Артанна кивнула.
— Тебе виднее. У меня нет детей, но… Когда появился Фештан, даже пусть он и ведет себя как последний засранец, на него невозможно долго сердиться. И я очень боюсь его потерять, пусть мы и не близки. Думаю, мне понятно, о чем ты. И все же я ничего не слышала о Верении Флавиес даже от Магистра. Полагаю, все закончилось печально.
Жестом Симуз попросил у нее трубку. Вдохнув дым он поморщился с непривычки, но сразу же вдохнул еще.
— Она умерла на следующий день после того, как на свет появилась Десари. Роды были преждевременными и тяжелыми, а Верен была слаба. Возможности эсмия не помогли: врачи так и не смогли остановить кровотечение. Она умирала долго и мучительно, а я сидел в темнице, и не мог быть с ней рядом, взять за руку… Эсмий даже не позволил мне ее увидеть напоследок.
Голос Медяка звучал как шелест, и Артанна осознавала, что даже сейчас, по прошествии стольких лет, он все равно не мог смириться с произошедшим. В этом она как раз хорошо его понимала: у нее тоже были воспоминания, что не блекли со годами.
— Десари… — медленно повторила вагранийка, выпустив тонкую струйку дыма. — У имени другое окончание, не как у имен знати. Выходит, Магистр все же не признал ее наследницей? В противном случае была бы… Десария?
— А ты уже хорошо вникла в тонкости языка, — отметил Медяк. — Все так. Пока она официально не признана Магистром. О существовании Десари вообще почти никто не знает. Но очень скоро это может измениться — кое-что случилось. — Он уставился на Артанну в упор. — Мне нужна твоя помощь. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне действительно больше не к кому обратиться.
— Что ж, Медяк, — Артанна разглядела за напускной собранностью так хорошо знакомое ей отчаяние. — У нас с тобой нет поводов для симпатии, да и доверять тебе будет только идиот. Ты служишь людям, которые хотят меня использовать, и плевать им на все прочее. Ты тот еще подлец, но все же не полное говно. И ты мне помог, а такое я не забываю. Выкладывай, что тебе нужно, но для начала ответь на один вопрос. И ответь честно, даже если очень захочется солгать. Мне нужна только правда.
— Хорошо.
— У меня в Гивое был лекарь, звали Рианосом. Беглый эннийский раб. Он погиб, когда ты появился в городе. Тогда я мало понимала в вашей братии, но сейчас картинка в голове начала складываться. Понимаешь, к чему я веду?
— Я убил мальчишку, да.
— Ты… — Грудь Артанны стиснуло, и у нее перехватило дыхание. — Он был моим другом, рыжий ты мудак.
— Я думал, ты давно сама догадалась, — на лице эмиссара мелькнуло удивление. — Он был беглецом. Я поступил так, как обязан действовать всякий эннийский гражданин. В любом конце света, в любой точке мира. Беглеца ждет смерть. Я понимаю, что от моих слов легче тебе не станет, но парнишка знал, на что шел, когда бежал отсюда. Не я, так какой-нибудь другой энниец обязательно бы до него добрался. Это было лишь вопросом времени. Но я сожалею. Действительно сожалею.
Артанна снова вдохнула дым.
— У тебя есть друзья, Симуз?
— Один. И он очень далеко отсюда.
— И каково тебе жить без него?
— А тебе? Когда все твои друзья либо погибли, либо предали тебя. Ты сама знаешь, каково.
Вагранийка печально улыбнулась.
— Когда-то и нас я считала друзьями. Ты всегда вел себя как дерзкий сукин сын, но, черт возьми, именно это мне в тебе и нравилось. Хотя порой бесило изрядно. И все же я хотела быть тебе другом. До того, как… — Она осеклась. Незачем было ворошить прошлое, особенно сейчас, когда безысходность привела к ней человека, который умел находить выход из любой ситуации. Кем бы она стала, отказавшись помочь ему сейчас? — Так о чем ты хочешь попросить?
Эмиссар недоверчиво на нее покосился.
— Ты все еще готова мне помогать? После всего?
— Я давно сложила два и два и поняла, что ты убил Ри. — Вагранийка развалилась на скамье и пожала плечами. — Просто хотела понять, насколько тебе приперло. Как бы то ни было, воскрешать людей не умеют даже ваши магусы. А раз так, давай думать о живых. Во что ты хочешь впутать меня на этот раз? Будем спасать твое сокровище? Ведь в все дело в твоей дочке?
— Да.
И он рассказал ей все, что мог. О ее страданиях, непонятных видениях, кошмарных снах и вечной слабости. О той силе, что начала просыпаться в неокрепшем девичьем теле, о боли, что оно испытывало, и о страхе, что сковывал Симуза каждый раз, когда у Десари случался новый приступ. О том, что вся его преданность Эсмию держалась на одном маленьком человечке. И о том, что этот человечек был для него важнее всего на свете.
— Ну и денек… — Артанна выбила истлевший табак из трубки и, прочистив ее, принялась набивать заново. — Я уж думала, ты не сможешь меня удивить. Но такое нарочно не придумаешь. Ты уверен, что фхетуш может помочь ей?
— Мой источник из магусов надежен..
— А он сказал, что фхетушу нужно сделать? И как?
— Увы, нет.
— Потому что я понятия не имею, как пользоваться своим даром. С магусами все понятно: есть сила, причем обычно понятного толка, и становится очевидно, как ее использовать и куда направлять. А я что? Просто человек, которого не берет колдунство магусов. Это просто есть. Даже не сила, не дар — так, особенность. Я лишь живу с этим и ничего не могу сделать.
— Я кое-что раскопал в архивах о фхетушах. К сожалению, книги нельзя вынести из библиотеки Магистра, но ты можешь попробовать найти нужные. Они написаны на антике, разберешься. Если кратко, там выводится теория, что фхетуш не только невосприимчив к колдовскому воздействию, но и способен при должной концентрации блокировать его у магуса.
— Как мило, — отозвалась Артанна. — И твоя идея — приставить меня к девочке, чтобы я каким-то образом попробовала заблокировать силу, что ее терзает?
Медяк кивнул.
— Других мыслей у меня нет.
— У меня тоже. Ладно, будем пробовать.
— Эсмий ни о чем не знает. Пока что. И я прошу тебя сохранить все, о чем мы говорили и все, что сделаем, в тайне.
— Боишься, что Эсмий сократит семейные посиделки до дедушки и внучки?
— Пока я жив, у него не выйдет.
— Интуиция мне подсказывает, что все это закончится не лучше, чем моя поездка в Эллисдор.
Эмиссар нахмурился и снова приложился к трубке.
— Я боюсь не только за ее жизнь, но и того, как Магистр будет применять способности Десари. Она смышленая и добрая девочка, но безоговорочно верит Эсмию. И сделает все, что тот попросит. Я не хочу, чтобы он начал ее использовать. Нужно, чтобы Десари сама решила, применять свой дар или нет, когда вырастет. Я лишь хочу ее защитить.
Артанна взяла поданную трубку и постучала мундштуком по ребру ладони.
— Хорошо. Я помогу тебе.
— Спасибо. — В голосе Симуза не было радости, лишь усталость.
— Ради девчонки, не ради тебя, — уточнила она. — Десари не выбирала свою судьбу, а мое размякшее женское сердце не выдерживает таких историй. Ты, — Артанна ткнула на Медяка пальцем, — все еще в моем списке отъявленных засранцев.
— Я этого не забуду. И однажды отплачу. Клянусь.
Вагранийка тихо рассмеялась, и втянутый ею дым пошел ноздрями. Она взглянула на запертые ставни — ей почудилось какое-то движение возле окна. Возможно, просто тень от дерева. Артанна долго всматривалась, пытаясь увидеть что-то еще, но тщетно. Показалось.
— Э-хе, твой долг будет оплачен в день, когда ты пошлешь своего хозяина ко всем чертям. Зуб даю, он не за горами. — Она поднялась со скамьи. — А теперь пойдем обратно. Скоро наверняка рассветет.
Эмиссар молча кивнул, погасил свечи и жаровню и направился к выходу. Выйдя на улицу, Артанна глубоко вдохнула ночной воздух.
— Эй, Медяк, может еще подружимся? — ткнув его в бок, спросила она.
— От близкого знакомства с тобой люди мрут, как фруктовые мухи.
— И не поспоришь.
Симуз плотно закрыл дверь, навесил простенький замок — сложный привлек бы лишнее внимание к дому. Переулок был пуст. Артанна снова обернула волосы алым покрывалом, обронив медную булавку, но решила, что и так сойдёт.
— Пойдем, — Медяк легонько толкнул ее вперед. — Нужно спешить.
Она двинулась вверх по улице и обернулась лишь один раз, когда ей почудилось какое-то движение возле дома, что они покинули.
— Погоди, — Артанна развернулась и направилась обратно к дому. — Я, кажется, кое-что оставила у порога.
Она спешно пересекла улицу и, сев на корточки, принялась шарить руками по песку. Ей точно не почудилось — она помнила, что уронила булавку, когда набросила ткань на волосы. И проклятая медяшка совершенно точно должна была быть прямо здесь. Артанна принялась шарить в других местах, но ничего не нашла. Не могла же она исчезнуть сама по себе.
— Что такое? — Симуз подошел и склонился над ней.
Вагранийка подняла глаза на спутника:
— Я может и не матер-шпион Эмиссариата, но теперь почти уверена, что за нами следили.
4.3 Миссолен
— Ваша светлость! Господин, проснитесь!
Голос Ихраза вырвал Демоса из дремы, в которую он смог провалиться лишь недавно. Энниец мягко, но настойчиво тряс его за плечо. Канцлер распахнул глаза, скользнул взглядом по соседней подушке — привык проверять, не потревожил ли жену очередным ночным пробуждением. Но тут же вспомнил, что Виттория отправилась в Ньор вместе с императорской семьей и другими фрейлинами. Окончательно проснувшись, он уставился на помощника:
— Который час?
— До рассвета еще далеко. Простите, что разбудил, господин. Прибыл человек из Эклузума. Брат Ласий. Настаивает на личной встрече.
«Что же там случилось, если наш яйцеголовый любитель древнеэннийских трактатов не смог дождаться утра?»
Бывший старший дознаватель Коллегии особых положений, ныне занимавший обманчиво скромную должность представителя Эклузума при императорском дворе, являлся, пожалуй, самым невозмутимым и рассудительным человеком из всех, кого знал Демос. За ним не водилось привычки вламываться в покои канцлера среди ночи.