– Дядька, я только теперь понял, какое мы серьезное дело затеяли, – тихо сказал Малек. – Назад-то у нас пути нет. Или сомнут весь род ар-Бахта, да и не нас одних…
– Или мы сомнем нынешний порядок, – согласно отозвался Шром. – Ты прав. Назад пути нет. Я знал это, едва очнувшись и углядев рядом, в воде, Ларну. Тогда, после боя на галере, да. Больно мне, Малёк, что многие уже увязли в деле. Тебя, радость души моей, и то не смогу уберечь, если нас сомнут. – Шром булькнул злым смехом. – Хорош уродился кланд! Не посмел, гнилец, громко объявить войну. Но она началась. Самая страшная, пожалуй, да. Выров с вырами, древних законов глубин с новыми гнилыми уложениями суши. Если мы оплошаем, то и далее гниль пойдёт. Все со всеми станут драться, яды в дело пустят, да-а. Придет сухое и страшное время, когда подлый прав, а чистой воды чести нет, иссякли её источники… Нельзя нам не справиться. Никак нельзя, да.
Впереди, в узкой щели меж скал, обозначилась отмель. Скованный выр неловко упал с мостков, вода возмущенно плеснула. Ларна прыгнул следом. Свалились с тяжелым стальным лязгом два брата, напросившиеся на бой. Юта выбрался на скалу и замер, настороженно поводя полураскрытыми клешнями. Три стража замка заняли свои места. Шром скользнул в мелкую воду последним. Ссадил Малька и неторопливо прошествовал к своей нише ожидания. Погрузился, устроился отмокать. Ниша была ему маловата: панцирь спины валуном выпирал над водой… Глаза на стеблях изучали берег, врагов, скованного наемника. Потом нацелились на Юту. Тот понимающе качнул усами.
– Ты, безусый гнилец! – обратился серо-узорчатый выр к пленнику. – Я знал твоего родича, ар-Лимы принимали его у себя, и не без уважения. Ради него мы готовы позволить тебе встать третьим в этом бою. Хотя бы сможешь умереть достойно.
– Большая честь – быть противником ара Шрома, – тихо, но с заметным облегчением выдохнул скованный выр. – Это очистит от позора мой род. Я не останусь в долгу, достойный ар. У меня есть, чем отплатить. Я знаю тайное. Кланд не объявил войну, но я слышал, когда нанимался: сюда идут галеры без знаков на корме. Четыре десятка больших боевых галер в походе. Наёмники вроде меня плывут под килями в их охранении. Будет осада замка. Скоро, ждать осталось не более пяти дней. Не знаю, можно ли выстоять против такого войска. Но скажу еще. Отосланные в Тагрим пять галер ар-Рафтов не ждите. Они не выйдут из порта, почему – не знаю, но слышал, что так будет. Спросите у иглометчиков. Это дело отдано выродёрам.
Ларна тихо выругался. Отстегнул от пояса ключ, снял с выра оковы. Тот торопливо скользнул в свободную нишу. Время текло по капле в масляных часах ожидания. Выры лежали и отмокали, их глаза следили за каплями зеленого масла, подкрашенного по старому обычаю. Мгновения сочились из верхней колбы в нижнюю. Ларна принял часы у стража, доставившего их. Установил на плоской камень и сам сел рядом. Малек нырнул и подплыл, тоже забрался на валун.
– Осада – это плохо, дядька Ларна?
– Ещё как, – вздохнул тот. – Мы обсуждали такое дело со Шроном, надеялись, до весны кланд не ввяжется, не успеет. У нас мало людей. Те, кто есть, ненадежны, их можно перекупить и запугать. Мы пока не готовы к затяжному бою на изнурение. У нас мало выров, на юге о наших намерениях ничего не знают. Шрома, наверняка, по-прежнему числят губителем личинок. У нас нет должного оружия, галеры ар-Рафтов с подмогой придут лишь в конце месяца. Но замок мы не можем сдать. Там личинки семи знатных родов и ещё скольких-то, я так и не выучил, незнатных. Их раздавят. Кланд пожертвовал честью во имя сохранения своего положения в главном бассейне. Поступил, как настоящий… правитель людей.
– Не позорь князей! Не все они были так уж плохи. Он поступил, как гнусный шаар и рыбий корм, – поморщился Малек. – Можем мы выдержать осаду, дядька?
– Можем, – кивнул Ларна. – Только и это будет худо, Малек. Мы истратим все силы. Раз так, то вторым ударом нас сомнут неизбежно. Не знаю, как избежать этого. Эх, была бы она на свете – столь любимая мною третья сила… Только Шрон мудр, и правда на его стороне. Нет никого, ни колдунов, ни чар ужасной могучести, ни даже варсы по имени Сомра. Все сгинули нашими усилиями, всех мы – люди да выры – загубили. Упивались жадностью, не думая о будущем. Как говорят у людей? «На мой век хватит». Вот так и жили. Всё прожили и прахом пустили. Теперь сами будем прорываться. На наш век уже не хватило. Кончилось дармовое житье в гнилой затхлости. Перемены копятся. Или научимся вместе жить, или подохнем все.
– Ты знал это, вешая на усы знак ар-Бахта?
– Ещё как знал! – усмехнулся Ларна. – Мы со Шромом связаны смертью. И честью… Смешно слышать такое от выродёра, пожалуй. Самому же мне и смешно. Но это останется неизменным. Это твой замок, Малек. И мой, в общем-то, тоже.
Последняя капля масла упала в нижнюю колбу. Юта громко назвал имена бойцов. Все четверо выбрались на большую плоскую плиту, и встали тесно, почти касаясь друг друга клешнями. Огромный Шром и три его врага… Положенное по ритуалу приветствие клешнями резко оборвалось: один из носителей стальной брони превратил движение в удар. Стражи возмущенно охнули. Шром чуть подался в сторону, не особенно жалея панцирь – и срезал вытянутые до предела клешни бесчестного врага одним движением. Вторым он как-то весь подобрался, стал округл и верток – и снова раскрылся в полный рост, словно вывернулся, скользя на боку. Да так быстро – Малёк не успел понять происходящего, веер брызг помешал увидеть… Отчетливо отобразился в сознании лишь вороненый хвост, выгибающийся назад и вбок. И гул, переходящий в лопающийся множественный хруст.
Малек моргнул, а когда открыл глаза, Шром уже стоял на лапах и поводил клешнями. Один стоял на плите победителя… Его хвост выглядел помятым, даже приобрел отчетливую, довольно глубокую трещину. Но в остальном выр не пострадал.
– Ты смял их, – восхитился Юта. – Я не освоил обратного удара хвостом.
– Какие твои годы, – обнадежил Ларна. – Да, столько подготовки и ритуалов ради одного звука «хрясь!»… даже я ничего не рассмотрел. Идите домой. Я всё устрою наилучшим образом. Хороним с честью?
– Безусого с честью, – согласился Юта. – Там, на нижних отмелях, под мрамором со знаком замка ар-Бахта, как и подобает для врага, умершего в честном бою. Прочих гнильцов вывозим в море, на корм рыбам. Превратить приветствие в удар – тяжкий грех и несмываемый позор. Мы не будем их помнить.
– Безымянные личинки, – презрительно прошелестел один из стражей.
На том и закончился бой, разочаровавший Малька едва не до слез. Он мечтал увидеть дядьку во всей красе – и что? Моргнул. В единственный важный миг боя – моргнул. Как теперь оправдаться перед собой? Упустил всю красоту сражения, не ощутил азарта поединка мелководья, который подобает любить и понимать всякому воспитаннику достойной семьи. Шром подплыл вплотную к валуну, закрепился на руках. Хмуро глянул, вздохнул.
– Забирайся на спину. Только по хвосту не лазай. Видишь, озлился я… Чуток переборщил, в полную силу их смял. Панцирь себе же повредил не ко времени. А ты молодец, да. Я в твоем возрасте в азарт весь уходил, нырял прямо. Не видел в боях дурного. Только теперь вот вынырнул из детства-то. И хорошего не нахожу… Умное ли дело: убивать молодняк, если каждый малёк на учете? Не древние времена, не тысячи нас на выбор. Да и неущербность силой хвоста да толщиной панциря вымерять – нелепо. Следовало сберечь жизнь безусому, да-а… Только он встал меж гнилых братьев. И я не подумал, озлился, всех враз смял… стыдно. Ты мудрый у меня, Малек. Ты пошел в Соргову породу. Сердца в тебе много и уму оно не преграда, а добрый попутчик.
– Сильно болит хвост? – жалостливо уточнил Малек, ощущая, как от похвалы розовеют уши.
– Живуч я, перемогу, – не усомнился Шром. – Вчера вечером меня дважды об скалы приложило, сегодня добавилась встряска на то же место. Вот щель и вскрылась. Дней пять буду плавать медленно, работая только лапами. Вот и вся беда. Не беда, пустяк. Осада замка – вот уж великая напасть, да.
– Можно выйти навстречу, – Юта азартно щелкнул клешнями. – Мы с тобой стоим армии, Шром. Вскроем брюхо галерам!
– Тоже способ, – не возразил напрямую Шром. – Но ты не спеши. Кланд, конечно, мягкохвост, гнил и мерзок. Но не глуп. Он строил свои планы, не забывая о нас с тобой ни на миг. Я, пожалуй, снюсь ему, да. Такой вот: на площадке победителя. Он крепко испугом прогрызен. Оттого ум его изворачивается, злобу источает. Прежде, чем рвать дно галер, надо всё обдумать. Войны выров с людьми прокатились по миру и дали опыт. Его уложили в книги. Есть книги у нас, есть и у кланда. Почитаем, Ларну послушаем, Шрона тоже. Сорга… Тогда вместе решим важное. Я думаю, не зря личинки лежат по замкам, Юта. Не зря за высокими стенами. Есть в морском бою большая угроза.
Выр с узорчатым панцирем не возразил. Поплыл вперед, не забывая приглядывать, как люди и стражи замка убирают мостки. Время от времени взбегал по пологим бокам скал, чтобы помочь. И в усердии его Мальку чудилось беспокойство. Осады замков в известном мальчику мире никогда не происходили. Выры решали свои споры на мелководье и на особых отмелях, а для прочих, тихих дел, подло воспитывали выродёров – это ясно. Но брать в осаду замок? Земли, пребывающие под управлением шааров, всегда имели одни и те же названия. Значит, их хозяева не менялись все пять веков.
На пристани ждали стражи и люди. Выслушали предсказуемую новость об исходе боя. И нежданную – о скорой угрозе подхода чужого флота. Молча расступились, пропустили в ворота Шрома и сопровождающих его, занялись своими делами. Никто не праздновал, не радовался победе выра с вороненым панцирем. Тишина напряженности повисла над замком. Усиленные караулы встали на стенах.
Шрон выслушал новость без удивления. Позвал Малька и занялся разбором копий с книг, выискивая то, что сделалось важным: приёмы обороны замков и науку приступа. Особенности боя с участием галер, схватки в открытом море… Ларна закончил быстрые похороны и поднялся в главный зал. Собрал своих людей и старших стражей-выров, развернул на столе план замка и приступил к обсуждению слабых и сильных позиций, особенностей стен и удобства бойниц. Отрядил слуг считать запас игл для иглометов, проверять иное оружие и вести полную опись съестного, лекарств и пресной воды.