Провела час планерки или полтора про философию.
Нельзя быть ленивым.
Надо взять и спать.
Неезженные ветви метро. Мы, невротики
Интересно: у меня разные глаза. Один более круглый, другой вытянутый. Еще замечательно – ездить, кружить по городу этому – еще важное: спортивное. Добро пожаловать во взрослую жизнь! (То чувство, когда за один день стал седым или не седым – но все равно у меня разные глаза).
Хорошее дня: встреча с Настей, совещание с дядей Костей[413], Мануэль 2.0 (живой).
Волевое. Вперед, рассчитывая силы.
Мудрое. Сосуществование измерений.
Правильное. Спокойное.
Запомнить это восприятие. А если точнее. И четче. То. – Моя жизнь перевернулась. Теперь есть до и после.
Это была лучшая поездка в СПб за всю жизнь.
Когда ты идешь один, а потом видишь, что ты не один идешь и что кто-то на этом пути тоже идет – или сидит, или даже красиво в раскинувшейся позе лежит – идти становится лучше…
Состояние абсолютного неслияния.
Пошла на эфир «Звезды». Оказалась на три часа заблокирована – ахахах…
Немного отдохнуть и чуть-чуть вернуться к себе и в себя.
Экзистенциальный переворот длиною в ночь. Мистерия. Трансформация. Черное принесло рассвет. Во всем этом сбоят только усталости. Физические в основном. Все остальное почти не сбоит.
Классика. Придти домой, сесть в угол и сидеть на полу. Встать!
Процитировала Новалиса на Первом канале.
На Маяковской пахнет снова запахом сырости. Сырые тряпки. Ездила отсюда долго в институт. Встречала этот запах. Учусь мыслить Москвой. Империя – это и Москва также. Болотами нельзя злоупотреблять, но и причащаться ими можно. Стать причастным. Со-причастным.
Достигла той степени банальности, что очарована Левинасом[414].
Встреча с Другим происходит именно тогда, когда мы перестаем расценивать другого человека как объект окружающего мира и становимся способными рассмотреть в нем субъект, личность, Другого. Власть пропадает, и наше Я само должно отдать себя под господство Другого. Все, что остается Самотождественному в этой ситуации, – это речь. Встреча с Другим, согласно Левинасу, происходит в словесном общении. Слово не требует власти и не проявляет насилия, «слово отличается от владения», оно делает разрыв в бытие нашего Я – создает лазейку для появления инаковости в нашей жизни. Диалог же возможен только между двумя лицами.[415]
Кажется, я нашла ответ на все вопросы своей небольшой складки[416]-травмы.
Как у Хайдеггера были нехоженые тропы, так у нас неезженые ветви метро.
Деконструкция[417] и деструкция[418]!
Помню как начиналась спецоперация. Как шла, до того, как узнала, по пустой улице около дома и услышала шепот флагов. Шорох Новороссии. Потом началось. Масштабно!
На следующий день французы спрашивали: «Зачем вы так?», а я гордо отвечала: «круто же». Потом приехала в Петроградск, и там ночные бдения, канал, смены, наверное, какое-то незначительное тепло, бессонность, Благородное Собрание[419]. И потом пивные раскаты и сложные пробуждения. Совещание, доведенное до автоматизма. Лестничные клетки – звук закрывающейся от ветра на шестом этаже двери, незапертая дверь в квартиру, когда выходили на лестничную клетку… Вновь балкон, и жалобы от близрасположенного о том, что берем слишком медленно города. Еще тогда мне не понравилась эта нетерпеливость – будто клиповое мышление жаждет быстрого обновления ленты. Несколько таких дней. А потом после них уже ничего и не было. Потом операция стала вечной, удары – более сильными, мы отвелись от Киева, с кем-то уже развелись и прекратили любое общение.
Открылось иное измерение жизни, и сейчас можно говорить о том, что внутренний Киев осажден. «Штурмовать, штурмовать и еще раз штурмовать». Это я вам как историк лени говорю.
И, конечно, что самое важное. Лень технически преодолеть – это не самое главное. Самое главное – преодолеть ее внутри. Поставить все в рационализацию. Рационализировать бродящие в голове и мыслях процессы.
А про Левинаса почему я так еще сентиментально откликнулась – все ясно раскладывается. Отчего так сильно держали воспоминания или даже утрата. От того, что это был Другой. И Другой был необходим для конструирования моего бытия. Мое я создавалось временно в полемике и оппозиции. Когда Другой ушел, больше не было иного. Я затопило собой все. Утрата Другого.
Говорят, что иногда может держать и до двух лет. Это, конечно, не так в данном случае. Тут и не держало. Тут и не держало. Тут и не держало. Иногда лучше помолчать, чем говорить страшную банальность.
Никогда не предполагала, что от Смулянского[420] может стать так хорошо.
Это – я.
Начинаю понимать, зачем люди слушают Смулянского: у него дискурс – как плетение ткани: все вроде связно, складно, но иногда вплетены непрочные нити. Если внимательно следить, то можно заметить, как они рвутся. Впрочем, Смулянский – уже первая ступень к тому, чтобы хотя бы немного пробудиться. Тот же, например, момент пересказа Лакана о Политическом.
Я никогда не сдаюсь.
Ну, что? Это не считая 4 км до этого и 150 ккал.
То есть 570 ккал сбросила и 22 км проехала. Я же сказала: я никогда не сдаюсь.
Так. Ноги уже поняли, что пройдено 22 км. Не болейте, ноги, я вас починю.
И А. живет до сих пор сквозь дитя! Невероятная история продолжения жизни.
А расстреливали за пять минут до рассвета вроде бы?
Одежда – как будто ты сопротивляешься своему времени. Снова.
Да. У меня рекорд 23 км. Это все делаю для разнообразия и новых вдохновений. Не механически.
Лакан: наслаждение (постоянная неудовлетворенность).
Важное начинается в тот момент, когда человек искренне удивляется, что он сам это сказал. Он вдруг обнаруживает в речи измерение, где его авторство не кажется ему очевидным. Это может быть сон, оговорка или ошибочное действие – все, что мы понимаем как проявление бессознательного. Первое время работы с психоаналитиком направлено только на поиски «субъекта бессознательного».
Наслаждение = состояние даже в какой-то степени беспокойства. VS удовольствие (удовлетворение) = сытый покой. [421]
Тяжеловато, но надо взять и преодолеть.
Любить – это, по сути дела, хотеть, чтобы любили тебя. Любовь выступает здесь в своей главной, как мы убедились, функции, в функции обмана.[422]
Лакан часто говорил, что «любить – это давать то, чего не имеешь». А это значит, что любить – это признавать свою нехватку и передавать ее другому, помещать ее в другого. Это значит не давать то, что имеешь, будь то блага или дары, это значит давать что-то иное, то есть то, чего у тебя нет, что находится по ту сторону тебя самого. Поступать так – значит признавать свою нехватку, свою «кастрацию», как говорил Фройд. И это сущностно женское. Любить можно лишь находясь в женской позиции. Любовь оженствляет. Поэтому мужская любовь всегда выглядит немного комично. Но если мужчина слишком боится насмешек, это говорит о том, что он не уверен в своей мужественности.[423]
Желание представляет собой, в конечном счете, желание ничего. Готов поспорить, что вы не найдете мне в Traumdeutung ни одного места, где делался бы вывод: субъект желает вот этого.[424]
(+ тема «кражи желания»[425])
Надо сказать, что лаканизм придает особую дистанцию от собственной логики психического мира и позволяет хотя бы на полсекунды стать сопричастным фигуре Другого и посмотреть на него извне. Дендизм, в первую очередь, заключается в этой возможности выйти за пределы собственной границы и хотя бы на полсекунды встать в позицию наблюдателя. Это намного сложнее, чем кажется, и требует колоссальных усилий.
22.5 км. Сильный пересмотр осей данности.
Мне нравится весна. Даже несмотря на то, что бесы минируют все больше подступов к «Азовстали». И «Азовсталь» теперь – в каждом поле. Силовом.
Сотня сладостей. Хочется сладостей. Не лучшее желание.
Любовь, любовь того, кто желает быть любимым, является по сути попыткой захватить другого в ловушку себя самого.[426]
Ты сказала «желание»? Хахахах. Что-то я лежу долговато…
В действительности садистское отношение подразумевает причастность согласия партнера – его свободы, его признания, его унижения. Доказательством тому служат так называемые сложные формы садизма. Не правда ли, большинство садистских проявлений, оставаясь далеки от крайностей, останавливаются, скорее, на пороге исполнения угроз – играя ожиданием, страхом другого, давлением, угрозой, наблюдая за более или менее тайными формами участия партнера?