— К черту любезности! — крикнула Изара. — Отвечай, энниский раб!
К чести Ихраза, тот и ухом не повел. Лишь на миг его рука приблизилась к обезображенной старой татуировкой щеке, но он вовремя ее опустил.
— Мы нашли караван — стоял лагерем недалеко от деревни Тавье, — доложил он. — Это на восточном берегу озера Ладрис рядом с местом, где граничат Рикенаар, Бельтера и Таргос.
— Я знаю, где находится Тавье, — сказал Демос. — Продолжай.
— Что с грузом? — рявкнула Изара, и Ладарий, потеряв терпение, жестом попросил ее умолкнуть.
— Караван был большим даже по таргосийским меркам: мы насчитали около сотни торговцев и слуг и еще полсотни охранников. Почти все богатства разграблены, многие сопровождающие погибли, часть сбежала. Но на телах тех, кого нашел отряд, ранений нет. Они умерли сами.
Демос почувствовал, как волосы на затылке зашевелились и встали дыбом.
«Нет… Только не это. Только не сейчас…»
— Еще что-нибудь? — стараясь не выдать волнения, спросил он. — Удалось найти выживших?
— Да, но их пришлось умертвить. Мастер Юн, возглавлявший отряд, говорит, что все эти люди были больны.
Ладарий осенил себя священным символом Хранителя.
— Боже… Неужели…
— Боюсь, что так, — сухо ответил энниец. — Отряд осмотрел тела, стараясь соблюдать осторожность. Увы, не узнать этот недуг невозможно. Караван вез с собой не только таргосийские дары, но и чумную хворь.
— Проклятье…
Демос почувствовал, как ноги предательски ослабли. Виттория подбежала к нему и схватила под локоть, помогая сесть. В следующее мгновение она ринулась к двери покоев и задвинула ее на засов.
— Ихраз, прошу, скажи мне, что сделали с телами?
— Когда сомнений не осталось, все имущество сожгли вместе с трупами. Все. Даже драгоценные дары. — Он поклонился до земли, взглянув на Изару. — Простите, ваше величество. Это было необходимо.
— Правильно сделали, — рассеянно кивнула Виттория. — Ты говорил, что некоторые, должно быть, бежали.
— Некоторые ушли недалеко. Наши люди нашли беглецов в Тавье. Местные жители совершили большую ошибку, приютив их. Увы, к тому моменту, как наш отряд вошел в деревню, мор уже там бесчинствовал. Пришлось… Сожгли все. Мы приняли все предосторожности. Сейчас все возвратившиеся изолированы.
Виттория мрачно кивнула своим мыслям.
«Если уж кто из нас и знает толк в хворях, то это она».
— Ваши люди сработали очень грамотно, — медленно проговорила герцогиня. — И все же я боюсь, что они опоздали.
— В Тавье есть небольшой порт, — устало проговорил Демос. — По озеру можно гораздо быстрее добраться до Миссолена…
— Именно так, ваша светлость, — подтвердил Ихраз. — Боюсь, мы опоздали. Чума уже могла прийти в столицу.
Канцлер прикоснулся к взмокшей ладони жены:
— Начинайте готовить императора с матерью к отъезду. Утром вы отправитесь как можно дальше отсюда. Вы все.
— Я тебя не брошу.
— Не говори чепухи. Я могу доверить безопасность императора лишь тебе. Ты знаешь, почему.
— Знаю, но…
— Ни слова больше. — Демос повернулся к побелевшим от страха фрйелинам и вмиг протрезвевшей императице. — Ваше величество, скорее всего, в город пришла чума. Вам с императором надлежит как можно скорее покинуть Миссолен. Также я настаиваю, чтобы вы взяли с собой фрейлин, которым можете доверять, но, прошу, помните, что времени на сборы почти нет. Берите лишь все самое необходимое. Нам с Великим наставником нужно подумать, куда отправить вашу свиту.
— Лорд Демос! — робко обратилась Одетт Эвасье. — Вотчина моего супруга, Ньюр, расположена в горах. Это очень тихое место, и там не бывает лишних людей. При этом замок может вместить всех гостей, и их величествам там будет комфортно.
— Разве что на первое время, — покачал головой Ладарий. — Ньор расположен в горах, но все же слишком близко к столице. Как бы ни было печально это признавать, но наиболее безопасным местом мне видится Канедан. Пусть это и языческие земли, но они входят в Криасморский договор. Кроме того, нас со старейшиной Ирригана связывают давние договоренности. Он не откажет.
— Главное — соблюдать секретность, — напомнила Виттория. — Никто не должен знать, куда направится император.
«Проклятье… Почему сейчас? Ну почему?»
Демос наконец-то нашел трость и, оперевшись на нее, обвел взглядом всех собравшихся.
— Никто, ни единая душа в Миссолене, не должна узнать о случившемся до тех пор, пока император не покинут город. Это всем ясно?
— Да, ваша светлость, — хором проговорили фрейлины. Изара не выдавила ни слова, Ладарий упорно молчал, а в глазах Виттории канцлер не увидел ожидаемой покорности.
«Но с этим разберемся позже».
— Начните приготовления немедленно. И да благословит нас Хранитель. — Демос подошел к Ладарию и склонился над самым его ухом. — Что бы вы ни задумали относительно Волдхарда, сворачивайте все действия. Ваши силы нужны Миссолену для борьбы с мором.
Ладарий печально улыбнулся.
— О, боюсь, уже поздно, ваша светлость. Процесс запущен, и его не остановить.
3.4 Эллисдор
Солнце пробивалось сквозь щели в закрытых ставнях, освещая беспорядок, оставшийся в комнате с ночи. Кисло пахло вином и потом, нагретым деревом и разгоряченной кожей. За окном шумел город, а снизу, из общего зала на первом этаже, доносились звуки лютни.
Вал давно проснулся, но лежал с закрытыми глазами — силился продлить миг неги. Наемникам «Сотни» нечасто удавалось заночевать на мягкой койке, и Вал пользовался моментом. Впрочем, сейчас с этим было проще: король Грегор отправился в Рундкар, оставив в Эллисдоре лишь гарнизон хайлигландской гвардии да «Сотню». Такого количества было достаточно для защиты и без того неприступного замка, поэтому служивые, оставшиеся под управлением эрцканцлера Граувера, немного расслабились. Барон Альдор позволял воинам небольшие вольности в обмен на сохранение порядка. Лениво патрулируя улицы, гвардейцы и «сотенцы» захаживали то в кабак, то в публичный дом. Вал не был исключением и зачастил в «Розу Ивонн». Сюда же он пришел накануне, повидать Кати.
Но все хорошее быстро заканчивается: ночь в объятиях красотки прошла, в голове шумели остатки хмеля, не привыкшее к перине тело ломило, кости ныли. И, кроме того, теперь Вала могли выгнать отсюда в любой момент. Хорошо, если через дверь. С синьоры Ивонн станется.
Он осторожно приоткрыл один глаз и залюбовался Кати: девушка глядела в начищенный до зеркального блеска медный диск и старательно расчесывала длинные темно-русые волосы. Она стояла нагишом, вокруг нее в потоках золотистого света медленно кружились пылинки. Невольно Вал вспомнил все, что они с Кати вытворяли накануне. Чресла тут же свело сладкой судорогой, плоть воспряла вопреки похмелью и здравому смыслу — молодому телу долго готовиться не нужно.
Валу подумалось, что надо бы прикупить для Кати зеркальце. Пусть на такой подарок уйдет добрая половина его месячного жалованья, зато она наконец-то увидит, насколько красива. Увидит то, что видит он.
Впрочем, она и сама догадывалась, насколько была хороша — в борделе синьоры Ивонн страхолюдины не работали. Здесь каждую шлюху наряжали в яркие ткани, румянили, причесывали, обвешивали разноцветными стеклянными бусами. Хозяйка из кожи вон лезла, чтобы привлечь зажиточных эллисдорцев, и, надо сказать, преуспевала. Но Кати все это было не нужно. Сила ее молодости и обаяния была столь велика, что обряди девушку в льняное рубище да измажь грязью, она и тогда осталась бы хорошенькой.
У Вала никогда не было женщины с таким роскошным телом, легким нравом и милым личиком. Но за обладание всем этим приходилось дорого платить.
Кати взмахнула рукой, подняла ветерок, и несколько пылинок попали Валу в нос. Не в силах сдерживаться, он оглушительно чихнул.
— Проснулся! — Кати усмехнулась, отложила гребень и, наспех перевязав волосы лентой, приоткрыла ставни, впуская в комнатку яркое солнце. — Ну ты и соня. Скоро полдень! Тебя, небось, давно хватились.
Вал зажмурился и застонал.
— Пощади, госпожа…
— Никакой пощады! — грозно вскинув кулак, она прыгнула на койку, отчего та жалобно скрипнула, и уселась верхом на юношу. — Хотя, быть может, я приготовлю для тебя другие, более приятные муки… Думаю, мы успеем еще разок.
Вроде у него должно было остаться серебро, если он не спустил все на вино. Вал потянулся за кошелем, но девушка перехватила его руку:
— Это бесплатно. Только не говори синьоре.
— Кати…
— Ты мне нравишься. Молчи и наслаждайся.
Отчего-то у него язык не поворачивался назвать ее шлюхой. Помнится, Черсо, когда впервые привел Вала в «Розу Ивонн», заклинал его не влюбляться в местных девиц.
«Они будут говорить тебе все, что захочешь. Сделают, все, что пожелаешь. С ними ты будешь чувствовать себя королем мира. Но лишь до тех пор, пока в твоем кошеле водится серебро. Не верь этим сладкоголосым ведьмам. Или научись петь — тогда они сами прыгнут в твою постель», — говорил завсегдатай трактиров и борделей, любимец женщин всех возрастов и сословий, менестрель и убийца Черсо Белингтор из «Сотни». И, как всегда, был прав.
Вал держался полгода, а потом, когда осознал, что спускал почти все жалованье на общество Кати и подарки для нее, понял, что все же пропал. Да и как можно было оставаться в здравом рассудке, когда ее ловкие пальчики вытворяли такое, что и во сне не приснится, а губы шептали слова, от которых замирало сердце? А улыбка? Никто никогда так ему не улыбался. Даже за деньги.
Кати чертыхнулась, сбросила одеяло на пол и, судорожно вздохнув, приняла его, уже готового, в себя.
— Боже…
— Тихо! Если девочки или синьора услышат, нам несдобровать!
Она задвигалась — поначалу медленно, постепенно наращивая темп. Вал охнул, впился мозолистыми пальцами в ее мягкий зад и с силой насадил на себя. Кати всхлипнула, выгнула спину, судорожно цепляясь за смятые и еще мокрые с ночи простыни, зажала рот рукой. Наемник обнял ее и притянул к себе, так, чтобы слышать каждый ее тихий стон. К черту цену, за такое он был готов отдать все богатства мира. Время, люди, эта комната — все переставало существовать, пока она была так близко.