– Иначе все равно не догоним… – пробормотал Пащенко.
Сначала он высунул в окно обе руки, в которых был зажат «ПМ», а потом и сам по пояс вылез наружу.
– Ну ты прям, как Жеглов. – Водитель выровнял «Мерседес», создавая таким образом благоприятные условия для стрельбы.
Услышав за спиной выстрелы, Перец стал вилять, как заяц. Это обстоятельство заставило Пащенко четыре раза выстрелить в пустоту. После пятого выстрела раздался хлопок. «Волгу» резко отбросило на середину дороги, и в лобовое стекло «Мерседеса» полетели ошметки колесной резины.
Чувствуя, что буквально вылетает с дороги, Перец резко вывернул руль вправо, и «Волга», потеряв управление, стала оборачиваться вокруг собственной оси. Центробежная сила, помноженная на высокую скорость, сделала свое дело. Транспорт Пащенко на огромной скорости слетел с дороги, выбил ворота одного из частных домов и скрылся в глубине двора. Когда «Мерседес» притормаживал у места аварии, отчетливо слышался грохот внутри дворика. Это разлетались в разные стороны пустые хозяйские ведра, инструмент и прочие атрибуты размеренной жизни приусадебного поместья…
– «Тринадцатая» полностью уйдет на ремонт, – констатировал Пащенко, выскакивая из машины.
– Пацаны, за меня «контрольный» сделайте! – с хохотом прокричал «браток», захлопывая дверь. Это был один из самых счастливых дней в его жизни.
Ворвавшись на территорию частного хозяйства, Струге сразу обратил внимание на то, что в «Волге» никого нет. Зато неподалеку, прикованная к будке цепью, напоминающей корабельную, рвалась и лаяла огромная кавказская овчарка.
Ситуация стала осложняться еще больше, когда из дома, в одних трусах, выскочил мужик с берданкой наперевес. Рассмотрев в столбе снега и пыли двоих незваных гостей, он поднял ружье вверх и выстрелил в небо. Заметив, что это не произвело на мужиков должного эффекта, он повторил выстрел.
– Хорош палить-то… – Прокурор убрал пистолет в кобуру. – Соседей разбудишь. Ты паренька в коричневой кожаной куртке не видел?
Потеряв дар речи от людской наглости, мужик бросил взгляд на придворные постройки и прикинул ущерб. Из находившихся на своих местах теплицы, туалета, летнего курятника и навеса, под которым он теплыми весенними вечерами любил пить чай, оставался лишь туалет. Только он был несколько видоизменен – без крыши и стен. Лишь овальная дырка бесстыдно взирала на ночные перемещения звезд…
– Паренька, говорю, не видел?! – Приводя старика в чувство, повысил голос Пащенко. – Ты не переживай. Тут делов-то… Где – подбить, где – подстучать…
– «Подстучать»?!! – Наконец-то услышали голос старика преследователи. – Да сейчас мое «очко» с проспекта Ломоносова видно!!!
Поняв, что Перца на данном этапе уже не догнать, Струге с Пащенко быстро нашли общий язык со стариком и пообещали возместить ущерб собственными силами. Вадим шепнул, что утром позвонит начальнику ИВС, чтобы тот выделил трех-четырех административно арестованных за мелкое хулиганство граждан. После того как тема была закрыта и хозяин дома уже прикидывал, на каком еще фронте работ использовать будущих работников, Пащенко осмотрел машину. «Волга» была побита основательно. Сломанная решетка радиатора, уничтоженное правое заднее колесо, вмятины на правом боку – вот далеко не полный перечень всех повреждений, что получила машина сразу после пятого выстрела прокурора.
– Тут «тринадцатой» не обойдешься, – заметил Вадим. – Накрылась премия в квартал… Нет, в два квартала.
– Не переживай, – успокоил друга Струге. – Моей одной квартальной премии хватит. Как думаешь: Перец сознательно выбрал это направление бегства или спонтанно?
– Думаю, не случайно. У него было две возможности изменить маршрут. На Маркса и на Ватутина. Однако он гнал в Тихвинский район и не думал сворачивать. Он ведь прекрасно понимал, что на прокурорской машине далеко не уедет, поэтому стремился использовать имеющийся временной отрезок с максимальной выгодой. Кстати, в Тихвинском районе и расположен Станиславский жилмассив, о котором говорил Смуглов.
Вытолкав руками «Волгу», они расселись по местам.
– Дед, завтра жди работников. Используй рационально, потому что в шестнадцать часов у тебя их изымут. Да, чуть не забыл – с тебя харчи для «мелких»…
До упомянутого разбойником Смугловым кафе «Искра» было чуть больше четырех километров. Это расстояние Струге и Пащенко преодолели в полном молчании. Один раз пришлось остановиться и отогнуть в сторону от колеса изувеченное крыло. При движении машины резина издавала такой отвратительный скрежет, что не было сомнений – оно протрется до камеры еще задолго до кафе.
К удивлению Антона Павловича, свет в окнах питейного заведения отсутствовал. Не было и привычной толпы у входа. Объяснение он нашел в объявлении, отпечатанном компьютерным способом и приклеенном к стеклу скотчем.
«Приносим свои извинения. 27 марта кафе закрыто на профилактику. Мы будем рады видеть вас завтра на празднике пива с участием стрип-шоу группы. Администрация».
– Ты думаешь, они на самом деле будут рады нас завтра видеть? – спросил Пащенко, выворачивая на дорогу.
– Если только мы на чем-нибудь другом подъедем.
Помолчав, он вдруг ударил рукой по панели.
– Не бей! – взревел Пащенко. – Иначе мы и до гаража прокуратуры не доедем! Кстати, а что это ты так взволнован?..
– А ты догадайся. Хоть маску завтра надевай…
– Какую маску??
– Я уже полгорода пересадил, Вадик. Половина из них уже отсидела и теперь шатается по кабакам, высматривая знакомые лица. Как отреагирует Лукин, если узнает, что я посетил кафе, кишащее геями, проститутками и стриптизершами в разгар праздника пива?
Глава 16
Утро встретил Антон Павлович в дурном расположении духа. Оставалось ровно три дня для того, чтобы найти Перца и вытрясти из него уголовное дело Цебы. Правда, желая быть откровенным с самим собой, Струге, даже задержав Перченкова, обнаружить дело не очень-то надеялся. Но привыкший идти до конца, он упрямо двигался вперед. Если есть хотя бы один шанс спасти положение, то он не имел право его не использовать. В любом случае, лучше указать на задержанного человека и сказать: «это сделал он», чем на вопрос: «где дело?», лишь вяло пожать плечами.
Оставался последний рабочий день недели. Потом последуют суббота и воскресенье. В понедельник все закончится. Неизвестно лишь – с какими последствиями. Уже несколько раз Перец был почти в руках Антона, но всякий раз, по причинам, не зависящим от судьи, он уходил. Казалось, это будет длиться вечно…
Впрочем, почему – вечно? В понедельник все и закончится. Часов в восемь утра, когда проверяющий от Лукина произнесет роковую фразу: «Так, все в порядке, Антон Павлович. Только я не вижу одного дела. Дела Цебы. Где оно, Антон Павлович?..»
Антон вошел в суд, поднялся на этаж и тут же встретил Алису. Она шествовала навстречу ему, держа в руках целую охапку дел. Она шла к себе в кабинет делать свою работу. Эта девочка все больше и больше нравилась Антону. Будет жаль с ней расставаться.
– Антон Павлович, Николаев всех на совещание зовет.
Струге послушно качнул головой. Все правильно – в понедельник приезжает проверка из облсуда, и Виктор Аркадьевич решил дать последние наставления по приведению дел в порядок. Сначала он хотел быстро покурить, потому что совещания у Николаева иногда затягивались, но, заметив, как судьи гуськом направляются в его приемную, переменил решение.
Как и ожидалось, практически все время Николаев потратил на убедительные просьбы проверить состояние дел. Не удержался он и от оглашения сводки криминальных новостей. До сих пор в его рейтинге самых громких преступлений начавшегося года значился разбой, при котором неизвестные злоумышленники унесли пятьдесят норковых шуб. Однако после того, как «опера из местного отделения, проявив чудеса в сыске, сумели раскрыть это тяжкое преступление», оно отошло на задний план. До сегодняшнего утра первое место пустовало. Но, как теперь становилось ясно, недолго.
– Удивительный случай произошел сегодня в нашем районе, – сказал Николаев, обведя всех взглядом, как профессор – студентов. – Сгорел Терновский планетарий.
Струге закашлялся, как чахоточный, и едва не выронил ежедневник.
Выждав, пока Антон Павлович прокашляется, Виктор Аркадьевич продолжал:
– Вчера вечером, около двадцати двух часов, на пульт пожарной охраны района поступило сообщение, что из окон планетария вырываются клубы черного дыма…
– Астероид? – предположил судья Вересов.
Дождавшись, когда прекратится хихиканье, Николаев вновь приступил к рассказу.
– Прибывшие пожарные присвоили пожару второй уровень и приступили к пожару. Тушение длилось шесть часов, но спасти здание не удалось. Оно выгорело дотла. Рухнула даже крыша, не говоря уже о перегородках. Жертв не было, однако, когда пожарные определили причину возгорания, возникли вопросы. Возгорание случилось из-за короткого замыкания. Ружейный обрез, непонятно как оказавшийся в планетарии, упал на сетку под куполом и, доехав до уступа, заклинил движение поворотного механизма, вращающего бутафорию. В результате двигатель не выдержал напряжения и… Наши районные сыщики обнаружили лишь один след обуви. Отпечаток подошвы датских туфель «экко» сорок второго размера. Так что есть шанс…
– Какой шанс? – поинтересовался Струге. – Это след обуви – шанс? У меня, к примеру, тоже туфли «экко». – Он вытянул вперед ногу. – И тоже сорок второго размера. Получается, это я спалил планетарий?
Хихиканье в приемной переросло в нервный смех, а Николаев отмахнулся от Струге, как от надоедливой мухи.
– Все. Идите, коллеги, работайте. А вы, Антон Павлович, задержитесь, пожалуйста.
Струге предполагал, что последний день, когда его могут зацепить на вполне законных основаниях, спокойным пройти не может. Что-то обязательно должно случиться. Не утром, так в обед. Если тихо будет в обед, то неприятность обязательно произойдет под вечер. Он уже давно привык распознавать реакцию Николаева на те или иные события. Виктор Аркадьевич был из тех, кто не умел внешне скрывать своих чувств. Вот и сейчас, когда он перебирал на столе совершенно ненужные бумаги и дожидался, пока последний из судей окажется в коридоре, Антон понял, что предстоящий разговор приятным не будет.