Н.[377], когда мы были в шумных пространства открытого мира, показывала ладонями, как сталкиваются Мы и Они. Сначала она показала, как будто ладони тыльными сторонами соприкасаются, а потом наружными. В этом не было никакого смысла: просто теперь, когда я говорю о конфликте, я вспоминаю, как ее ладони показали это столкновение: кажется, что две руки одного тела столкнулись.
Мы видим их там, и за всем налетом вкинутого в головы национализма и ада проявляется еще кое-что, страшнее ада и национализма – упрямство и… готовность умереть за идею. Так одержимые в одной из книг бежали к обрыву… Но так вставали на костер и древние…
Это страшно: ведь та ладонь имеет в себе что-то потустороннее, которое мы потеряли. Там есть война За. У нас есть война Против. Наше «За» пока еще написано через Z, мы не переложили кириллицей призыв росчерка, их «Против» уже написано через I.
Что причиняло бы страдание? Холод, мало воды, темнота, сырость. ДНР и ЛНР имели это. Я не знаю, как они жили 8 лет. Я просто не могу представить, какими титановыми стали дети, которые родились там в 2012 и потом вырастали, вырастали и вырастали. Дети войны.
На время этого периода:
• я ограничу себя в прослушивании музыки (я и так ее почти не слушаю, но можно не слушать вообще);
• умеренность в питании (вот это важно);
• телесная дисциплина;
• упорядоченность в расписании – дисциплина и переход к совсем ранним подъемам, как было когда-то;
• молитва – без веры я становлюсь предателем себя;
• порядок в доме, мыслях, делах.
На 40 дней я стараюсь:
• не осуждать;
• не быть праздной;
• читать каждый день;
• учиться;
• быть волевой.
Так, на время 40 дневного поста объявляется мораторий на какую-либо критику государства, президента, военных.
Значит, сейчас надо спать, а потом – забег долгий. Точнее, так: еще поработать полноценно до пятницы, потом немного перевести дыхание. И потом снова поработать.
14-й день операции. Мы снова с С.[378] в самой гуще событий и снова на износ работаем, но зная, что все делаем верно. Пришла домой, осела в знакомый знаковый угол и пока что сижу.
И снова какие-то экстраординарные моменты, но я уже пытаюсь справляться спокойно и строго. Мастерство – это потратить столько сил, чтобы еще смочь прописать успехи в листе А4. Печатаю на телефоне, как сказала Н. Пытаюсь встать, чтобы налить чай. Потому что, если чай, то тогда и смогу написать, а вообще, силы нет и мало что пишется. Утром разбилась любимая чашка.
А позавчера еще что-то. Как чашка – только внутреннее.
Но теперь идти только вперед. Когда по черному туннелю бежишь на свет, остановиться в середине нельзя. Страшно. Надо добежать, как когда-то бежала.
Захотелось написать диссертацию по «Теории международных отношений» или прочесть книгу премьера Мали Шогеля Кокаллы Майги.
Проехала свою станцию и вообще не поняла, что проехала. Села на ЮЗ. Подняла голову – Лубянка. Состояние на пределе. Последние шаги.
Мы могли бы встретиться…
Мы могли бы встретиться в Мелитополе
по разные стороны баррикад,
проявив сочувствие друг к другу,
и не расстреляв неуместных фраз.
Мы могли бы встретиться в Бологом,
Где сизые ветры
Умерщвляют в слове твоем,
Умение возродиться,
мы могли бы стать хладнокровным сном.
Мы могли бы встретится Петроградской весной
Под карнизами мертвых ночей
И если бы встретились
Я знаю, не стало б теплей.
Все может пройти:
Боль – от таблеток,
Сложности залечатся деньгами,
Усталость – сном.
Проводила ковид-делегацию. Сама себя чувствую странно. Третий раз ковидом заболеть было бы забавно. Погода солнечная, начинает теплеть. Тут очень уютно и все в легкой солнечной дымке. Сижу в одной большой комнате с отчетами и усталостью. И просто рада, не хочу думать вперед или назад.
Хочу просто быть, хоть и немножечко плохое самочувствие.
Послеполуденный отдых фавна[379].
Иногда мне кажется, что я – огромное озеро Чад с засухами: губы-берега засохли от нервного шага, глаза – красные впадины, уставшие от того, что ходят по их поверхности лодочки. В Нигере обитает множество насекомых, большой вред хозяйству приносят москиты, саранча и французы.
Из деревьев здесь растут манго и папайи, дающие сочные плоды, акации и пальмы. В пойме реки растет бамбук. (Надо сказать, настроение у меня – смотреть документальные фильмы про Нигер: впервые за долгое время захотела смотреть кино.) Однако, в 1591 году Сонгайская держава была завоевана армией султана Марокко, при этом южные регионы, находящиеся на территории современного Нигера, сохранили независимость. Здесь возникло княжество Денди во главе с Аскием Нухой, правящим из Лулани; граница с Марокко проходила на месте современной границы Мали и Нигера. Впоследствии княжество Денди распалось на несколько мелких княжеств, каждым из которых правил потомок Аския. Обращаюсь к Валентину, представителю княжества Денди!
Хочется гулять, говорить про книжки, смотреть книжки, заходить в книжные, открывать страницы, закрывать, покупать книжки, общаться, любить, и чтобы любили, и смотреть… Ой, я очень хочу в китайку на Загородном, но, кажется, она закрыта.
C одной стороны, освобождение, с другой – такое сожаление и легкая ностальгия, и чувство, что прошедшее ушло, все это прошло… И в этом так много беспокойного, тяжелого, сложного: как-то больно – как смотреть на заходящее солнце. Солнце заходит медленно и тягуче. Я вспоминаю дни августа в детстве: странное чувство – ностальгия неистовая по ушедшему всему – детству, Питеру 2020 года ковида, закату на заливе, мертвым.
Вот я все еще в детстве и мчусь на велосипеде, и падаю на лежачем полицейском, расшибая лоб, а позади – мой дядя (покойный) и двоюродный брат. Лето с расшибленным лбом… Одиноко очень,
Интересно, как заходит солнце, интересно, как оно выглядит, когда спит.
(Я не метафорически – я буквально).
Чай со вкусом Уводи.
Z
Мы победили,
Над терриконами – знамя,
У города в угольной пыли.
Мы позабыли
Но имя было фамилией —
Сталин.
Теперь мы не сами
Себя
провозгласили.
Но есть
проблемы с часами.
Мы не отменили,
Вы их не сняли
И, надо признать, опоздали.
22.02.22
Увести, выскрести изнутри,
Всю ту навь,
Что осела осадком пустого.
Действовать осторожно,
Выводя Уводь через ресницы,
Под покровом косого свода.
Боль оторванный части души,
Которая думала, что она есть сердце,
Боль эта – там, где кончаются сны
и начинаются бедствия.
Задыхается солнце весны
в водопаде собственной крови.
И присутствие в нас темноты
Больше не вызывает тревоги.
Явь. Навь. Правь.
Явь – это текущее, то, что сотворено Правью.
Навь же – после нее, и до нее есть Навь.
А в Прави есть Явь.
Читаю про «мертвую воду», сама хочу – «живой». Через 13 минут закат. День исчерпан, я не говорила со страной Того, и еще не успела понять, что вообще происходит и будет происходить. Явь, Навь, Правь.
Иду по линиям и слышу, как чайки предупреждают о важном. Эскалаторы длинные, как паузы в неловком разговоре.
Удивительно, на что я способна, когда устаю и когда не в депутатском кресле. Явь, Навь Правь.
В Бессмертном полку с нами шагают уже и Моторолла, и Гиви. И все они живее нас. И мы – мертвые. Бессмертный полк – это полк Нави, который проходит в Явь и требует – Правь!
Я – бездомная. Выпила меланхолию. Пойду идти по улице. Месть будет сладкой, как Хана-а-а-а-ан. Сладкая как Хана-а-а-а-ан. Как же здорово пить. И в этом пить быть. Слезы. Шаги замедленные. Меланхолия, откровение. Бар… Но… Причиняю боль другим. Близким. Выходками. Крутыми шагами вглубь.
Не хочу ранить. Несмотря ни на что все идем вперед. Из того, что не нужно, жизнь выкидывает сама.
Петроград всегда сносит с оси. Надо купить комнату и в ней оставаться. Метания невыносимы. Бездомье как междумирье. Апрель. Встретиться. Попробовать. Купить что-то.
Однажды я ехала из Парижа в Бордо. Которое на верлане[380] ДоБО. И там пила пиво с каким-то темнокожим. Я не знаю его этноса. Может, он был банту. А может, малинке. Наверное, малинке. Тогда я была расистской, наверное. Антибелой. Завтра в 16 мне позвонит страна Того.
Крым – Наш, Новороссия – наша, Киев – наш. Только ты не наш.
Утро никогда не будет добрым. А ты – счастливым.
Мне тут сегодня сказали, что меня надо бить и …
Про второе не согласна, а про первое – да.
Моя рука на шее вашей прогрызает горло.
Вы думаете, я сдамся, когда вы руки мои в свои возьмете?
Я порежу ваше горло скользким углем.
Я хочу резать ваше горло, ибо тогда кровь хлынет,
Можно будет молиться за упокой.
За врагов молиться можно
Только за упокой.
Я очень злая.
И я хочу прорезать вам горло
Своим ножом Кизляр,
Оставленным в Москве —
Тем, которого так боится Н.