. Только из-за того, что у меня духи посвящены ему, с запахом покрышек и бетона. Венсана Касселя можно взять в мою ЧВК, остальных – в утиль. Сотня премий – от каннского кинофестиваля до премий в разных областях (Сезар). О расслоении общества, агрессии, тоске большого города (ночь), принадлежности мира тому, кто готов им владеть. Немного политики – скины и Ле Пен. И полная бессмысленность нового поколения гетто. В целом, это подобно андреевскому Городу, где человек затерян и знает, может быть, не более 200 человек («без имен и фамилий”). В нем единственным скрепляющим элементом становится ненависть.
Это был огромный город, в котором жили они: Даша и тот, другой, без имени и фамилии. [328]
А Петров ходил гулять ночью потому, что очень боялся города, в котором жил, и больше всего боялся его днем, когда улицы полны народа. Город был громаден и многолюден, и было в этом многолюдии и громадности что-то упорное, непобедимое и равнодушно-жестокое. Колоссальной тяжестью своих каменных раздутых домов он давил землю, на которой стоял, и улицы между домами были узкие, кривые и глубокие, как трещины в скале. И казалось, что все они охвачены паническим страхом и от центра стараются выбежать на открытое поле, но не могут найти дороги, и путаются, и клубятся, как змеи, и перерезают друг друга, и в безнадежном отчаянии устремляются назад. Можно было по целым часам ходить по этим улицам, изломанным, задохнувшимся, замершим в страшной судороге, и все не выйти из линии толстых каменных домов. Высокие и низкие, то краснеющие холодной и жидкой кровью свежего кирпича, то окрашенные темной и светлой краской, они с непоколебимой твердостью стояли по сторонам, равнодушно встречали и провожали, теснились густой толпой и впереди и сзади, теряли физиономию и делались похожи один на другой – и идущему человеку становилось страшно: будто он замер неподвижно на одном месте, а дома идут мимо него бесконечной и грозной вереницей…[329]
Включила Скриптонита[330]. Если бы не болела и любила алкоголь, сейчас бы напилась, но не хочется даже и этого. Состояние – смрад!
Поздравляю! У меня начался стокгольмский синдром, я – в полной апатии и невменяемости. Прочла 97 страниц истории Франции. Ненавижу эти 97 страниц истории Франции. Очень неинтересно и сложно читать по 100 страниц. Надо быстро пойти – сделать спорт-упражнения. Заставить, уничтожить, истощить себя, истязать! Ехать бы сейчас куда-нибудь с водкой, как в фильме «Окраина»[331].
«Ступай отсюда и не возвращайся, пока духом и телом твоим не приобщишься к страдающему человеку. Пойми и запомни, миленький, что белая одежда обязательна для тех, кто никогда еще не покидал неба: но для тех, кто был на земле, такая вот чистенькая одежда, как у тебя, – срам и позор! Себя, я вижу, ты берег, и противен ты мне за это. Ступай поскорее, а то опять громы подступают к груди. И когда ты увидишь на земле тех, прежних посланцев моих, что боятся возвращения, скажи им кротко и милостиво, ибо от моего лица говорить будешь: «возвращайтесь на небо, не страшитесь, отец вас любит и ждет».[332]
Позиции сдаются, территории берут повстанцы. Иди, истязай тело свое!
Послание незнакомого поклонника: Продолжаю составлять тот самый текст, о котором тебе рассказывал. В последние дни взял себя в руки и стал этим заниматься уже каждые сутки (в основном по ночам). Уже доделываю шестую часть и скоро перейду на седьмую. В третьей части я сделал небольшое отступление от общей тематики. Дабы тебя развлечь – процитирую тот отрывок, где я рассказываю про океаны. Только у меня к тебе просьба: все мои тексты читай исключительно при условии пребывания в полном одиночестве и когда тебя никто не отвлекает. Это важно!
Что касается того отрывка, который я тебе сейчас процитирую, то он следует сразу после того, как я поведал об особенностях Калининградской области. Итак: Соединенные Штаты Америки – тоже поделены на две части (не считая мелких островов): Аляска находится от остальной части США очень далеко и расположена по другую (противоположную) сторону огромной Канады! Расстояние между Аляской и остальной территорией США – несколько тысяч километров! А Канада находится между этими двумя частями Соединенных Штатов Америки (при том, что Аляска занимает 18 процентов от всей территории США и является ее самым большим штатом).
Россия к Аляске гораздо ближе! Располагаясь не только на разных континентах (Европа + Азия / Северная Америка), но и на разных материках (Евразия / Америка), Россию и Аляску разделяет Берингов пролив, наименьшая ширина которого (от российского мыса Дежнева до американского мыса принца Уэльского) – всего 86 километров! Получается, что это и есть расстояние между США и Россией! Берингов пролив словно соединяет Россию и американскую Аляску, заодно являясь границей между Азией и Северной Америкой, а также – между Тихим и Северным Ледовитым океанами. Кстати, Россия – единственная страна в Мире, превосходящая своим пространством Северный Ледовитый океан!
Наша планета – прежде всего водяная. Примерно три четверти ее поверхности занимает вода! Суша на Земле – скорее, исключение. И каждый из трех самых крупных океанов (Тихий, Индийский и Атлантический) – больше любой страны! А всего океанов – 4. И они занимают более 70-ти процентов Земной поверхности! А Тихий океан такой огромный, что больше всей Земной суши! Если взять Украину (самую крупную страну из тех, что полностью располагаются в Европе), то Тихий океан по сравнению с ней больше в 310 раз!!! А (к примеру) Польша и Литва меньше Тихого океана в 572 и 2 736 раз!!! Даже такая огромная страна, как Россия (самая большая на нашей планете!), меньше Тихого океана примерно в 10 раз!
Так что, если человека забросить в лодке на середину Тихого океана, то ему оттуда уже будет не выбраться. И он станет постепенно сходить с ума! Спасти такого человека будет крайне проблематично: самолет его никак подобрать не сможет (так как не умеет зависать в пространстве), а вертолеты на такие расстояния не летают. Вкратце подытоживая, скажу еще раз, но уже немного иначе и отчасти другими словами (для красоты): на всей нашей планете существует лишь одна страна, которая больше одного из четырех океанов! Это Россия!!!
Плохо себя чувствую.
Олеанафты. Друзья Даши Павел и Валентин.
Ни разу в жизни он не задумывался над тем, что такое вечер и ночь – эта таинственная ночь, родящая мрак, прячущая людей, безмолвная, неотвратимая, – теперь он видел ее молчаливое шествие, удивлялся загорающимся фонарям, что-то прозревал в этой борьбе света с мраком и поражался спокойствием снующей по тротуарам толпы, – неужели они не видят ночи? Девушка жадно смотрела в пробегающие черные отверстия еще неосвещенных переулков – и он смотрел теми же глазами, и были красноречивы зовущие во тьму коридоры. Она с тоской глядела на высокие дома, камнем отгородившие себя от улицы и бесприютных людей, – и новыми казались эти тесные громады, эти злые крепости.[333]
Всякое страдание плодотворно. Всякое искусственное страдание плодотворно. Облагораживает. Как местность. Плена больше нет! Синяя птица свободна (не мертва). Снились: Храмы.
Надо: убраться, протереть пыль, прочесть 100 страниц истории Франции и 50 страниц «Геополитики». Заблокировать любые попытки мыслей о ненужном. Культивация правильных мыслей. Забыла, где Марсово поле в Париже! Так! Вспомнила по карте, но! Надо ехать в Париж! Надо ехать в Париж!
В Казахстане все горит: повстанцы, экстремисты, стрельба и полный хардкор – очередная цветная революция. Буду разбираться, закончу только себя ремонтировать.
Снег, необходимость брести в метели: нужно дышать, нужно дышать.
Крушить-громить, пить воду, быть супер-уверенной.
Регулярный, регулярный будет тут дневник. Сегодня шла по снеговинам, приболела (вновь и вновь), нет силы (именно технической на спортивное мероприятие), не буду себя истязать, к вечеру самочувствие хуже, читаю Джина Шарпа[334].
Ненавижу каждый текст, который читаю, кроме Андреева или Платонова, все остальные ненавижу.
Надела шарф с Платоновым: оказалось, сегодня день его смерти. Мистические совпадение – и в дневнике читателя сегодня увидела сообщение о прочитанной в мае 2018 года книге «Котлован». 4 года назад.
«Плохо спланированное, случайное сочетание акций не поможет делу сопротивления» – хоть что-то у Шарпа можно позаимствовать как мудрость:
1) генеральная стратегия – какой образ действий наиболее подходящий: прямой военный или ненасильственная борьба;
2) стратегия – наилучшим образом достичь конкретных цели, KPI – измерение эффективности усилий;
3) тактика – как наилучшим способом использовать доступные средства борьбы, действия ограниченного масштаба;
4) метод – конкретное орудие и средство действия (забастовка – отказ от полит-сотрудничества).
То нужное и дорогое, то любимое, светлое, оправдывающее – оно погибло навсегда. Оно жило и умерло, как умирают люди, как умирает все. Бесследно исчезло оно в огромной пустоте, и никто не знает о нем, никто о нем не помнит, и ни в чьей душе не осталось от него следа. Если бы он стал на колени, плакал, умолял вернуть его к жизни, грозил, скрежетал зубами, – огромная, безначальная пустота осталась бы безгласной, ибо никогда не отдаст она того, что раз попало в ее руки. Разве когда-нибудь слезы и рыдания могли вернуть к жизни умершего, убитого. Нет прощения, нет пощады, нет возврата – таков закон жестокой смерти.