Пермский генерал-губернатор Е. П. Кашкин подписал приказ о строительстве такого учреждения и выбрал ему место на окраине города в начале улицы Вознесенской (совр. Луначарского). В течение 1788–1869 гг. были построены деревянные корпуса рабочего дома, в скором времени переименованного в тюремный замок, больницы и церкви во имя Божией Матери «Всех скорбящих радость».
К 1878 г., после 90 лет активной эксплуатации, деревянные здания обветшали и были перестроены в камне по проекту пермского городского архитектора В. В. Попатенко[204].
Тюремный замок в г. Перми. Начало XX в.
Следственный изолятор № 1 г. Перми. Внешний вид
О ежегодном количестве арестантов, проходивших через пермский тюремный замок, имеются сведения за 1827 г. – 10–12 тыс. человек[205].
После капитального переустройства перед зданием тюрьмы появился сквер. Этот сквер был посажен во время губернаторства А. К. Анастасьева (1882–1885), много сил отдавшего озеленению города, и потому до революции 1917 г. назывался Анастасьевским[206], а после революции и до сего дня – сквером Декабристов.
После прихода к власти большевиков тюрьма продолжала исполнять свои функции, даже персонал в первое время сохранился прежний[207]. В течение 1918 г. многие сотрудники тюрьмы царского времени были арестованы, некоторые из них были расстреляны как заложники. Так, в списке расстрелянных заложников были опубликованы следующие фамилии: В. И. Харламов – начальник тюрьмы; В. П. Пашкин, Г. П. Оландер – помощники начальника тюрьмы[208]. В это же время закрыли церковь, приспособив ее помещение для хозяйственных нужд и тюремного театра.
Сквер Декабристов у губернской тюрьмы
До сдачи Перми колчаковским войскам начальником тюрьмы был В. Н. Захаров, бывший начальник Николаевской тюрьмы при Нижнетуринском заводе. После взятия Перми Красной армией начальником был назначен И. А. Ижиков – бывший сотрудник пермской милиции. В августе 1919 г. губернская тюрьма была переименована в Исправительный рабочий дом № 1 (ИРД № 1).
Сохранилось описание ИРД № 11922 г.: «…состоит из следующих помещений: два каменных двухэтажных корпуса, старого и нового, занимаемых заключенными мужчинами. В старом корпусе, как более обширном, помещаются следственные заключенные, пересыльные и в нем же находятся карантинные камеры для вновь прибывающих арестованных.
В новом корпусе помещаются мужчины на сроки. В особо огороженной каменной стеной ограде имеется еще деревянный корпус, занимаемый арестованными женщинами, состоящий из трех больших камер…
Кроме вышеуказанных трех помещений при Исправительном доме № 1 имеется еще особое, каменное двухэтажное помещение под названием «Башня», с одиночными камерами с расчетом на 1–2 человека, всего таких камер имеется 11. В этих одиночных камерах в большинстве случаев помещаются следственные заключенные по 1‑й категории, или провинившиеся административно наказанные – штрафные, а также в старом корпусе внизу оборудованы карцеры для особо важных преступников, как-то: воров, рецидивистов, которые вмещают одного человека.
При Исправительном доме № 1 также имеются особые помещения – баня, прачечная, кухня, хлебопекарня, контора, театр, квартира для начальника и разные мастерские.
В камерах, занимаемых заключенными, устроены нары, которые расположены, смотря по объему камер, вдоль двух стен, или же одной стены с проходом по середине камеры.
Рассчитана на 320 человек»[209].
В этом же документе имеются сведения о численности заключенных в 1922 г.: июль – 524 человека, октябрь – 703, ноябрь – 718. При таком значительном переполнении питание заключенных было недостаточным. При нормах питания (1 фунт хлеба – 453 грамма) и трехразовой выдаче горячей пищи, на деле выдавалось в день % фунта хлеба (340 граммов) и один раз – горячая пища.
С 1 марта 1922 г. согласно приказу № 48 Исправительно-трудового подотдела Пермского губюста ИРД № 1 был переименован в Пермский дом заключения (Домзак). Приказ обосновывал переименование тем, что ИРД № 1 выполнял функции «приемника, через который проходят все заключенные, поступающие в пермские дома, а также и пересыльные», вследствие чего целесообразно использовать его для содержания только следственных заключенных. Срочных заключенных содержать разрешалось «лишь в количестве, необходимом для обслуживания хозяйственных и иных нужд»[210].
В 1921 г. возглавлял ИРД № 1 Д. П. Жужгов, бывший красноармейский командир. В конце 1921 г. ИРД № 1 командовал уже другой начальник – И. Ф. Колпащиков (участник убийства Михаила Романова). В архиве сохранилась характеристика Колпащикова, данная секретарем Пермского окружкома ВКП(б) Туркиным: «…т. Колпащиков теоретически развит мало, как член РКЩб) вполне дисциплинирован и предан делу партии. Может быть использован для административной или хозяйственной работы, под руководством более опытного товарища. 22.08.1924 г.»[211]. В мае 1922 г. комиссия Губревтрибунала провела «внезапную проверку» Домзака № 1 и обнаружила недостачу девяти заключенных, оказавшихся в нелегальном отпуске, причем один из них – приговоренный к высшей мере наказания. Колпащиков, санкционировавший этот отпуск, получил строгий выговор[212].
Внутренний вид «Башни» – специального помещения в Домзаке № 1
Иван Федорович Колпащиков
В 1922 г. штат Домзака № 1 составляли 63 человека, из них четыре старших надзирателя, восемь отделенных надзирателей и 27 младших надзирателей[213].
В докладной начальника Пермского окротдела ОГПУ Покровского от 21 марта 1927 г. тюрьма названа «Пермским изолятором № 1». Из докладной можно узнать, что использовалась она в качестве пересыльной и следственной тюрьмы. Начальник ОГПУ требовал в докладной снять с работы начальника тюрьмы и «произвести чистку разложившегося надзирательского состава». В январе 1927 г. через эту тюрьму проходил к месту ссылки в Обдорск митрополит Петр Крутицкий, который прямо в тюремной камере провел совещание с пермскими священниками. «Надзирательский состав дошел до такого нахальства, что этому Крутицкому разрешил свидание с местными священниками… Крутицкий сообщил попам, что Григорий[214] власть присвоил незаконно и считается им, Крутицким, запрещенным в священнослужении, о чем местные попы оповестили духовенство почти всей Уральской области». Тем самым надзорсостав сорвал хитроумную чекистскую операцию по расколу церкви[215].
Прокурорская проверка, проведенная в 1930 г., выявила, что «в камерах умывальников нет, заключенные моются тут же в камерах над тазами из кружек… Посуды у заключенных казенной полностью не хватает. В некоторых камерах едят из тазов». Особо была отмечена работа конвоя: «при этапе 16 декабря 1930 г. военный конвой избил Ч. и К. При этом же этапе спал с ноги у одного заключенного лапоть, конвой не дал одеть, и он шел босиком и поморозил ногу. После его возвратили в больницу, и пальцы у ноги были отрезаны». Из приведенного документа следует, что в 1930 г. при Домзаке существовали мастерские – портновская и сапожная[216]. Судя по сохранившимся отчетам в них занимались починкой и пошивом одежды, обуви для заключенных и администрации Домзака[217].
В начале 1930‑х гг. тюремные здания были расширены и построен новый корпус. Камер для содержания заключенных стало значительно больше. Из прокурорской сводки от 15 мая 1933 г. можно узнать, что количество заключенных в Домзаке было 1274, из них числилось за ОГПУ 199[218]. Вероятно, именно такое количество заключенных вмещали новые камеры. В прокурорской сводке о лимите мест заключения в Молотове на 1943 г. указано, что тюрьма № 1 УНКВД имеет лимит наполнения 1200 человек[219]. В середине 1930‑х гг. Домзак стал называться тюрьмой НКВД № 1.
Почти всегда камеры тюрьмы № 1 были переполнены. Прокурорская проверка 1930 г. оставила следующие сведения: «заключенные спят на полу оттого что камеры слишком перегружены. Например, если по штату в камере должно помещаться три человека, а помещается восемь. При этом у части заключенных одеял и постельных принадлежностей нет»[220]. В феврале 1946 г. городской прокурор отмечал, что в тюрьме содержится в среднем 1500 человек. При этом «из-за недостатка постельных принадлежностей и спальных мест заключенные спят на цементном полу в своей одежде»[221]. В 1947 г. прокурор отметил, что в «Молотовской следственной тюрьме № 1 при лимите наполнения 1200 человек содержится 2988 арестантов»[222].
В одной из таких переполненных камер умер, возможно, самый юный арестант этой тюрьмы. Алексей Васильевич Зуривчак родился в 1928 г. в Венгрии. В конце 1930‑х гг. вместе с родителями перешел границу в СССР. В 1940 г. был арестован военной прокуратурой Пермской области как венгерский шпион. Пока длилось следствие, он находился в тюрьме № 1 УНКВД Молотовской области. 17 марта 1942 г. он был осужден по 58‑й статье пункту 6 УК 1926 г. к пяти годам заключения. А 16 апреля 1942 г. умер от туберкулеза в больнице пермской тюрьмы