваченную мужской рукой выпростанную Сонину грудь. Но теперь видно, что оба они не лежат, а стоят – Соня наклонившись и подавшись вперед, упершись рукой о стену. По-прежнему непонятно, где все это происходит, но помещение тесное – и в мелькающем свете вдруг видно унитаз.
КОНЕЦ ФЛЭШБЭКА
Соня – глаза закрыты – рыдает и хлещет себя по щекам.
СОНЯ
Блядь! Блядина!
Комары гудят, каркают вороны, каплет вода. Воют собаки вдалеке.
Соня рыдает. По изуродованному лицу Христа текут капли. Сонин плач отдается эхом.
И тут с эхом происходит странное: оно словно начинает отслаиваться от исходного звука и жить отдельной жизнью. На какой-то миг начинает казаться, что плачут сразу две девушки. Потом Соня всхлипывает и замолкает… Но плач продолжается.
Соня испуганно затихает… Потом поднимается, медленно идет к алтарю… Заглядывает за него… И видит там сгорбившуюся девушку, которая сидит на земле, обхватив колени руками.
Соня поднимается туда, притрагивается к ней… Та поднимает лицо… Она похожа на Соню как две капли воды – но накрашена и выглядит чуть вульгарней и взрослее.
Это Сонина сестра Лиза, три дня назад насмерть разбившаяся на мотоцикле. Живая.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ СЕРИИ
Четвертая серия
КРУПНО: РУКИ С РЫБОЛОВНОЙ СНАСТЬЮ
Пальцы одной руки сжимают опарыша, пальцы другой – рыболовный крючок.
Потом медленно, аккуратно крючок впивается в тело опарыша. Тот дергается, но никуда не может деться с крючка.
На экране появляются большие буквы: ТОПИ.
ИНТ. ЦЕРКОВЬ. ВЕЧЕР
Соня становится на колени перед Лизой. Притрагивается к ней, к ее щеке – та поднимает свое заплаканное лицо. На Лизе модная спортивная мотоциклетная куртка, бледно-голубые джинсы в обтяжку измазаны грязью, она выглядит совершенно потерянной.
Соня разглядывает ее совершенно ошарашенно, безуспешно пытается что-то сказать. Лиза через слезы узнает ее и вцепляется Соне в руку.
ЛИЗА
Соня… Сонь, это ты?
Соня вздыхает, ахает. Кивает. Лиза озирается по сторонам. Соня рефлекторно нашаривает крестик на своей шее.
СОНЯ
Как… как это…
ЛИЗА
Это мы где?
СОНЯ
Лиза… Лизунчик…
Словно очнувшись, принимается осматривать Лизу – нет ли на той ран. Но Лиза невредима.
СОНЯ
С тобой все в порядке?
ЛИЗА
Я… Да. Я да. Голова только кружится. И слезы… Не пойму, почему… сами… Не могу…
(всхлипывает)
Соня берет руку Лизы, перебирает пальцы, всхлипывает и смеется. Но смех этот – истерический.
СОНЯ
Правда… Это правда, что ли? Это мне не снится?
ЛИЗА
Тогда уж мне… снится. Как я сюда попала? Как ты меня нашла?
СОНЯ
Это… Погоди. А ты не помнишь ничего?
ЛИЗА
Нет… А что я должна помнить?
Соня собирается что-то рассказать ей, потом спохватывается, передумывает. Лиза хмурится, потом осматривается по сторонам.
ЛИЗА
Это церковь какая-то, что ли?
СОНЯ
Это… Храм, да. Чудотворный. Ты себе не представляешь…
ЛИЗА
Вы с отцом меня в церковь, что ли, притащили? Зачем это еще?
СОНЯ
Постой… Постой, пожалуйста, Лизунчик… Не надо…
ЛИЗА
Он тоже тут, да?
СОНЯ
Нет! Его тут нет.
ЛИЗА
Как я тут оказалась? Почему я ничего не помню?
Она хмурится. Соня берет ее за руку снова, пытаясь успокоить. Судорожно ищет объяснений. Смотрит на иконы, на дверь.
СОНЯ
Ты… ты в аварию попала, Лиз. Вы с Темой. На мотоцикле. И тебя… ранило.
ЛИЗА
Что? Когда? А Тема? Что с Темой?
Соня моргает. Мешкает с ответом.
СОНЯ
С ним… все нормально. А ты… За тебя мы очень… волновались. И… я… я привезла тебя сюда. Врачи не знали, что делать… А тут такое место… И вот…
ЛИЗА
Врачи не знали, а попы знали? А память почему отшибло? Головой ударилась? У меня ничего не болит вроде…
Лиза начинает шарить по карманам. Вытирает слезы – недовольно, теперь стыдясь своей слабости.
ЛИЗА
А где телефон мой?
СОНЯ
Я не знаю.
ЛИЗА
Отец отобрал, что ли? Я хочу с Темой поговорить. Дай телефон, плиз…
Соня лезет за телефоном в карман, потом пугается, отдергивает руку.
СОНЯ
Тут не ловит. Правда не ловит.
Она все же достает телефон – и показывает Лизе из своих рук, что в этом месте нет связи. Та цыкает – раздраженно. Набирается воздуху и решимости.
ЛИЗА
Я не хочу тут оставаться. Давай уйдем.
Она встает, шагает к выходу, но, не дойдя до дверей, ахает и падает на земляной пол, потеряв сознание.
ЭКСТ. ТОПИ. УЛИЦА СОВЕТСКАЯ. ВЕЧЕР
Денис и Макс шагают, сунув руки в карманы, по единственной улице Топей, под дождем. Присматриваются и прислушиваются к происходящему в домах. Денис ежится, оглядываясь по сторонам.
ДЕНИС
Какая дыра все-таки… Не понимаю, как они живут все в этом дерьмище. Это вообще жизнь?
МАКС
В таких дырах самое интересное и происходит. Самый трэш. В Москве что? Миллениал у хипстера идею смузи-бара украл, вот и вся криминальная хроника. А тут… тут есть, где журналисту развернуться. Я вот все про ангарского маньяка думаю… Там жертв то ли семьдесят, то ли восемьдесят… А не хотели признавать до последнего…
ДЕНИС
Да им там этот твой маньяк, наверное, на статистику даже не влиял. Крошат людей и крошат – какая разница кто. Ангарск – это где вообще? Тоже пердь какая-то? Реально, недосмертие.
МАКС
Ангарск – это где Иркутск. Пердь! Нет, блин, жизнь – это на Бульварном кольце только.
ДЕНИС
Не только.
МАКС
Ага, и еще на Сардинии. Чувак, да так пол-России живет, если что. Эта твоя жизнь – не жизнь, а послеобеденный сон маленькой принцессы. Велкам ту реалити.
ДЕНИС
В жопу такую реалити.
МАКС
А людей устраивает все. Вон Арина с матерью живет на пенсию с надбавкой и не хочет никуда… Ни в какую твою Москву.
ДЕНИС
Какая еще Арина?
МАКС
Ну девчонка та.
ДЕНИС
Какая девчонка?
МАКС
Которая в том доме. Я ее сейчас для расследования моего опрашивал…
Машет рукой, указывая на дом, где живет Арина.
ДЕНИС
Лолитка, что ли, эта твоя несчастная?
МАКС
Да пошел ты! Никакая она не лолитка! Она свою мать, между прочим, в одиночку тянет. Инвалида.
ДЕНИС
Мать давай тоже трахни. Гумберт Гумберт с мамки как раз и начинал.
Макс останавливается и кладет руку Денису на плечо. Предупреждает его севшим голосом.