ИТК № 6Левшино
Колония № 5 имела участок № 2 в Левшино. В 1942 г. в архивных документах появляется самостоятельная ИТК № 6, расположенная там же. Заключенные ИТК работали в Левшинском порту грузчиками[360]. Рассчитана колония на 600 заключенных. На 1 сентября 1943 г. в колонии находилось 703 человека, из них 55 человек были осуждены за контрреволюционные преступления (58‑я ст. УК), 15 человек – за нарушение паспортного режима, 53 человека – по Закону от 7 августа 1932 г. (о хищении социалистической собственности, более известен как «закон о колосках»), 215 человек – за опоздания на работу или самовольную смену работы, 68 человек – за должностные преступления[361].
Сохранилось описание колонии 1942 г.: «Бараки, где живут зк, не приспособлены, плохие, переполнены, утепление не проводится, холодные. Сушилки для сушки одежды и обуви не имеется. Зона освещается очень плохо, бани для мытья зк не имеется…»[362].
В 1945 г. ИТК № 6 была ликвидирована как самостоятельная единица, колония стала участком ИТК № 5[363].
ИТК № 13. 1942(?)-1945(?) ггПоселок Плоский, ныне часть м/р Данилиха
Поселок Плоский стал застраиваться в 1930‑е гг. Строительство здесь велось достаточно быстрыми темпами. Газета «Звезда» писала в январе 1940 г.: «С каждым годом растет поселок Плоский в Перми. За три года рабочие завода имени Дзержинского построили здесь 100 домов, из них 43 – в прошлом году». Тогда же на улице Связистов была возведена школа № 4 на 400 мест[364].
В годы Великой Отечественной войны из ЛО № 1 была выделена командировка в отдельную колонию № 13. Главной задачей колонии было предоставление рабочей силы заводу «Красный Октябрь», Камскому речному пароходству, Камлесосплаву, заводу № 10[365]. Количество заключенных в апреле 1943 г. составляло 2062 человека[366].
Примерное расположение ИТК № 13
В документах, отображающих производственную деятельность колонии за 1942–1943 гг., есть сведения о выполнении плана на 140–150 %. К этим сведениям имеется приписка: «Если колония имела прибыль в 1942 г., это только за счет ухудшения питания для заключенных…»[367].
В списке мест заключений, подведомственных Молотовскому УИТЛК на 1 января 1946 г., ИТК № 13 уже не значится[368].
Места заключения в послевоенное время
В послевоенное десятилетие в ИТЛ произошли значительные изменения, которые способствовали краху ГУЛАГа. Одними из важнейших стали изменения внутрилагерных отношений. В это десятилетие отмечен рост восстаний и неповиновения заключенных. Вероятно, это связано с прибытием в лагеря нового контингента. Июльский Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии в связи с Победой над гитлеровской Германией» почти вполовину сократил численность заключенных в области. Так, если на 1 января 1945 г. в УИТЛК[369] по Молотовской области было 23 914[370] заключенных, то на 1 января 1946 г. их было всего 11 964 человека[371]. Но лагеря и колонии не остались пустыми, численность заключенных быстро увеличивалась и достигла своего максимума в 1952 г. – 112 238 человек[372]. Среди новых заключенных был большой процент бывших солдат, прошедших через все ужасы Великой Отечественной войны. К этому времени в лагерях царил почти полный произвол администрации и уголовников. Документы зафиксировали сотни случаев «нарушения соцзаконности» охраной и лагерной администрацией. Так, в Кизеллаге конвоиры с вышек беспричинно стреляли из автоматов по проходящим колоннам заключенных; при возвращении с работы из леса могли погнать «галопом», стреляя под ноги или натравливая собак[373]. Жалобы заключенных на случаи произвола охраны оставались внутри ГУЛАГа – передавались на рассмотрение начальникам лагеря, политотдела, службы ВОХР. Например, в апреле 1952 г. надзиратели Кизеллага избили заключенного в присутствии начальника ЛП, после раздели до белья, облили холодной водой и в наручниках бросили в холодную камеру, где держали пять суток без пищи и воды. Дело дошло до лагерного суда. 24 апреля 1952 г. суд не нашел в действиях надзирателей «нарушения советской законности», дело было сдано в архив. В мае 1952 г. надзиратели ЛП «Вильва» Кизеллага забили заключенного дубинками до смерти. Следователь особой инспекции УМВД 23 июля 1952 г. вынес заключение: «Фактов нарушения соцзаконности не установлено»[374].
Низовые административные должности в лагере часто занимали уголовники, которые применяли жестокие методы администрирования и распределения заработанных денег, продуктов, вещей. В Усольском лагере в 1946 г. прибывшие этапы тут же раздевали и одежду продавали на волю[375]. В Ныроблаге почти ежедневно совершались убийства «уголовно-бандитствующим элементом», который администрация лагеря «широко…использовала в хозяйственной лагерной обслуге и на низовых административно-производственных должностях»[376]. Уголовники избивали, грабили и издевались над «честно работающими заключенными».
Такая ситуация подталкивала многих заключенных к побегам и организованному сопротивлению. Причем побеги часто совершались с применением оружия. Например, в 1949 г. в ОЛП[377] № 1 Молотовского УИТЛК заключенные, работавшие на авиамоторном заводе им. Сталина, вооружившись лопатами, захватили паровоз и протаранили ворота зоны. В это же время группа заключенных фактически захватила пересыльную тюрьму, расположенную в городе. Они связали надзирателей, переоделись в их форму, перерезали линию связи с комендатурой и свободно вышли из тюрьмы[378].
В лагерях первые попытки массового сопротивления были встречены пулеметным огнем. В 1947 г. в Кусьинском лагере более 50 человек забаррикадировались в бараке. Администрация лагеря «вызвала пулеметчиков и автоматчиков… и только тогда «блокада» была ликвидирована»[379]. Но такие жестокие меры не остановили роста лагерных восстаний. В марте 1949 г. заключенные ОЛП № 22 Молотовского УИТЛК в ответ на произвол лагадминистрации избили и выгнали дежурных надзирателей из зоны. В январе 1950 г. в ЛО[380] № 13 после стрельбы с вышек все заключенные не вышли на работу[381]. Таким образом, понятно, что сопротивление становится массовым и организованным. Часто заключенные начинали давать отпор уголовникам. Так, в январе 1954 г. в КОЛП[382] Ныроблага произошла массовая драка, в результате которой 12 человек попали в больницу, а один был убит. В апреле того же года в ЛП «Головная» произошла драка между уголовниками и «рабочим контингентом», в результате которой было госпитализировано 60 человек, причем большая часть госпитализированных были из уголовников[383]. Иногда такие побоища продолжались несколько дней. Например, в октябре 1953 г. в Ныроблаге массовая драка продолжалась четыре дня[384].
После смерти Сталина ГУЛАГ был передан из МВД в министерство юстиции (МЮ). Министерство с помощью прокуратуры проверило все лагеря и колонии и обнаружило «…серьезные факты нарушения советской законности… отдельные работники преступно относились к выполнению своих служебных обязанностей, допускали факты произвола и беззакония в отношении заключенных»[385]. Были арестованы и осуждены многие охранники и офицеры[386]. Заключенные начали требовать от лагадминистрации соблюдения своих прав, а в случае нарушения этих прав – восставали. Например, в декабре 1954 г. заключенные Няризьского отделения Ныроблага написали письмо прокурору. Проверка выявила недостаток сменного белья, матрацев, низкую температуру в бараках, плохой рацион. Администрация мер не приняла, и тогда в феврале 1955 г. заключенные не вышли на работу, разгромили штрафной изолятор, выгнали из зоны администрацию лагеря[387]. Это массовое неповиновение продолжалось четыре дня. Другой пример: в августе 1955 г. пьяные охранники Усольского ИТЛ избили заключенного, и тогда весь ЛП отказался выходить на работу, выгнал из зоны администрацию и потребовал приезда прокурора. После приезда прокурора и ареста солдат заключенные вышли на работу[388].
Представители лагерной администрации часто признавались в том, что утратили контроль над своими подопечными: «Дело доходит до того, что в ряде ЛП не мы являемся хозяевами…»[389].
Борьба за свои права и жизнь от единичных проявлений в сталинское время перешла к многочисленным массовым протестам, неповиновениям и восстаниям, что изнутри разрушало систему ГУЛАГа. Принудительный труд стал не только неэффективным, но и дорогостоящим, экономически невыгодным государству. Если в 1930‑1940‑е гг. в Пермский обком ВКП(б) поступали тысячи заявок от промышленных предприятий на невзыскательную подневольную рабочую силу лагерей, то в 1950‑е годы предприятия предпочитали нанимать вольных рабочих.