ошла, поэтому осталась жива.
— Круто, — покачал головой Фомин. — Каков эквивалент?
— Триста граммов, не больше. Хотели человека убрать, больше не надо было.
— Тебя хотели грохнуть, Сережа, — Алексей хмуро посмотрел на Краснова.
— За что, как вы думаете? — с ходу спросил фээсбэшник.
Сергей перевел взгляд на Фомина и по его лицу понял, что с комитетчиком откровенничать не стоит. Если сейчас сказать хоть что-нибудь, а тот уцепится, то рассказывать придется все с начала и до конца. И про Лэнца, и про Катю, и про Барби, и все, все, все. И, значит, придется объяснять, зачем надо было вламываться в офис Лэнца, устанавливать там камеры и так далее…
«А сможет ли понять меня этот усталый “сапог”? — подумал детектив. — Фомин с Максимовым мои друзья, и они поймут все. Но этот дядя…»
— Ума не приложу, кому и зачем это надо, — проговорит сыщик и не мигая уставился на фээсбэшника.
— Так всегда сначала говорят, а потом бывает поздно. Подумайте, может вспомните, — настаивал тот.
— Не знаю.
— Ладно, мы к этому вопросу еще вернемся, — обнадежил тот, — в той или иной форме. Я уверен.
Сергей и Алексей молчали и давали понять, что разговор окончен. И фээсбэшник понял это и удалился.
— Отойдем, — сказал сыщик капитану.
Они поднялись на третий этаж, где не было никого, и Сергей отдал Алексею табельный пистолет.
— Он чистый, — усмехнулся тот.
— В каком смысле?
— Никого она из него не хлопнула. А то потом заметут, как тебя тогда замели.
— Нет, — Сергей заулыбался.
— Верю. — Фомин проверил обойму и запихнул оружие в подмышечную кобуру. — С ним спокойнее, а то после твоего предостережения я не знаю, что и думать.
— Это версия, но время покажет, жизнеспособна ли она.
— Лишь бы не убийственна, — пошутил капитан.
— Поехали в особняк, где подорвали Лэнца, там я вам с Максимовым кое-что расскажу.
— Сначала напиши объяснительную этому господину, а потом поедем. — Фомин кивком указал вниз. — Чтобы тебя потом не дергали…
— Все равно будут дергать.
Пока Краснов отвечал на вопросы заправлявшего всем командира антитеррористической группы, того самого усталого фээсбэшника, Фомин позвонил Максимову и доложил обстановку.
— Тут тоже комитетчики орудуют, мне делать нечего, — обиженно проговорил полковник. — Поеду в управление, и вы приезжайте — там поговорим.
— С Краснова показания снимут, и мы приедем. Хотя он рвался на машину Лэнца взглянуть.
— Пусть едет один, ты мне нужен здесь. — Максимов как отрезал, и Фомин решил выдвигаться в МУР. Он сообщил об этом сыщику и пообещал, что будет ждать его у себя.
Сергей немного расстроился, но делать нечего — у Лехи были важные дела, и отправился к особняку один. Таню увезли в больницу на обследование, но он обещал заехать к ней вечером. На всякий случай отдал ей один сотовый телефон, а второй оставил себе. Краснов помнил, что именно сотовый спас ей жизнь. Помнила это и Таня. Еще она помнила, что Сергей ох как вовремя позвонил и предупредил. За это она ему была безмерно благодарна.
И вот сыщик отправился к борделю Лэнца. Когда подъехал, сразу почувствовал, что здесь угробили большого человека. Милиция оцепила район и никого не пропускала не то чтобы ко взорванной машине — к Старой Басманной улице. На ней перекрыли движение, и даже троллейбусы не ездили.
Кордоны стояли всюду, и пробраться к дому было невозможно. Но Сергей никогда не пасовал перед трудностями и решил любой ценой подойти ближе.
Пошел в магазин, купил пакет молока, кусок розовой, ароматной вареной колбасы, батон белого хлеба, взял все это под мышку и направился прямиком к милицейскому наряду.
Его, естественно, остановили, но он сказал, что живет в доме номер семнадцать в двадцать пятой квартире на третьем этаже.
— Пропустите, пожалуйста. У меня мама больная, просила молочка и хлеба принести, — он указал на покупки.
— Документы, — сурово спросил майор.
— Я в булочную вышел, паспорт не взял.
Майор милиции осмотрел Сергея с ног до головы и… разрешил пройти.
— Только давайте быстрее, здесь задерживаться нельзя.
— Я мигом, — обрадовался сыщик и пошел в арку.
Он вошел в тот самый двор и увидел невообразимую картину. Возле ворот стоял раскуроченный бронированный «Майбах» Лэнца, а вокруг три изуродованные машины. Первый, почерневший от копоти джип охраны был разломан на две части. Его крылья и капот валялись в нескольких метрах от него. Рядом дымился остов какого-то автомобиля, понять какого — было невозможно. От взрыва он разлетелся на куски.
От «Мерседеса» деталей осталось побольше. Ударная волна была направлена в него и попала очень точно. Несмотря на бронь, борт лимузина прорвало в салон и всех там уничтожило. Тела предпринимателя и его охранников разметало по салону, и невозможно было определить, какой кусок кому принадлежит. Криминалисты отскребали их от почерневших стенок. Ехавший следом джип охраны пострадал меньше, но он не был бронирован и поэтому все в нем погибли. Ударом размолотило стекла, и они поубивали людей внутри.
«Видимо, в этом маленьком, припаркованном у ворот автомобильчике и была взрывчатка, — догадался Краснов. — Эскорт Лэнца выезжал с территории клуба, а тот ждал у тротуара. Когда «мерин» с ним поравнялся, его взорвали. Вот и все. Нет миллиардов долларов, нет власти, нет былого величия и чувства безнаказанности за совершаемые поступки. Нет огромных дворцов на лазурных берегах, яхт в белой ласковой пене прибоя, нет отражающих твой великодержавный облик корпусов великолепных авто. Предметов старины, так радующих глаз, нет роскоши убранства твоих личных домов и квартир. Нет подобострастных, готовых на любые ласки прекрасных шлюх. Ничего этого теперь нет. И многочисленная, вооруженная до зубов, натасканная в спецлагерях охрана не спасла, и супербронь, и везение. Ничто не может противостоять террору. Наглому, неприкрытому террору». — Сергей постоял немного напротив авторуин и решил зайти в двадцать пятую квартиру на третьем этаже дома напротив. Почему его туда потянуло, он объяснить не мог. Хотел кушать и решил съесть купленные продукты там. К тому же сверху глядеть на место происшествия лучше, чем снизу. Да и милиционеры у желтой, трепещущей на ветру ленточки оцепления стали на него строго поглядывать. Мол, чего стоишь, не проходишь — зевака.
Сергей поднялся по лестнице, приблизился к двери и увидел, что она приоткрыта. Он осмотрелся, постоял немного, заглянул внутрь, но не вошел. В квартире было темно и тихо, и сыщик подумал, что он, когда уходил, забыл ее закрыть. Но повспоминав, пришел к выводу, что дверь захлопывал.
«Значит, ее открыли после меня», — решил он и позвонил в звонок.
На кнопку нажимал недолго, а потом открыл дверь и вошел в темную прихожую. В ней все было по-прежнему. Он громко, чтобы было слышно, позвал:
— Эй, есть тут кто? — Но в ответ ему эхом отозвалась тишина. Краснов прошел в спальню, затем в гостиную и оттуда на кухню. Осмотрев туалет, он понял, что в доме пусто. Захлопнул входную дверь, прошел в большую комнату и встал у окна. Положил колбасу, хлеб и молоко на подоконник, развернул целлофан, и в нос ему ударил притягательный аромат «Телячьей» варенки. Он взял кусочек и запихнул в рот. Следом послал хлебушек, а вдогонку глоток прохладного молока.
Он ел и поглядывал на работу криминалистов у взорванных автомобилей.
«Бомбу в машине взорвали с дистанционного взрывателя. Видимо, подрывник сидел где-то и ждал, когда Лэнц выйдет из особняка, сядет в лимузин и выкатит за ворота. Тут-то его и настигла смерть в виде нажатия кнопки. Круто разнесло. От взрыва повылетали оконные стекла на первых двух этажах ближних зданий. А здесь выдержали. Может, от того, что третий этаж, дом находился в отдалении и стоит под углом. А в моем офисе…». — Краснов тяжело вздохнул.
Он доел обед, свернул кульком, запихнул в пакет и взял в руку. Оставлять его в квартире не хотел и решил выбросить на улице.
Он уже собрался уходить, как вдруг увидел внизу, на крыльце борделя, одиноко стоящую фигуру Палыча.
«Вот бы поговорить с ним, выяснить про Лэнца, про Барби. Может, он что-то скажет. Хотя я его бил».
Сергей все же рискнул, спустился во двор, подошел к забору и встал так, чтобы начальник охраны его заметил. Тот некоторое время внимание на него не обращал, и Краснову пришлось пару раз махнуть рукой, чтобы тот увидел.
Когда Палыч определил, кто ему сигналит, то очень удивился. Спустился со ступенек, подошел к забору и встал в метре от него.
— Привет, Виктор Павлович, — дружелюбно начал Краснов.
— Привет, чего тебе?
— Случилось чэпэ, — сыщик кивнул на обломки.
Палыч поморщился, стиснул зубы и отвернулся. Его плечи вздрогнули, и Сергей понял, что от плача.
Они стояли по разные стороны злосчастного забора, как по разные стороны баррикады, и не знали, что делать. Наконец Виктор немного успокоился и хрипло проговорил:
— Генерала, Ромку Лазарева, убили. Он был начальником охраны и личным телохранителем Геши… И Гешу тоже. Всего десять человек. Какие были ребята! Я многих хорошо знал, в личку к Лэнцу устраивал, а теперь… — Охранник шмыгнул носом и смахнул трясущейся рукой покатившуюся по щеке слезинку.
— У меня офис взорвали, — начал Краснов. — На меня покушались. Моя секретарша Таня чудом не погибла. Нам надо поговорить.
После этих слов Палыч удивленно посмотрел на сыщика, вытер нос платком и кивнул:
— Заходи.
— Нет, лучше на нейтральной территории. В городе.
— В городе так в городе, — тяжело вздохнул Витя и пошел к калитке.
Мужчины прошли кордоны, но уже в другом направлении, дошли до скверика, расположенного на площади, сели на скамейку и переглянулись. Краснов заметил, как у Палыча покраснели белки глаз, надулись веки, щеки одрябли и лицо осунулось. Из бравого вояки за считаные часы он превратился в убитого горем старика.
— О чем вы со мной хотели поговорить? — спросил он.