включали и Швецова. Но по каким-то причинам, возможно, по указанию сверху – не трогать перспективного конструктора, его имя исчезло из дальнейших следственных материалов. Это дало возможность А. Д. Швецову доработать к маю 1941 г. новый мощный и надежный двигатель М-82. Этот мотор стоял на истребителях авиаконструктора Лавочкина – Ла-5. Годы Великой Отечественной войны показали всю работоспособность и мощь Пермского авиамоторного завода. За первые четыре года войны завод выпустил более 30 тыс. моторов для истребителей, бомбардировщиков и штурмовиков. Пермские моторы настолько хорошо зарекомендовали себя в боях, что было принято решение об изменении маркировки с «М» на «АШ» – «Аркадий Швецов».
Аркадий Дмитриевич Швецов (1892–1953), конструктор авиационных двигателей, доктор технических наук, генерал-лейтенант инженерно-технической службы. Выпускник Пермского реального училища, затем Московского высшего технического училища. Трудовой путь инженера-конструктора начинал в Москве. Им разработан первый отечественный серийный авиадвигатель воздушного охлаждения для самолетов По-2 (У-2), АИР-6, УТ-2, Як-18 и др. С 1934 г. – главный конструктор Пермского авиамоторостроительного завода, здесь им разработаны и подготовлены к серийному выпуску двигатели с последовательно возрастающими мощностями для самолетов других типов, как военных, так и пассажирских, транспортных. Создал собственную школу конструкторов авиадвигателей. Герой Социалистического Труда, четырежды лауреат Государственной премии СССР (1942, 1943, 1946, 1948), награжден многими орденами и медалями. Депутат ВС 2–3‑го созывов. А. Д. Швецову поставлены памятники в Перми, у моторостроительного завода, и на родине, в г. Нижние Серги Свердловской области. Его имя носят улица в Перми и авиационный колледж
Мечетьул. Монастырская, 67
До начала XX в. в Перми не было мечети. Мусульмане собирались на моления в доме богатого купца. По статистическим данным 1897 г. в городе проживало 650 человек, исповедовавших ислам. 19 апреля 1900 г. Пермская городская Дума по ходатайству мусульман вынесла постановление о постройке на углу улиц Осинской и Монастырской каменного здания соборной мечети. Именно эта часть Перми в то время являлась местом компактного проживания мусульманского населения города.
В 1901 г. началось строительство мечети по проекту городского архитектора А. И. Ожегова. В 1903 г. здание было построено.
Во второй половине 1930‑х гг. мечеть была закрыта. В 1940 г. в здании разместился клуб глухонемых, а затем областной партархив. В 1986 г. здание стало филиалом Пермского краеведческого музея.
В 1990 г. мечеть была возвращена верующим[173].
В январе 1939 г. сержант госбезопасности С. Н. Окулов в своем рапорте писал: «…На одном из совещаний (в 1937 г.) в кабинете Левоцкого о следствии последний выступил по вопросу о задачах теперешнего положения: “Возьмем г. Пермь, город оборонный но в нем много живет татар, мы должны его сделать русским городом, всех татар переарестовать, это такой народ, который нас, русских, предаст”. В подтверждение своих слов Левоцкий, Наротьев и Былкин на другой день санкционировали арест около 300 человек татар, ни в чем не повинных»[174].
Первыми были арестованы священнослужители – мулла, муэдзин и активные верующие. Религиозные активисты, на языке секретного приказа № 00447 – «церковники», были потенциальными жертвами в атеистическом государстве.
Из архивно-следственного дела видно, что наблюдение за мусульманским духовенством велось уже много лет. Так, самый ранний документ датируется 1926 годом – это доклад о съезде мусульман 4‑го Горно-Уральского района Уральской области[175]. Съезд проходил в Перми в здании соборной мечети, участвовали муллы из Кояново, Усолья и других населенных пунктов Прикамья. Выступающие критиковали политику советской власти в области религии – «советская власть преследует вероучение, на мусульманство наложено много налогов со стороны советской власти» и т. д. Съезд выработал резолюцию:
«1. Открыть школы вероучения на всех местах без разрешения местных органов.
2. Обучать детей к вероучению с 9 лет.
3. Возвратить все общественные дома в распоряжение муллов.
4. Прекратить антирелигиозную пропаганду, особенно насмешки над муллами.
5. Снять налоги с мулл.
6. Восстановить всех мулл в избирательных правах».
Следующим документом в архивно-следственном деле стало письмо от гражданина Ш. в Пермский горотдел НКВД от 15.08.1936 г.[176], сообщающее об антисоветских высказываниях мусульманского духовенства: «Пайщиков Мазидулла, Пайщиков Нурулла, Халитов Яфлатун, Рахимов, Саддеденов, Гитиядуллин, Тухватулла и еще ряд мусульман ведут контрреволюционную агитацию… Все эти люди представляют из себя объединенную антисоветскую группу. При мечети оказывают влияние на население». Вероятно, при обычном делопроизводстве НКВД этих сведений было недостаточно, при эскалации террора все компрометирующие сведения были пущены в ход.
Допросы свидетелей начались еще 31 июля 1937 г. Так, гражданин Г. рассказал на допросе об антисоветских высказываниях мусульманского духовенства Перми: «Соввласть для того, чтобы разбогатеть, брала за глотку народ и высасывала из них последние соки, и всюду кричала, что мы растем и богатеем… Большевики – грабители, народ грабят и плакать не велят». На вопрос о террористических высказываниях Г. ответил, что «не слыхал»[177]. 5 августа 1937 г. на допрос в качестве свидетеля был вызван Ш. – автор прошлогоднего письма. Он показал, что в Пермском районе существует контрреволюционная повстанческая организация «из числа мусульманского духовенства».
6 августа начались аресты мусульманского духовенства не только в Перми, но и в пригороде – татарской деревне Кояново. Были арестованы мулла Пермской мечети А. Халитов, мулла Кояновской мечети М. Тайсин, муэдзин Г. Мурсалимов и еще 11 человек – членов совета мечети.
10 сентября следствие по делу № 8033 было закончено. В обвинительном заключении было написано: «…установлено, что среди мусульман-татар в городе Перми существовала контрреволюционная, националистическая и повстанческая организация, которая связана с Уральским повстанческим, контрреволюционным штабом, созданная по инициативе троцкистов и правых в городе Свердловске».
11 сентября 1937 г. тройка при УНКВД Свердловской области приговорила всех «участников националистической контрреволюционной повстанческой организации» к расстрелу с конфискацией имущества.
Из материалов дела четко прослеживается, как из обычных людей фабрикуют контрреволюционную террористическую организацию, участники которой подходят под целевые группы приказа № 00447.
В деле у многих подследственных первый протокол допроса написан от руки, второй напечатан на машинке. В первом протоколе почти все категорически отрицают свою принадлежность к какой-либо повстанческой организации. Во втором протоколе обычно фиксируется «чистосердечное признание».
Между первым и вторым протоколом проходила неделя или чуть больше. Что же происходило за эту неделю? Галимзян Максудов, проходивший по следующему «татарскому делу», вспоминал в 1944 и 1954 гг.: «…допрос был организован таким образом: раздели до белья и в холодной комнате посадили на чугунный стул, продержали на нем полтора суток, затем трое суток держали стоя, отчего ноги опухли и стали как бревна… нелепость его (обвинения) для меня была совершенно очевидна, и я категорически отказался признать себя виновным, несмотря на меры принуждения, о которых я упомянул выше… Один раз допрашивали без всякого перерыва трое суток без сна и пищи. Допрашивали меня несколько следователей… на каждом допросе подвергали жестоким избиениям, в результате которых я неоднократно лишался сознания. Избивали меня кулаками, рукоятками наганов. Таких издевательств я перенести не мог и, чтобы прекратить свои страдания, подписал протоколы»[178].
Гарифулла Рахимов (1890–1937). Известный фотограф, оставил после себя уникальную коллекцию авторских фотоснимков с видами Перми. Активный мусульманин. Был обвинен в контрреволюционных действиях, антисоветской агитации и принадлежности к тайной повстанческой организации. Приговорен к высшей мере наказания. Расстрелян 25 декабря 1937 г. Реабилитирован в 1957 г.
Такой метод ведения допроса подтвердил еще в 1940 г. бывший следователь Каменских: «…протоколы допроса обвиняемых Субботина, Максудова, Иртуганова, Оборина, Мухачева, Трутнева, Федорова, осужденных по данному делу за повстанческую деятельность, составлялись мной не со слов обвиняемых, а заранее по протоколам арестованного Старкова». Другой следователь, Ф. Г. Лизунов, в свою очередь, рассказал на допросе в 1939 г., что протокол допроса Старкова был им вымышлен[179].
В деле, заведенном на активных верующих мусульман, имеется описание грандиозной организации: «…во главе – Закий Валида[180], проживающий во Франции». Валида руководил подпольной деятельностью через Хады Максуды (Ташкент) и ЦДУ (центральное духовное управление) (Уфа). ЦДУ сотрудничало с Уральским повстанческим штабом, которые, в свою очередь, организовывали повстанческие ячейки в селах, деревнях, колхозах, заводах, среди духовенства. Причем повстанческий штаб создан «троцкистами, правыми и другими контрреволюционными партиями в блоке с духовенством».
Такая широкая организация позволяла сотрудникам НКВД привлекать любое количество человек в качестве подследственных. Так, 6 августа был арестован пермский фотограф Гарифулла Рахимов. Он также состоял членом духовного совета мечети, и следователи НКВД включили его в ту же «контрреволюционную, повстанческую националистическую организацию». По приговору тройки при УНКВД по Свердловской области Рахимова расстреляли 25 декабря 1937 г. Для потомков в архивно-следственном деле Гарифуллы Рахимова остался фотоальбом «Пермь. 1926–1929 гг.».