— Мы вас понимаем, но и вы нас поймите. Герман убит, а убийца разгуливает на свободе. Его надо вычислить, найти и арестовать. Мы подозреваем, что мотив для убийства — наследство Германа. Поэтому нам надо точно знать содержание завещания. Тех, кто в нем указан.
Юрист помялся, потом открыл лежащую на столе папку, вынул лист — заготовленную заранее ксерокопию документа — и передал Алексею. Тот взял и начал читать. Это была копия завещания Германа Фрейна. В нем указывалось только одно физическое лицо — его жена Анна Фрейн. Ни Амалии, ни кого-либо еще в нем не было. Ей завещались акции нефтяной компании «Стелд» и банка Германа на сумму более миллиарда долларов, акции нескольких фирм, двести миллионов долларов на счету «Национального Швейцарского банка», коллекции картин, предметов антиквариата, ювелирных изделий и драгоценных камней, хранящихся в депозитном сейфе в том же банке. Ей завещались дома в России и за рубежом, машины и яхта.
Условная долларовая стоимость наследства приближалась к пятистам миллионам, без учета контрольного пакета акций нефтяной компании и банка. А общая сумма равнялась двум миллиардам долларов. Прочитав цифру, Алексей потерял дар речи. Он молча передал лист Михаилу и посмотрел на юриста. Альберт многозначительно поднял брови — мол, вот так.
— Круто, — наконец сказал Фомин.
— Это вам для информации, но копию вы с собой не возьмете. Сами понимаете почему.
Оперативники закивали, а Фомин спросил:
— Когда наследница может вступить во владения собственностью?
— По истечении шести месяцев со дня смерти собственника. В случае подачи еще одного завещания, или обнаружения законнорожденных детей Германа доли причитающегося каждому имущества будут определяться судом.
— В случае доказательства вины наследницы в убийстве мужа кому будет принадлежать наследство?
— Ей. Если вы докажете, что она убила из-за наследства, то суд может конфисковать имущество в пользу государства и его смогут наследовать ближайшие родственники, сестра например. Но вы не докажете, так как она заявит, что убила из ревности, и все останется ей. Она будет сидеть в тюрьме, а наследство ждать ее. Также ее могут выпустить под залог.
— Понятно, — Алексей отдал документ юристу, а тот положил в свою папку. — Спасибо, Альберт Эдуардович.
Оперативники попрощались, вышли с дачи, сели в машину и поехали в Москву.
Сначала ехали молча, раздумывали, а потом начали обмен мнениями.
— Как один человек, гражданин государства, — начал рассуждать Фомин, — член общества, может так разбогатеть. Если перестройка у нас в стране длится уже десять лет, то Герман зарабатывал по пятьдесят миллионов долларов в год. Это почти пять миллионов в месяц. Как можно заработать такие деньги? Как такое может быть у нас в стране, где девяносто процентов населения живет за чертой бедности, не хватает денег на питание, одежду, лекарства? В школах нет учебников, в больницах медикаментов, инструментов для проведения операций. Заводы и фабрики встали от недостатка инвестиций на переоборудование, в городах дома скоро начнут разваливаться — нет денег на ремонт. Авиатранспорт, железные дороги, метро постепенно хиреют и не избежать техногенных катастроф.
— Только газо- и нефтепроводы усиленно строят, — добавил Михаил, — потому что они приносят огромные прибыли.
— Такие, как Герман, и строят. А деньги от продажи нефти кладут к себе в карман. Народные деньги. Мне в голову не может прийти, где можно заработать сто тысяч долларов, а тут миллионы, сотни миллионов.
— Они воры, узаконенные воры. Разграбили страну и теперь жируют, и самое главное — пути назад нет. Или экспроприация, но это уже было и привело к гражданской войне, или нищенское проживание десятилетиями, в надежде, что совесть и сострадание к ближним у олигархов проснутся и они поделятся награбленным. Дадут деньги на подъем экономики, на социальные нужды, на культуру, на здравоохранение и образование.
— Если их не заставить этого сделать, они никогда не раскошелятся. У них психология стяжателей. Они могут только хапать, хапать и хапать.
— Не все.
— Не все, но большинство.
Инспектора замолчали. Настроение у них испортилось, будто не было прекрасной погоды и хорошего летнего выходного дня. Алексей даже забыл про свой день рождения, а исполнилось ему сегодня тридцать пять лет. Именно сегодня, в воскресенье он планировал устроить праздник, пригласить к себе друзей по работе — Михаила, Максимова и Сергея Краснова. Но убийство Германа и срочное расследование перечеркнуло все его планы. Теперь он больше думал о Краснове и Германе, чем о себе.
А вот настроение Сергея повысилось как никогда. Теперь он знал, кто напал на него в офисе. Он ехал и насвистывал веселую песенку, смотрел на мир глазами заново рожденного человека.
Из машины он позвонил своему другу Коле Мисяеву и договорился о встрече. Попросил, чтобы тот не сообщал о ней Максимову.
Николай Мисяев был экспертом компьютерной лаборатории МУРа и давним другом Сергея. К нему на анализ Максимов принес видеозапись из кабинета Германа. Теперь Краснов хотел разузнать у Коли, как можно изготовить такую подделку.
Был воскресный день, и Мисяев отдыхал после тяжелой трудовой недели дома в кругу семьи. Он пригласил Сергея к себе, но тот отказался. Они договорились встретиться в Лосиноостровском парке в условленном месте, и Сергей примчался туда раньше назначенного строка.
В свою холостяцкую бытность они часто устраивали там шашлыки на свежем воздухе и, естественно, с дамами. Теперь парк свел их по другой нужде. Краснов доверял Коле и не опасался, что тот приведет спецназ.
Краснов остановил «Мерседес» у небольшого пруда, вышел и осмотрелся. Десять лет он не был здесь, но как будто ничего вокруг не изменилось. Природа без вмешательства человека медленно меняется, плавно и незаметно глазу. Лишь деревца стали повыше, их стволы потолще да кусты погуще. Пруд обмелел, зарос тростником и покрылся тиной. А когда-то в нем можно было купаться. Отдыхающих не было, они переместились на соседнее озеро, что было Краснову на руку.
Через десять минут Николай подъехал на своей «десятке», вышел, и они с Сергеем тепло поздоровались.
— Привет, Серега, сколько лет, сколько зим, — радовался он.
— Привет, Коля, ты совсем не изменился.
— Ну ты скажешь, годы берут свое. Уж дети взрослые. А ты?
— Был женат, но детей не завел. До недавнего времени думал, что успею. Но…
— Зачем пригласил на встречу, к тому же на наше место?
— А… — засмеялся Краснов, — вспомнил, как мы тут пировали, купались, отдыхали, с девочками баловались.
— Помню, помню, молодые были. — Мисяев посмотрел на часы.
— Ладно, воспоминания потом, — Сергей сообразил, что у Коли могут быть дела. — Тебе Максимов приносил на экспертизу видеозапись из кабинета Германа Фрейна?
— Да.
— Это подделка, я не убивал, — сказал Сергей, а Николай кивнул.
— Ясное дело. Если бы хотел ограбить Фрейна или убить, то первым делом залепил бы объектив липкой лентой или набросил на него тряпку. Я так Максимову и сказал.
— А он?
— Он, да и все остальные, не верят, что ты убийца, но сам знаешь, вещдоки штука серьезная. Запись суд как улику не примет, но во внимание возьмет. Вкупе с отпечатками пальцев и пулями из твоего ствола это неопровержимое обвинение.
— Расскажи, как можно изготовить такую подделку?
— Тебя где-то сняли на синем или зеленом фоне.
Сергей нахмурился. Он вспомнил, как прохаживался в спальне Анны возле развешенной на стене синей занавеси. Он тогда не придал этому значения — занавеска как занавеска, только синяя, но именно тогда его снимала камера, установленная в шкафу напротив. Потом, в подвале дома Фрейна, он обнаружил эту занавеску на полу.
— Да, было такое дело, — сообщил Сергей.
— Сняли твое лицо, а потом в компьютере наложили на заранее отснятую сцену в кабинете. Один актер копался у сейфа, другой вошел, первый обернулся, выстрелил во второго и убежал. Лица Германа не видно, а твое лицо наложили на лицо первого актера и получилось, что стрелял ты. Компьютерная графика в изготовлении сложна, но подделать можно все что угодно и не подкопаешься.
— Суд примет во внимание то, что это может быть подделка?
— Примет, но доказать, что это подделка, невозможно.
— Хреново, — посетовал Краснов.
— Да.
— А что делать?
— Не знаю.
— Режиссер мог изготовить такую подделку? — с надеждой спросил Сергей.
— Режиссер кино?
— Да.
— Мог, если у него есть компьютер, программы наложения и навыки в изготовлении графики.
— Значит, Петровский. Ты можешь узнать адрес квартиры, офиса, дачи, номер машины и телефон одного человека? Но Максимов, Леха и остальные не должны об этом знать. Пока во всяком случае.
Коля замялся, но потом кивнул.
— Я тебе помогаю потому, что верю, что ты невиновен. А расследовать тебе это дело сам бог велел. Только ты знаешь все нюансы.
— Тогда слушай. Его зовут Вячеслав Петровский. Он известный кинорежиссер, актер и любитель наколок. Мне надо знать про него все. Как можно быстрее. — Сергей взял из кабины журнал, развернул и показал Николаю.
— Слышал про него, известная личность. Думаешь, он причастен к убийству Германа?
— Уверен.
Мисяев посмотрел на фото, пошел к своей машине, достал из салона ноутбук и поднял крышку. Включил компьютер, вышел в Интернет, связался с дежурившим в лаборатории МУРа товарищем и попросил переслать данные на Петровского.
— Вот так, — сказал он Сергею, — через минуту все, что на него есть, будет у тебя.
— До чего дошла техника, — удивился Краснов. — В наше время неделю ждешь ответа на запрос о паспортных данных человека, находящегося в другой республике. А сейчас пять минут и все.
— Но и преступники этой техникой владеют не хуже нас. Сейчас расследуем дело троих хакеров. Представляешь, с компьютера, находящегося в одном из московских офисов, они взломали код банка в США. Ск