еловек готов волевым образом пробивать стену – нужно просто ее раздирать волей, яростью. Какие бы сложности за этим ни стояли, нужно продираться. Это сообщение я, пожалуй, адресую самой себе, особенно в те моменты, когда у меня настроение в духе black depressive металлистов, которых я зачем-то слушаю по несколько раз в день. Они вводят меня в состояние лютейшей депрессии – тотальной, повальной, поголовной. Нужно просто жать на газ, при любых обстоятельствах. Поднять голову и идти напролом, в любом состоянии. Синяки под глазами – неважно. Кровь на руках – бей дальше. Сломан палец – бей другим, сломана рука – бей другой, сломаны обе руки – бей головой, наплевать, ногой. Бить, пробивать. Остальное – не интересует. Императив – воля, воля и ум. Да будет таковым весь закон.
Вдруг стало пронзительно пусто. Потому что толком-то весну 2019 года я уже и не помню. И все что, казалось, станет травматичным, совершенно спокойно ушло. Интересно, как масштабно я переживаю разные маленькие ситуации, и как легко то, что зовут люди «горем».
Впрочем, и с 2021 годом, давшим мне 2, или 3, или 4 горя, тоже что-то странное. Легкий налет отчаяния. Тяжкое – но уже не плитник.
Еще. Важное. Уныние – грех.
Очень хочется спать, но не спится. Если бы не Гумилев, день был бы абсолютно бессмысленным. Будильник на планшете. Звучит как саундтрек к фильму о вампирах, лесах и туманах. Солнце появилось на небе. Как бы его засунуть обратно в небо, чтобы оно не проявлялось. Так. Я придумала: если каждый день быть красивой, то можно будет разрезать дни. Красивые почти не грустят. Как я люблю красивые ноги. И худых людей.
Что меня интересует? Изменения, произошедшие со мной, связанные с агрессией, с нестабильностью и с появлением радикальных эмоциональных тонов. На какой срок? Речь – о временном помешательстве? Или такое состояние навсегда со мной?
Все пошло так, как не должно было бы пойти. Держись, Даша! Набор страдания номер 637747484848848488…
Книга Иова в Эрмитаже. Пророчество высшей категории.
Буду писать статус. Продержаться надо до утра. Потом поспать один час и снова продержаться. Собраться. Знать, что делать. Вести всю ситуацию.
В сценарии предлагалось ввести роль Вергилия. Я взяла эту роль на себя.
А что я хочу, если есть такое слово «тренит»[250], и такое выражение, как стрелять в своих же – в плитник? Что я хочу? Непонятно.
Абсолютно безразличные люди. Снег.
Витя Штырь пишет:
Здравствуйте, Дарья! Прошу прощения за беспокойство и глупый вопрос. Вам что-нибудь известно про культ Сатурна? Культ черного куба и все, что с этим связано? Собираю информацию про это. Спасибо.
Я сейчас сама черный куб.
Не буду писать про грусть, потому что ее убили. Она была уничтожена в одном из переулков Васильевского острова. Резко. Убита резким ударом. Тепловым, пожалуй. Что самое странное – за всю эту агрессию, боль, истерику, сложнейшие дни и часы и все, что было в последние недели, я чувствую бесконечную поддержку. И просто не понимаю, чем я ее заслужила… Хочется зарыться в одеяла и заснуть надолго. Но надо встать. Немного продержаться и остаться живой. Я разложена на отдельные куски. И удивляюсь, что еще выгляжу будто я цельный человек. Опять плачу.
Промолчу как безъязыкий зверь.
Чтоб узнать, что у меня внутри,
Разложи меня как тряпочку в траве,
И скажи: «Умри, лиса, умри».[251]
Самое было бы мудрое – удалить этот дневник и перестать вас мучить…
Я лежу, смотрю на улицу или на проспект… Никуда не могу. Это состояние – смотреть в точку, лежа на боку, или на потолок. Снова приходит. Не могу заставить себя сделать рабочее, но знаю, что это неизбежно. Мне хочется пить крепкий алкоголь в очень малых количествах и как-то пытаться устоять на ногах. Хочется, чтобы как-то встряхнули – избили что-ли – или привели в чувство. Я хочу сил и чтобы немного отходило это, наступающее – резкое… Я провела последний месяц в аду, а последние две недели стали последним аккордом. И: I can`t breathe[252].
И на этом фоне все так безрассудно, все так неистово. Прорывать грудную клетку, выкидывая содержимое на улицу старинных переулков Петрограда. Васька становится оседлой и строгой, а у меня внутри – погромы, будто начался ХХ век и вся революция развивается внутри меня. Черные дни души, чувствую плитник и нелегко дышать. Говорят, от напряжения бывает такое, но я же знаю, что я бессмертная. Ведь душа такова.
И если идти дальше – то только уверенным шагом, а если сорвется – ползти. Но и дальше, и дальше, и дальше, пожалуйста, не предай.
Знала ли я, что однажды я узнаю. Что такое принимать в себе страдания. А не вырисовывать их искусственно? Нет.
Еще важное: друзья, у меня пост-травматический синдром. В рамках него я ищу себе стрессы большего калибра. И стараюсь сделать их сильнее. Будьте со мной осторожны, я могу быть резкой, агрессивной. Но мне нужны острые эмоции. Так что перебиваюсь. Начинаю понимать людей, которые после стрессов начинают: пить, вести себя плохо, очень плохо себя вести…
Не плачь, лисичка. Я, конечно, никуда не хочу. А если и хочу, то взять что-то и выпить. И лежать. Но мне надо, просто чтобы выйти… Потому что иначе я погибну от одиночества. Как оно разрывает… И зачем я только решила быть гордоодинокой навсегда. Это же невозможно! Даш, а страшнее, знаешь, что? Что одиночество ничем не разрушить. Это смертный приговор человеку. Товарищу человеку. И страдай, живи, дыши, плачь. Да что угодно.
Главной задумкой проекта было показать отсутствие. Assenza[253]. Нечто покинутое, больное, мертвые вещи. В итоге стали мертвыми не они. А мы. Все.
ВЗГЛЯД.РУ 19.11.2021
После родов женщина в течение месяца пребывает в сложной ситуации, поэтому в данный период ей необходима поддержка супруга, – заявил газете ВЗГЛЯД первый зампредседателя комиссии Общественной палаты по демографии, защите семьи, детей и традиционных семейных ценностей Павел Пожигайло. Так он прокомментировал идею давать отцам небольшой декретный отпуск совместно с матерями. Для того, чтобы не допустить нерационального использования отпуска и ситуации, что мужчина проведет его вне семьи, право на него следует выдавать исключительно находящимся в браке, полагает эксперт.
Женщина пребывает всегда в сложной ситуации… Громыхают песни где-то…
Стал другим и Богдан, и уже не яркий голос, а глухой – значит, сдался. Резкое. Не знала. Сдался? Может. Смирился? И с нами так будет?
Донбасс решает 19.11.2021
В Донбассе больше умирают, чем рождаются.
В Донецкой области, – той ее части, что находится под контролем Киева, – с начала года количество населения уменьшилось на 26,5 тысяч человек по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Как сообщает Главное управление статистики в Донецкой области (без учета ДНР и ЛНР) на 1 октября проживает более 4 миллионов 73 тысяч человек. При этом количество умерших в области остается существенно выше количества родившихся. На 100 умерших – 25 живых новорожденных.
Больно заразительно смеется Стикс. Накажи ее счастьем…
Не сдался и не смирился. Тут он.
Я бы, конечно, включила «Психонафт 4»[254], но вылезла из-под одеяла. Надо взять и собраться. Еще важное. Цените тех, кто рядом.
Настроение: говорить на санго[255]. Сумасшедшие дни. Безумные. Странные. В которых оказалось столько хороших людей. Еле сижу. еле лежу, еле дышу. Но соберусь. Выполню миссию. Вернусь куда-то (дома больше нет) и буду лежать как-то по-новому. Волновое.
Слушайте! Я немного сошла с ума. Накажите меня счастьем! Тело болит, прямо каждый кусочек тела будто бы не промят…
Арестовали за то, что я туранская. Приятное. За окном машины исправно бродят в сторону того, где солнце. А я немного выведена из комы, но силы все еще не вернулись.
Платонова вернулась. Ее возродили Францией, приказом уб…, уб…, уб… и туранским арестом… Видимо, кто-то свыше дал приказ. Помиловать.
Идея: прописывать на каждую задачу четкое ТЗ с планом реализации, даже если это, например, эмоции.
Здравствуй, олеонафт! Я думаю, ты хотел бы услышать, что вокруг меня красивые деревья, которые превращаются в единое серое пятно, когда пересекаются их ветви, и когда обугленные от осени, одиноко стоящие березы пересекаются с елями. Но я не могу рассказать тебе эту историю, потому что ее нету. Потому что единственное, что я вижу – это линия фонарей. Это длинные машины, которые куда-то бесполезно мчатся – кто-то быстро, кто-то медленно. И по обеим сторонам я даже не вижу леса: я вижу черные пятна. Это дорога, которую можно делить на отрезки. Вот воля номер один, вот воля номер два, вот воля номер три или воля к благому. И каждое из этих направлений – это маленькая воля. Это некий жест, обращенный на предел, некоторое преодоление. Я мчусь по этому черному пространству, холодному. Не подпускаю его к себе, потому что, если я открою окно, то я моментально замерзну, и не будет ни одного способа, как я смогу восстановить температуру своего тела. Я мчусь, и единственное, что составляет ориентир – это линия фонарей. Она безжалостно одинаковая, безжалостно. И даже редкие знаки и названия рек все равно говорят о том, что они все безжалостно похожи, каждый пейзаж является идентичным предыдущему.