– Не делай этого, – без особой надежды одернул Шрон, спускаясь со стены.
Само собой, его предпочли не слышать.
Выры кланда, все десять, и все с его боевой раскраской – сине-золотые полосы на спине и лапах – единым панцирным полем двинулись вперед. Шром сжался, подбирая лапы и загибая усы назад.
Три стража ар-Бахта встали ближе друг к другу, щетинясь оружием всех рук и угрожая клешнями. Их почти окружили, когда Шром всё же сделал то, что он один и умел: оттолкнулся от уступа хвостом и лапами, как огромная пружина. Распрямился в полете, тяжёлый и стремительный, рухнул на панцири двух ближних сине-золотых, хотя всякий выр знает: преодолеть в полете такое расстояние с размерами и весом Шрома – невозможно!
Панцири хрустнули, поднятые для отражения удара алебарды обиженно взвизгнули по вороненому брюху, прошли вскользь, без большого ущерба. Оба широких коротких топора из передних рук смятых врагов Шром забрал себе, снова прыгнул, уже вполсилы, лег на бок и заскользил по камням, скручиваясь и разворачиваясь для излюбленного удара хвостом. Обратного: в движении окантовка конца хвоста загибалась и касалась основания усов, выр словно выворачивался, сгребая врагов себе на спинной панцирь и сминая их там. Зажатые в нижних руках тяжёлые граненые клинки – сплошную сталь без рукояти – Шром метнул в уцелевших врагов. Одобрительно покосился на брата, успешно доламывающего панцири двух своих противников. Шевельнул усами стражам: живы? Все трое отозвались, тот, кто был на озерах лоцманом, уже извлёк из малого ларца при нижних руках противоядие и загонял трубку под панцирь отравленному собрату. Если не вылечить надеялся, то хоть продлить время боеспособности…
Шрон метнулся к коридору следом за своим неугомонным младшим, торопливо изучая его спину и хвост. Пока без сколов и трещин. Хвала глубинам! Две вмятины, один серьёзный удар, лишивший Шрома нижней руки – и всё… Мелочь, удачный вход, иначе и не сказать.
– Таннская соль под лапами, осторожно, – буркнул Шром, не замедляя бега. – Ох и отмокать нам после, да. Полгода отмокать. Все как есть пропитаемся ею, пока одолеем коридор.
– Не дыши, – зло унял Шрон, замыкая нос и пряча в глазницах стебли глаз.
Шум нарастал, вдали перекликались люди, гудели выры. Врага тут действительно ждали со стороны каналов, посредник не обманул: возле западной стены оставили лишь один заслон. И теперь слуги кланда спешили исправить упущение.
Солнце обозначило себя, алым и рыжим прокрасило щели. Шрон шевельнул усами: именно в это время кланд должен взойти на помост, а хранители – приветствовать его. Церемония недлинная, надо спешить. Сперва поклоны и стук хостов, прочие глупости, а после важное: перечисление имён собравшихся и указание цели встречи. Хорошо бы успеть войти и назваться. В разбитом косым ударом боку медленно копилась боль. Позади звучно цокали лапы стражей, было слышно, как они отбиваются от тантовых, лезущих в коридор из боковых дверей. Снова защёлкали иглометы.
Шрон беспокойно повел хвостом. Слишком легко прошли, он ждал худшего и до сих пор – ждёт, всё более опасаясь подвоха на последних шагах. Каждое движение по коридору предсказуемо. А стоящий в дверях зала Шром и вовсе понятен, там и надо его ловить самой последней западней… Старик ускорил бег, догоняя брата. Хлестнул усами, требуя пропустить вперед… Но тут справа вырвался в коридор сине-золотой страж, и замысел остался неисполненным. Пришлось разворачиваться и принимать бой. Тем более, за первым выром уже виден второй, норовит метнуть ножи и угрожает длинным багром – оружием людей, перенятым вырами из-за его удобства в цеплянии панциря и переворачивании врага на спину. Впрочем, любое оружие из стали – оно человечье.
Шрон хлестким ударом клешней смял некрупного противника и отбросил к стене, угрожающе вскинулся, пугая второго – и удивленно отметил, что тот дрогнул. Постыдно мечтать о месте стража, если боишься смерти! Однажды показанным Соргу прямым ударом в основание усов Шрон смял лицевые пластины труса и снова побежал за Шромом, уже не надеясь догнать и предупредить. Воздух в легких заканчивался, таннская пыль на полу – нет.
Коридор нырнул вниз и изогнулся, у последней развилки кучей сплющенных панцирей лежали и вяло шевелили лапами стражи: Шром их миновал быстро и сломал, не думая о пощаде. Он тоже знал: надо спешить. Время теперь дороже всего иного. Белый солевой налет на полу закончился резко, Шрон шумно выдохнул и набрал свежего воздуха.
– Берегись у двери, там… – крикнул он и осел, тормозя всеми лапами и ощущая бесполезность своего крика.
Потолок шевельнулся тяжело, с хрустом старого панциря охнул – и стал оседать, ломаясь и дробясь. Плиты мрамора и бревна перекрытий крошились, трещали и сминались. Кланд не пожалел собственного замка, задействовал самые глубинные способы защиты, предусмотренные на последний день – на случай осады… И пригодившиеся, чтобы разделаться с врагом.
Шрон метнулся к стене и запрыгал, уворачиваясь по мере сил от округлых валунов, катящихся из прорех в потолке вниз, под уклон – к главному залу. Он мчался вместе с каменным потоком, не замечая ударов и толчков, не считая ран, и ужасался: впереди Шром! Брату некуда деться, совершенно некуда! У коридора есть перелом, в самой низкой его точке валуны успокоятся, закупоривая ловушку и делая все надежды – несбывшимися, а брата, увы…
Шрон зло щелкнул клешнями и ускорил бег. Протиснулся под изогнутым сводом, хрустя панцирем. Метнулся дальше, вверх, к последней двери. Он видел след серо-зеленой вырьей крови на полу и понимал, что это кровь брата, и, странное дело – радовался. Значит, ещё жив и способен двигаться. Уже хорошо…
Он догнал Шрома на пороге главного зала. И споткнулся всеми лапами. Воронёный панцирь смят, две трещины пересекли его и сочатся кровью. Хвост раздавлен, но Шром упрямо ползёт, тащит его, опираясь о пол руками и клешнями. Точнее – клешней, вторая бессильно висит и волочится, смятая камнями.
Два стража в сине-золотой раскраске вынырнули из ниш, осмотрели едва живого врага и… открыли ворота. Шрон тоскливо охнул.
Кланд сыграл по своим правилам. И теперь, надо признать, полагал себя победителем. Он примет вызов Шрома. Такой враг не страшен, но победа будет законной и подтвердит право именоваться лучшим, а значит – занимать помост.
Шрон медленно двинулся к дверям. Он уже видел бок кланда, против всех правил и обычаев, закованного в полную стальную броню на людской манер. Вороненую, богато украшенную золотым узором ощеренных клешней и серебряной насечкой волн…
– Род ар-Лим, хранитель Гарн, – размеренно читал глашатай кланда.
– Приветствую, ар, – сладко пропел с помоста Аффар ар-Сарна.
– Род ар-Бахта, вызвавший на поединок его донность кланда выр Шром, – добавил глашатай, обозначая прибытие избранного выра и лишая его возможности уклониться от подачи вызова.
– Дождётся своего времени, – усмехнулся кланд. – Я обязан приветствовать всех.
Шрон медленно миновал ворота и осел на пол. Вот он и вошёл в главный зал. Только – стоило ли? Впереди проигранный бой. Позади – погибающие стражи…
– Род ар-Нашра, хранитель… – продолжил глашатай.
– Жаф, – закончил гулкий низкий голос. – Да, старших надо уважать, брат уважил меня.
– Вы излечились, ар, – искренне обрадовался кланд, наблюдая необычную процессию. – Как внезапно ваше появление… мы вынуждены были сделать исключение и допустить тантовую куклу сюда, учтя вашу болезнь. Но вы, как нам сообщили, желали лично огласить месть.
Жаф ар-Нашра въехал в обозначенный синим узором плиток круг хранителей. Именно въехал! Его беспомощное тело покоилось на трех перекладинах, снабжённых парами довольно крупных колес. Усами выр цеплялся за упряжь вороного страфа, а тележку то и дело поправлял тантовый раб, укутанный с головой в плащ рода ар-Нашра и не встающий с колен. Двигался раб кое-как, то и дело спотыкался, его одежды волочились, руки двигались неловко. Он был изношен и нуждался в замене.
Шрон вступил в синий круг.
– Род ар-Бахта, хранитель Шрон, – закончил перечисление глашатай.
– И вас приветствую, ар, – в голосе кланда звучала отчётливая издевка. – Все прибывшие здесь, можно начинать. И мы готовы приступить к рассмотрению спешно собравшего нас весьма опасного дела. Речь идет о нарушении донной чести. Род ар-Бахта преступил закон. Я…
– Мы, ар-Нашра, подали прошение и сами его озвучим, – прогудел Жаф. – Оскорбление не просто донное и тяжкое, ары. Оно не сравнимо ни с чем. Речь идет о выродёрстве. Род ар-Бахта преступил закон, проводя изучение обстоятельств дела недопустимыми способами, и это достойно всяческого порицания.
Кланд дрогнул усами, речь Жафа, особенно в последних словах, его удивила. Но, как известно, невозможно по правилам церемонии перебить старого и помешать хранителю изложить свое дело, заявленное заранее – тем более, сам кланд и обозначил тему собрания.
– Порицания, именно так, – повторил старик. – Но я понимаю их! Как бы сам я повёл себя, если бы узнал, что Аффар ар-Сарна, занимающий почётный помост, взращивает выродёров? Как поступил бы я, доподлинно установив, что им выплачивается золото за каждого из наших погибших братьев? Что нас, выров достойных родов, обрекают словом и волей кланда на смерть позорную и мучительную? Род ар-Нашра утратил двух своих лучших бойцов не на мелководье.
– Их уничтожил Ларна, гнилец, – быстро отметил ар-Горх, чьи земли соседствовали с Горнивой.
– Мы просили выров рода ар-Бахта выдать нам выродёра, именуемого Ларной, для проведения полного изучения этого дела, – невозмутимо продолжил Жаф, не замечая, что его перебили. – И нам не отказали в нашей законной просьбе. Мы удовлетворены полученными сведениями.
– Не отказали? – качнулся вперед ар-Лим.
– Именно. Я лично общался с выродёром, – отозвался Жаф. Оба его глаза на стеблях прицелились в кланда. – Я готов повторить список погибших выров, так шумно представленный ар-Фангом еще в Синге. И расширить его. Разве дело в одном Ларне? Разве дело вообще в нём? Гибнут выры. Заказчик оплачивает их смерть. Вы, ар-Горхи, десять лет назад утратили старого, его кланд сдал в